Основы экономической системы РФ

Переход от традиционной экономики к чистому капитализму  в некоторых странах длился столетиями. Элементы капиталистических отношений возникали в городах Италии и Голландии уже в XIV-XVвв., однако разложение феодального производства и начало капиталистического датируется лишь XVIв., а окончательный переход произошел в Голландии и в Англии в XVIIв.. Эти страны прошли классический путь развития капитализма – первоначальное накопление капитала, простая кооперация, мануфактурное производство и, наконец, капиталистическая фабрика. Во Франции процесс первоначального накопления капитала растянулся на три столетия. Это объясняется устойчивостью абсолютистского государства, относительной прочностью социальных позиций дворянства и мелкого крестьянского хозяйства.  В Германии и США переход окончательно осуществился к концу XIXв.. В России же развитие капиталистических отношений растянулось более чем на два столетия. Процесс этот протекал в условиях значительных пережитков феодализма и крепостничества. А в помещичьих хозяйствах, где перемены происходили наиболее медленно, не был завершен и к началу XXв.

Однако сегодня, говоря о переходной экономике, чаще всего имеют в виду развал бывшего  соцлагеря. Конец XX в. охарактеризовался массовым переходом ряда стран от административно-командной экономики к рыночной. Исходной точкой таких преобразований послужил кризис государственной собственности и плановой системы регулирования экономикой. Эти элементы стали постепенно замещаться различными формами частной собственности и формированием механизмов функционирования экономикой присущих рынку.

Хотя этот процесс  идет гораздо интенсивнее, чем переход  от традиционной системы к капитализму (что объясняется наличием развитого  индустриального производства), в разных странах он происходит по-разному. Чем более та или иная страна была «рыночной» на момент утверждения административно-командной системы, тем легче и быстрее она теперь переходит к рынку. Примером таких стран могут послужить Чехия и Венгрия.

Следует отметить, что  для экономики переходного типа характерно резкое обострение социально-экономических противоречий, которое затухает по мере формирования зрелой экономической системы

Исходя из выше рассмотренных  экономических систем, можно сделать  вывод, что совокупность всех экономических  процессов, совершающихся в обществе на основе действующих в нем отношений собственности и организационно-правовых форм, представляет собой экономическую систему этого общества. В последние полтора-два века в мире действовали следующие системы: рыночная экономика свободной конкуренции (чистый капитализм), современная рыночная экономика (современный капитализм), административно-командная и традиционная экономика

В каждой системе существуют свои национальные модели организации  хозяйства, так как страны различаются  своеобразием истории, уровнем экономического развития, социальными и национальными условиями.

3. Российская модель  экономического развития

3.1 Переход к новой модели экономического развития

Вопрос о модели экономического развития, адекватной потребностям страны и окружающим ее условиям, — естественная тема обсуждений в любом обществе претендующем на перспективы. Однако при старте рыночных реформ в России в конце 1991 г. модель будущей экономики была принята практически без обсуждений. Ни о каких процедурах разработки и официального принятия национального проекта новой экономической системы речи не возникало. Реформы пошли по пути разрушения своих организационных основ производства и управления ради прямого копирования институтов западных стран, в основном американских, с использованием буквально «с колес» рекомендаций западных советников и установок экспертов международных организаций, И данная линия настойчиво проводилась вплоть до начала ХХI вв.

Со вступлением в  ХХIв. в акцентах экономической политики обозначились перемены: взамен реформ, переполненных рыночной идеологией, сама жизнь потребовала корректирующих мер и более прагматичных ориентиров. Наряду с задачами формирования рыночных институтов «по образцам» в программах трансформации появились социально-экономические цели, которые общество в той или иной степени могло контролировать.

В определенной степени  переломным моментом в критериях  реформ можно считать выдвижение на высшем уровне руководства страной  задачи об удвоении валового внутреннего продукта (ВВП) за десять лет.

В еще большей степени о наметившихся концептуальных поворотах стали говорить факты активного обсуждения в обществе вопросов промышленно-инновационной политики и идеи целевых национальных проектов. Так, в официальной прогнозной разработке Министерства экономического развития и торговли РФ о социально-экономическом развитии страны на 2007-2009 гг. прямо говорится о настоятельной необходимости смены модели экономического развития в сторону усиления факторов инновационного роста, активизации энергосбережения, значительного увеличения инвестиционной активности.

Столь радикальная перемена вызвала и настороженность, и  критику — причем как справа, так и слева. Со стороны «правых» сил высказывается недоумение: о  какой, мол, смене модели развития заводится  речь, если экономика преодолела тенденции спада и вот уже восьмой год переходит в фазу непрерывного экономического роста. Сторонники этой позиции считают важным, наоборот, всемерно закрепить сложившийся с конца 1991 г. курс рыночных реформ. Высказывается опасение, что под флагом смены модели экономического роста может быть совершен отход от реформ, связанных со встраиванием в «цивилизованное» западное хозяйство.

С другой стороны, многими  постоянными и последовательными  оппонентами проводимой в стране экономической политики новые пассажи документов Минэкономразвития также не воспринимаются с доверием, поскольку они представляются простыми декларациями, не подкрепленными убедительными мероприятиями и действиями.

В этих условиях важно  разобраться, в какой степени  постановки о смене модели экономического развития действительно созрели и каковы возможности для осуществления реальных перемен экономического курса. Нужно объективно оценить сочетание позитивного и разрушительного потенциалов в сложившихся на данное время процессах.

Кроме инерционных моментов, свойственных любой крупномасштабной экономике, ограничителем быстрых и серьезных перемен в России сегодня является более сильная, чем раньше, зависимость от внешних факторов, процессов в мировом хозяйстве — и не всегда в конструктивном для нашей страны ключе. Границы, очерчивающие наше экономическое пространство, уже не столь неприступны для криминальных и теневых потоков. В общемировых экономических взаимодействиях Россия и ее предприятиями в силу разных причин, и, прежде всего — дезинтеграции, предстают гораздо чаще, чем наши контрагенты, в роли подчиненных, эксплуатируемых субъектов. Имеется огромное число фигурантов и внутри страны, которые научились извлекать для себя пользу из разрушительных тенденций в национальной экономике и которые готовы приложить даже невероятные усилия для дискредитации необходимого нового поворота к экономической стратегии страны.

3.2 Частное  и общественное в интересах  развития

Известна истина, что  экономические отношения в рамках тобой хозяйственной системы суть проявления экономических интересов. В традиционной рыночной системе предполагается однородность системы экономических интересов: наличие условий для свободного взаимодействия субъектов — носителей частной собственности на факторы производства, т.е. субъектов, имеющих равные возможности по доступу к информации и в вопросах взаимодействия с властями. Наиболее емкой характеристикой этой модели экономических отношений является слово «индивидуализм», т. е. исключительная направленность мотивов поведения субъектов экономики на достижение индивидуальных целей, связанных с максимизацией своего дохода (прибыли). Не случайно чистый капитализм в теоретических работах определяют как систему, воплощающую принцип методологического индивидуализма. «Экономическая теория по сути своей индивидуалистична, следовательно, нет смысла привносить в нее концепцию общественных целей», — полагает лауреат Нобелевской премии по экономике Джеймс Бьюкенен. «Только индивиды, — утверждает он, — могут делать выбор, в рациональное поведение, если его вообще учитывать, в анализе, можно содержательно рассматривать только сквозь призму индивидуальных действий».[6]

Система методологического  индивидуализма утвердилась в результате многовековых притирок отношений и  была оснащена многими действенными институтами, направляемыми правительствами развитых стран. Реализовывался подход, в соответствии с которым индивидуальная (предпринимательская) эффективность не вступала в противоречие с достижением благосостояния для общества в целом. Этому исправно служил принцип стремления к «эффективности по Парето», согласно которому в итоге конкурентных отношений должно достигаться такое состояние, что никто не может далее повысить свое благосостояние без того, чтобы не понизилось благосостояние кого-то другого».

Подобные правила, закрепленные в фундаментальных положениях либеральной теории рыночной экономики, реформаторы 1990-х гг. попытались в ускоренном режиме сформировать в России. Не было принято в расчет, что экономика нашей страны никогда до этого не жила по принципу индивидуализма. И это относится не только к годам советского периода, а в значительной степени и к более давней истории. Если в дореформенное советское время стержневым интересом, двигавшим экономику, был (при всех недостатках этой движущей силы) общенародный (государственный) интерес, то в результате поспешной приватизации объектов общенародной собственности (а ведь быстро были переданы в руки крайне небольшого числа владельцев и объекты добычи стратегических ресурсов страны) этот вид интереса не только перестал быть доминирующим в системе экономических мотиваций, а вообще быстро утратил функции движущей силы развития. Индивидуальные же и частные интересы, в одночасье получившие простор и не скованные никакими подобиями принципа эффективности «по Парето», стали насосом эгоистического вытягивания немногими в свое распоряжение богатства, принадлежавшего до этого всем.

Избранная реформаторами  приоритетность институциональных  преобразований по образцам западных стран с отнесением на второстепенные роли вопросов контроля за конечными социально-экономическими параметрами обернулась самовоспроизводством далеко не лучших черт капитализма. Ускоренно сформировались институты, удобные для агрессивного меньшинства с точки зрения подчинения им основных богатств страны, включая жестокую эксплуатацию трудового потенциала, пока основная масса населения продолжала жить в режиме надежд, что государственные институты и при новых порядках будут руководствоваться заботами о благе нации в целом.

Наглядным свидетельством явилось резкое изменение в структуре доходов, реализуемых предпринимателями с одной стороны, и наемными работниками — с другой. По данным Всероссийского центра уровня жизни, соотношение прибыли, получаемой предпринимательскими структурами, и фонда заработной платы работников составляло в 1990 г. — 54,8%, а в 1992г. — уже 113,3, в 2004 г. — 80,9, в 2005 г. — 89,2 и в 2006 г. ожидается 87,8%. В отличие от этого, например, в США соотношение прибыли корпораций и фонда начисленной заработной платы довольно стабильно находится на уровне 15%.[3] Немыслимых масштабов достигла разница в материальном положении богатых семей, и семей, оказавшихся на краю бедности. Согласно официальной статистике различие в доходах населения в верхнем дециле (10% населения) и нижнем дециле стало (в 2005 г. — 14,7 раз, в 2004г. — 15,1, тогда как в 1992 г. оно было еще восьмикратным). Фактически же, по данным некоторых исследователей, этот показатель составляет в среднем по стране 32 раза, а в Москве доходит до 45 раз.

Ускоренное обогащение тороватых предпринимателей не сопровождалось их адекватным вкладом в экономическое развитие. Более того, в течение первых семи-восьми лет реформ происходило невиданное в истории страны разрушение производительных сил, и даже по сей день, по прошествии восьми лет экономического роста, невозможно говорить, что российские предприниматели стали на путь эффективной работы в режиме, сопоставимом с аналогичными фирмами высокоразвитых стран. Уровень производительности труда даже на лучших российских предприятиях в 5-6, а нередко и в 10 раз ниже, чем на аналогичных предприятиях Запада. Не произошло заметных переломов в освоении вашими фирмами инновационных методов развития. Пора бы, наверное, нашему государству и обществу спросить с руководителей крупнейших корпораций, особенно в сфере ТЭК и других сырьевых отраслей, когда и каким образом они начнут отрабатывать делом (эффективностью предприятий) произведенное ими едва ли не с самого начала реформ повышение заработков высшего менеджмента до уровня крупнейших западных фирм.

Перекосы в распределительных  процессах, вытекающие во многом из асоциальных актов приватизации, создали в обществе нездоровую атмосферу теневых и иных перераспределительных отношений («откаты», гонорары в конвертах, псевдодоговоры и т. п.), разъедающих всю сферу управления, особенно государственный и муниципальный аппарат. Вслед за теневыми компонентами увеличения доходов отдельных чиновников, поднимать заработную плату государственным служащим в целом пришлось и по официальной линии.

Так, среднемесячная заработная плата в России в прошлом году составила 8550 руб., а в сфере государственного управления — 10693 руб. Удивительно, но за последнее время работать в государственных структурах стало иногда выгоднее, чем в частном бизнесе. Но если бы эта мотивация базировалась на здоровых стимулах и общегосударственных интересах!

В результате допущенных перекосов в рыночных реформах Россия оказалась в ситуации, когда для  преодоления явлений коррупции, теневых отношений и для направления  реформ в русло интересов большинства населения практически нет надежных субъектов проведения в жизнь нужной политики. Государственные институты сами поражены всеми болезнями, с которыми надо разворачивать борьбу. Бизнес (крупное олигархическое предпринимательство), который во многом формирует нынешнюю власть, успешно приспособился к засилью теневых отношений. Он отнюдь не заинтересован в затратах на «хорошее» государство. Для развития здорового и массового, по-настоящему конкурентного предпринимательства еще не сложилась надлежащая база в виде институтов и инфраструктуры вполне конкурентоспособной и высокотехнологической экономики.