Благозвучие речи

 

 

3.1. Исключение из текста слов определенного звучания

Один из стилистических приемов  звукописи состоит в ограничении  и даже исключении из текста слов с  теми звуками, которые могли бы разрушить  создаваемый художественный образ. Так, А.С. Пушкин, описывая танец балерины, почти не употребляет звук р:

Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит…

Особенности звуковой организации  этих строк объясняется тем, что  в русской фонике согласный р воспринимается как резкий, грубый звук. Стилистически оправданно употребление р в следующей строчке, которая подчеркивает смену описываемых движений: И вдруг прыжок, и вдруг летит… Но все-таки «полет» балерины изображают слова, в которых опять-таки нет р: летит как пух из уст Эола…

Эти опыты в фонике имели  свою традицию. Еще Г.Р. Державин, чтобы  показать свойственность русскому языку  «изобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых  нежнейших чувствований», написал  десять стихотворений, в которых  старался не использовать слов со звуком р. Однако серьезного художественного  значения такие опыты не имеют. Трудно оправдать отказ от значительной части словаря ради создания тех  или иных созвучий.

 

3.2. Использование неблагозвучия речи.

Выразительным средством  звукописи может стать подчеркнутое благозвучие и неблагозвучие. Благозвучные строки обычно отражают красоту описываемого предмета, передают положительные эмоции лирического героя, находящего в  своей душе отзвук миру прекрасного (Я навек за туманы и росы полюбил  у березки стан, и ее золотистые косы, и холщовый ее сарафан.).

Неблагозвучие поэтической  речи нередко подчеркивает сложность  и драматизм описываемых явлений, отсутствие в них гармонии, красоты. Например, у С. Есенина затрудненные артикуляции слов, приглушенное звучание стиха, отсутствие песенных интонаций  отличают строки, в которых рисуется враждебный лирическому герою образ  «железного гостя»: Видели ли вы, как  бежит по степям, в туманах озерных  кроясь, железной ноздрей храпя, на лапах чугунных поезд?

В лирических стихотворениях поэты обычно избегают скопления  труднопроизносимых согласных, «некрасивых» созвучий. Но в особых случаях труднопроизносимые стечения согласных могут выполнять  в стихотворной речи изобразительные  функции (Бразды пушистые взрывая, летит  кибитка удалая… - П.). В иных случаях  неприятные сочетания отражают эмоциональную  оценку поэтом изображаемых картин. Например, в строке: Быть может, за стеной Кавказа  укроюсь от твоих пашей, от их всевидящего  глаза, от их всеслышащих ушей (Л.), - употребление причастий, скопление шипящих (отнюдь не в целях звукоподражания) подчеркивает отрицательное отношение поэта к названным явлениям российской действительности.

Неблагозвучные слова  могут выполнять в поэтической  речи яркую выразительно-изобразительную  функцию. Так, при звукоподражании  часто обыгрываются шипящие. Именно на повторении «некрасивых» звуков, свистящих  и шипящих. А также на звуковой выразительности причастий построена  звукопись поэтических строк  Б.Л. Пастернака:

Капель до половины дня,

Потом, морозом землю скомкав,

Гремит плавучих льдин  резня

И поножовщина обломков.

И ни души. Один лишь хрип,

Тоскливый лязг и стук ножовый,

И стакивающихся глыб

Скрежещущие пережевы.

Поэты искусно выбирают нужные им неблагозвучные слова и вводят их в речь с определенной стилистической установкой. Например, у В. Маяковского  эстетически мотивировано употребление труднопроизносимого сочетания  слов в стихотворении «Товарищу  Нетте, пароходу и человеку»: Я недаром  вздрогнул. Не загробный вздор ; у В. Высоцкого в песне «Смерть истребителя» изобразительно-выразительную роль играет звуковой подбор слов в строчке о гибели пилота: Терпенью машины бывает предел, и время его истекло. Но тот, который во мне сидел, вдруг ткнулся лицом в стекло . В связи с этим нельзя не согласиться с утверждением: «Звуки некоторых слов могут передавать ритм движения, его изменения. Ритмоизобразительные свойства присущи звукам слов «прыг», «кувырк», «скакать». В слове «споткнулся» стечение согласных ткн точно передает дисгармонию в движении. Язык при произнесении будто сам спотыкается, так как заднеязычный звук к находится между двумя переднеязычными звуками т и н. Естественно. Что для обозначения неожиданного нарушения плавности движения плохо бы подходило бы слово. Равномерно «пересыпанное» гласными со спокойным выдохом при произнесении.… И в слове столкновение наблюдаем подобную картину благодаря стечению лкн.

3.3. Отклонение от средней длины слова.

С целью усиления звуковой выразительности речи поэты могут  строить предложения из очень  коротких слов или, напротив, использовать необычные в стихотворной речи многосложные, длинные слова. Так, о строках из басни И.А. Крылова Со всех лягушки ног в испуге пометались, кто как успел, кто куда мог В.А. Жуковский писал: «В последнем стихе красота состоит в искусном соединении односложных слов, которые своею гармониею представляют скачки и прыганье». Сам Жуковский в одной из баллад, стремясь передать впечатление тяжести, подчеркивая мрачный колорит всей строфы, употребил длинное многосложное слово: Но в железной броне он сидит на коне; Наточил он свой меч боевой; И покрыт он щитом; и топор за седлом Укреплен

Выразительные средства фоники в поэтической речи обычно дополняют, усиливают друг друга, соединяясь с  иными средствами экспрессии, например: Швед, русский – колет, рубит, режет. Бой барабанный, крики, скрежет. Гром пушек, топот, ржанье, стон. И смерть и ад со всех сторон (П.). Звуковая, экспрессивная выразительность этих строк достигается благодаря аллитерациям на р, к, б, с, подбору коротких, резких слов; динамику боя передает множество глаголов, скопление номинативных предложений, бессоюзие, сменяющееся в конце многосоюзием. Художественное значение аллитераций, ассонансов и других средств фоники усиливается в поэтическом контексте и благодаря тому, что они включаются в систему образных средств языка, использованных в тексте.

Писатели и поэты могут  и не ставить перед собой задачу использовать фонику как конструктивный элемент художественной формы. В  этом случае фонетическая организация  речи должна отвечать общеэстетическим требованиям благозвучия, которые предъявляет стилистика к художественному слову.

 

3.4. Стилистические функции звукописи в художественной речи.

Художественное назначение звукописи может заключаться  в простом создании гармонии, музыкального звучания речи (У Черного моря чинара стоит молодая… - Л.). Такое использование  звукописи, если оно не наносит ущерба логической стороне речи, вполне эстетически  оправдано. Стройное повторение созвучий и отдельных согласных придает речи особую красоту (Роняет лес багряный свой убор, сребрит мороз увянувшее поле, проглянет день, как будто поневоле. И скроется за край окружных гор. - Л.). И в прозе звукопись может быть средством создания особых музыкальных интонаций (…В лесу - каждый замшелый пень и каждый рыжий муравей-разбойник, который тащит, как похищенную прелестную принцессу, маленькую мошку с прозрачными зелеными крылышками, - все это может обернуться сказкой. - Пауст.).

Однако художники слова  обычно не довольствуются красотой звучания речи и стараются привлечь звукопись  к решению более сложных стилистических задач.

3.5. Звукоподражание.

Разнообразные приемы усиления звуковой выразительности могут  быть использованы с целью звукоподражания. Звукоподражание - это употребление слов, которые своим звучанием  напоминают слуховые впечатления от изображаемого явления. Например: Партер и кресла, все кипит / В райке нетерпеливо плещут, / И, взвившись, занавес шумит (П.). В этом отрывке из «Евгения Онегина» звуковые повторы в первых двух строках передают нарастающий шум в театре перед началом представления, в последней строке аллитерации на длительные согласные, среди которых особенно выразительны свистящие и шипящие, создают звуковое подобие шума поднимающегося занавеса.

Поэты стремятся передать средствами фоники самые различные  слуховые впечатления. И хотя звуки  человеческой речи не могут быть совершенно тождественны реальным «голосам» природы, язык выработал свои приемы для отражения этих слуховых впечатлений.

Есть немало слов, которые  уже своим звучанием напоминают называемые ими действия (шуршать, шипеть, охать, чирикать, цокать, тикать, бренчать). Такие слова, возникающие на основе звукоподражания, называются ономатопеями (гр. onomatopeia - словотворчество). Одни ономатопеи передают звучание человеческого голоса (ахать, хихикать); другие - звуки, издаваемые животными (каркать, мяукать); иные же имитируют «голоса» неживой природы (дребезжать, скрипеть).

Значение ономатопей в  художественной речи усиливается их фонетическим окружением: обычно звуковую выразительность слова подчеркивают соседние аллитерации, например: Вот  дождик вкрадчиво прокрапал (Твард.). Повторение созвучия кр напоминает постукивание дождевых капель по железной крыше. В подобных случаях звукопись строится на сочетаниях ономатопоэтического слова с фонетически подобными ему словами. Так, в поговорке От топота копыт пыль по полю летит главное звукоподражательное слово топот, его фонетическая выразительность усиливается аллитерациями на т - н.

Наибольший стилистический эффект звукоподражание дает в том  случае, если звуковое сближение слов подчеркивает их образность, подкрепляет  содержание фразы. Когда звукоподражание  рождается из самой темы, оно воспринимается как естественное и необходимое  выражение мысли [А Петербург  неугомонный уж барабаном пробужден (П.); Довольный праздничным обедом, сосед сопит перед соседом (П.); Бренчат кавалергарда шпоры; Летают ножки милых дам (П.)].

С целью звукоподражания  используются не только ономатопеи, но и звукообразные слова. Различие звукоподражательных и звукообразных  слов состоит в том, что первые имитируют звуки, характерные для  называемых ими явлений и действий, а вторые сами выразительны по звучанию и благодаря этому способствуют образной передаче движений, эмоциональных состояний, физических и психических явлений и т.п. (шушукаться - звукоподражательное слово, а шашни, шушера, шшш - звукообразные).

В русской фонике сложились  свои традиции образного осмысления различных звучаний. Например, для  воспроизведения шума, шороха обычно используются слова с шипящими и  свистящими звуками. В балладе В.А. Жуковского «Людмила» описание страшной ночи изобилует шипящими и свистящими звуками, передающими ночные шумы, которые  создают впечатление таинственности:

Чу!.. полночный час звучит. …

«Ночь давно ли наступила?

Полночь только что пробила.

Слышишь? Колокол гудит.» -

«Ветер стихнул; бор молчит…»

Символика звукописи может  быть и совершенно ясной, как в  приведенных стихах Жуковского, и  более отвлеченной. Кроме того, осмысление звукописи не исключает субъективного  момента. Так, в отрывке из стихотворения  Н.А. Заболоцкого «Журавли» можно  лишь догадываться о том, что аллитерации  на ж - з усиливают художественные образы холодной зари и погибающего журавля: А вожак в рубашке из металла погружался медленно на дно, и заря над ним образовала золотого зарева пятно. В таких случаях надо говорить уже не о звукоподражании, а о выразительно-изобразительной функции звукописи.

3.6. Выразительно-изобразительная функция звукописи.

Русский язык располагает  большим количеством слов, которые  могут выступать в поэтической  речи как звукообразные. Одни из них произносятся энергично (бой, крик, рвать, резко, грубо), другие - мягко, нежно (льнуть, таять, нега, лебедь, дева, милый), третьи напоминают шепот (чу, слышишь, молча, тише). На эти слова и опирается звукопись. Движения стремительные, динамические в поэтической речи часто рисуются словами, которые произносятся особенно энергично (Так бей же по жилам, кидайся в края, бездонная молодость, ярость моя! - Багр.). Напротив, слова нежные, ласкающие слух, создают впечатление покоя (Руки милой - пара лебедей - в золоте волос моих ныряют. Все на этом свете из людей песнь любви поют и повторяют. - Ес.). Органическая связь звукописи с содержанием, единство слова и образа придают речи яркую экспрессию.

Звукопись опирается на повторение отдельных звуков, так и на повторение одинаковых созвучий (Волна на волну  набегала, волна погоняла волну... - Л.). Здесь сталкиваются созвучные слоги (на - ну - на...), точно «набегают» друг на друга, воспроизводя характер самого действия.

Изобразительную функцию  может выполнять не только звучание слов, но и движение артикуляционных  органов. Ведь особенности образования  звуков обусловливают определенную мимику говорящего. Например, в предложении: Там рыдала княжна Евдокия, воздух силясь губами поймать (Ахм.) - частое повторение губных звуков приводит к тому, что при чтении этих слов все время сближаются и размыкаются губы: произносящий эту фразу сам как бы «ловит губами воздух». Такую инструментовку называют кинетической.

Поэты упорно работают над  стилем, добиваясь изобразительно-выразительного эффекта звукописи. Так, сравнение  различных черновых вариантов стихотворения  А. Блока «Черный ворон в сумраке  снежном...» убеждает в настойчивом  стремлении поэта к отбору слов, инструментированных на губные согласные. Наиболее определенно эта аллитерация  с доминантой губнозубного звука в звучит в третьей строфе:

Снежный ветер, твое дыханье,

Опьяненные губы мои...

Валентина, звезда, мечтанье!

Как поют твои соловьи...

При восприятии звучащей речи наиболее «выпуклы» непривычные  в стихах редкие слова, их фонетическая окраска задерживает наше внимание. Например, Н.А. Некрасов употребляет  необычные в поэзии, неожиданно хлесткие слова для создания сатирических образов. В поэме «Современники» он так рисует портреты «столпов общества»: Князь Иван - колосс по брюху, руки - род пуховика, пьедесталом служит уху ожиревшая щека... Так в  поэтической речи выразительно-изобразительные  функции выполняют самые различные, даже «неэстетические» звуки и созвучия.

3.7. Эмоционально-экспресивная функция звукописи.