Русские митрополиты и их роль в жизни Церкви и государства

Поэтому еще при святителе  Ионе после падения Константинополя (1453 г.) на Руси принято было решение, чтобы на будущее время Митрополиты  Московские и всея Руси были фактически независимыми от Патриархов. Таким образом, в середине XV столетия «внутренняя и внешняя церковно-политическая обстановка сложилась так, что полная автокефалия Русской Православной Церкви явилась естественным и необходимым выводом».

Митрополит Иона, занимающий достойное место в ряду Московских святителей, развил широкую деятельность на благо Русской Церкви и государства, о чем свидетельствуют 35 его посланий, призывающих к верности Православию, высокой духовной жизни, сохранению единства Русской Митрополии, искоренению  древнего греха русских княжеских  междоусобиц и объединению всех сил для завершения вековой борьбы с Ордой.

Независимое положение Русской  Церкви вызывало недовольство католического  Рима. Стремясь расколоть единство Русской Митрополии, низложенный  и изгнанный из Константинополя  бывший Патриарх Григорий (Мамма) в 1458 г., нарушая церковные каноны, посвятил митрополита «Киевского, Литовского и всей нижней России» Григория.

В связи с этим Митрополит Иона в конце 1459 г. созвал в Москве Собор русских епископов, который  подтвердил, что «совершилось разделение Божиих Церквей Московской и Киевской, и от этого разделения произошла  великая пагуба для Православия», и решили быть «неотступными от Святой Церкви Московской».

Однако надежды Папы Римского Каллиста III, добившегося антиканонического разделения Русской Митрополии, навязать признание Флорентийской унии православному населению Киевской Митрополии не оправдались. Убедившись в неправоте унии, митрополит Киевский Григорий (1458—1472) порвал с унией и был принят (в 1470 г.) в общение православным Патриархом Константинопольским Дионисием I. Однако единство Русской Церкви было нарушено более чем на 200 лет вплоть до воссоединения Украины с Россией в 1654 г. и Киевской Митрополии с Московским Патриархатом в 1687 г.

Русской Православной Церкви на Украине и в Белоруссии предстояло еще много испытаний: насильственно  отторгнутые в XIV в. от братского  единения с Великой Россией, эти  древние православные земли становились  жертвой католической экспансии. Польша не прекращала усилий навязать им унию, и в итоге на юго-западе Руси была введена печально известная Брестская уния 1596 г.

Неменьшую опасность для Русской Церкви и государственности представлял иной противник, проникавший в православное мировоззрение, нравственный церковный порядок, во всю систему богословских и жизненных ценностей русского православного народа. По древнему апокрифическому преданию, червь-древоточец — единственный и незаметный враг, сумевший подточить и разрушить трон царя Соломона. Таким древоточцем на Руси в 70-х годах XV столетия стала ересь жидовствующих[3].

Преподобный Иосиф Волоцкий с тревогой писал епископу Суздальскому Нифонту: «Ныне и в домах, и на путях, и на торжищах (рынках. — Авт.) иноки и миряне в сомнениях, все о вере допытываются».

Ересь распространилась не только в Великом Новгороде, но и  в Москве. Исторически корни ее глубже, чем обычно представляют себе. До сих пор недостаточно выяснено соотношение национальных элементов  в ереси, вспышки которой, подобно  эпидемиям, поражали средневековую  Европу. Акты инквизиции показывают, что  большая часть сект были иудео-христианскими  по характеру с более или менее  яркой манихейской окраской. Расцвет  альбигойской ереси во Франции историки прямо связывали с ростом иудейского влияния в этой стране. С эзотерическим иудаизмом и поруганием Христа связана была ересь тамплиеров, «рыцарей храма», осужденных в 1314 г. (орден тамплиеров упразднен за ересь в 1312 г. буллой Папы Климента V «Vox clamantis» — «Глас вопиющего»).

Известны жидовствующие и на православном Востоке. В первой трети XIV в. в Солуни «существовало в сердце греческого населения еретическое иудействовавшее общество», которое имело влияние на «болгарских жидовствующих сороковых и пятидесятых годов того же века». В 1354 г. состоялся в Галлиполи диспут именитого богослова Восточной Церкви святителя Григория Паламы с турками и хионами, т. е. «жидовствующими». В 1360 г. в Тырнове, тогдашней столице Болгарского Патриархата, были соборно осуждены наряду с противниками исихазма (варлаамитами) также и «мудрствующие от еврейских ересей».

Успехи ереси на Руси объяснялись  той же причиной, что и во Франции  в XIV в. В молодое государство османов  со всей Западной Европы стекались евреи, проникавшие затем беспрепятственно в генуэзские колонии Крыма и Приазовья, в район прежней Хазарии, где большое влияние имели также караимы — иудейская секта, имевшая многих приверженцев в Крыму и Литве и тесно связанная с Палестиной. Как показывают надписи еврейского кладбища в Чуфут-Кале, колонии караимов существовали в Крыму со II до XVIII столетия. В Литву караимов привез князь Витовт, герой Грюнвальдской битвы (1410 г.), прадед Иоанна III Васильевича, отсюда они распространились по всей Западной Руси.

Непосредственными предшественниками  жидовствующих на Руси считаются стригольники (1370-е годы), но самый ранний след иудейского проникновения в Москву сохранился в еврейской датировке приписки к Сийскому Евангелию (1340 г.). В той же приписке, представляющей собой «Слово похвальное» великому князю Московскому Иоанну Калите, говорится о «безбожных ересях», прекратившихся в его княжение. Если отождествлять упомянутых здесь еретиков с «протожидовствующими» (Н. А. Мещерский) или «караимами в Москве» (Г. М. Прохоров), придется признать, что начало полемике православных с еретиками было положено не в Византии, а в России. Причем полемика началась не при святителе Феогносте (1353), как следует из приписки к Сийскому Евангелию, а при святителе Петре (1326), созидателе Московского церковного центра. В Житии святителя Петра указано среди его подвигов на благо Русской Церкви, что он «переспорил Сеита еретика на диспуте и проклял его». Гипотеза о караимском происхождении «жидовствующих» позволяет видеть в Сейте караимского проповедника.

Уже из сказанного видно, что  ересь, не исчезая, тлела под покровом церковности в определенных кругах православного городского населения  и Русская Церковь духовно  возрастала под водительством своих  святителей в непрестанной борьбе с  лжеучениями. Вехи этой борьбы: святитель  Петр одержал победу над Сеитом в диспуте (между 1312 и 1326 гг.), были обличены и осуждены стригольники в Новгороде при святителе Алексии (1370-е годы), одолена эта ересь при святителе Фотии (1431), ересь жидовствующих — при святителе Геннадии, архиепископе Новгородском (1505), и преподобном Иосифе Волоцком (1515).

Со времен святого князя  Владимира, Крестителя Руси, отвергшего домогательства хазарских раввинов, «Русская великая земля 500 лет пребывала  в православной вере, пока враг спасения, диавол, не привел скверного еврея в Великий Новгород», как писал преподобный Иосиф Волоцкий. На Михайлов день, 8 ноября 1470 г., в Новгород прибыл из Киева в свите приглашенного вечем князя Михаила Олельковича «жидовин Схария» , он же «Захария, князь Таманский». Позднее прибыли литовские раввины Иосиф Шмойло Скарявей и Моисей Хануш[1].

Ересь начала быстро распространяться. Впрочем, «в строгом смысле слова  это была не ересь только, а полное отступничество от христианской веры и принятие веры иудейской». Пользуясь слабостями некоторых клириков, Схария и его помощники стали внушать малодушным недоверие к церковной иерархии, склонять к мятежу против духовной власти, искушать «самовластием», личным произволом каждого в делах веры и спасения, подталкивали соблазнившихся к отречению от Матери-Церкви, поруганию святых икон, отказу от почитания святых — основы народной нравственности — и, наконец, к полному отрицанию спасительных Таинств и догматов Православия о Пресвятой Троице и догмата о Боговоплощении. Так приходили к иудейскому богоборчеству, подмене Христа Спасителя лжемессией-антихристом.

Лжеучение распространялось тайно. Первое известие о ереси дошло  до святителя Геннадия, архиепископа Новгородского, в 1487 г.: четыре члена  тайного сообщества, в хмельном угаре  обличая друг друга, обнаружили перед  православными существование ереси. Ревностный архипастырь немедленно приступил к розыску и с  глубокой скорбью убедился, что опасность  угрожает не только Новгороду, но и  самой столице Русского Православия  — Москве. В сентябре 1487 г. он направил в Москву Митрополиту Геронтию все розыскное дело в подлиннике. Против ереси выступил также игумен Успенского Волоцкого монастыря («на Волоке Ламском», в 146 км к западу от Москвы) преподобный Иосиф (Санин), имевший непререкаемый авторитет в русском обществе конца XV — начала XVI в.

Но бороться с ересью оказалось  не просто, еретики заручились сильной  поддержкой в Москве. Великий князь  Иоанн III, обольщенный жидовствующими, пригласил их в Москву, назначил двух виднейших еретиков протопопами — одного в Успенский, другого — в Архангельский соборы Кремля. Некоторые из приближенных князя, в том числе возглавлявший правительство дьяк Феодор Курицын, брат которого стал вождем еретиков, были совращены в ересь. Приняла иудейство невестка великого князя Елена Волошанка. По дипломатическим каналам между Москвой и Бахчисараем осуществлялась с 1483 г., а возможно и ранее, переписка Иоанна III с самим ересиархом Схарией. Наконец, на кафедру великих святителей Московских Петра, Алексия и Ионы был поставлен Митрополитом еретик Зосима.

Девятнадцать лет продолжалась борьба святителя Геннадия и преподобного Иосифа с противниками Православия.

В основанном в 1479 г. преподобным  Иосифом Успенском Волоколамском  монастыре были созданы его главные  богословские творения, написан «Просветитель», создавший ему славу великого отца и учителя Русской Церкви, получили распространение его пламенные  противоеретические послания. Труды игумена Волоцкого Иосифа и святого Геннадия, архиепископа Новгородского, увенчались успехом. Лжеучение было обличено, движение жидовствующих остановлено. В 1494 г. был отстранен от Митрополичьей кафедры еретик Зосима, в 1502—1504 гг. были соборно осуждены злейшие, нераскаявшиеся еретики.

Богословские творения преподобного Иосифа составляют неотъемлемую часть  сокровищницы Православного Предания. Главная его книга — «Просветитель, или Обличение ереси жидовствующих» — писалась по частям. Первая часть, законченная ко времени Соборов 1503—1504 гг., включала 11 слов. Позже были добавлены новые. В окончательной редакции, распространившейся в Русской Церкви и имевшей большое число списков, а затем изданной, книга состоит из 16 (в других редакциях — 10 и 11) слов, которым предпослана в качестве предисловия «Повесть о новоявившейся ереси».

Слово первое излагает учение Православной Церкви о догмате Пресвятой  Троицы, второе — о Господе Иисусе Христе, Истинном Мессии, третье — о  значении в Церкви пророчеств Ветхого  Завета, четвертое — о Боговоплощении, слова с пятого по седьмое — об иконопочитании. В словах с восьмого по десятое преподобный Иосиф преподает учение о христианской эсхатологии. Слово одиннадцатое посвящено монашеству. В двенадцатом доказывается недействительность проклятий и прещений, налагаемых еретиками. В последних четырех словах (13—16) обсуждаются средства преодоления ересей в Церкви, исправления и покаяния еретиков.

Памятником канонических трудов игумена Волоцкого Иосифа является и «Сводная Кормчая» —  значительный сборник канонических правил Православной Церкви, начатый  преподобным Иосифом и завершенный  Митрополитом Даниилом.

Преподобный Иосиф был  также общественным деятелем и поборником сильного централизованного Московского  государства. Взгляды сторонников  святого Иосифа на значение монастырского  имущества для церковного строительства  и участия Церкви в общественной жизни в условиях борьбы за централизацию  власти князя Московского следует  понимать в историческом контексте. Противники преподобного Иосифа старались  опровергнуть его взгляды в своих  политических целях — для сохранения удельной раздробленности, использовав для этого учение преподобного Нила Сорского о «нестяжании» — отречении монаха от мирских дел и собственности.

Преподобный Нил Сорский, несколько лет подвизавшийся в константинопольских монастырях и на Святой Горе Афон, принес учение о созерцательной жизни и «умной молитве» как средстве, также необходимом миру. Но труд духовный и труд физический — две стороны единого христианского делания: живого продолжения творческого действия Божиего в мире, направленного как на духовную, так и на материальную сферу. В этом отношении преподобный Иосиф и Нил — духовные братья, в равной мере продолжатели святоотеческих церковных традиций и наследники заветов Преподобного Сергия. Преподобный Иосиф высоко ценил духовный опыт преподобного Нила и посылал к нему своих учеников для обучения молитве и созерцанию.

Не соответствует действительности мнение, распространенное в исторической литературе, о разномыслии и несогласии двух великих духовных руководителей  русского иночества конца XV — начала XVI столетия, наследников благодатных заветов Преподобного Сергия, — преподобных Иосифа Волоцкого (1515) и Нила Сорского (1508), возглавлявших два якобы «враждебных» направления в русской духовной жизни — внешнего делания и внутреннего созерцания.

Преподобный Иосиф в своем  «Уставе» дал синтез русской иноческой  традиции, непрерывно идущей от афонского  благословения преподобного Антония  Печерского и заветов Преподобного Сергия Радонежского, сохраняющихся  до наших дней. «Устав» указывает  на полное внутреннее перерождение человека, подчинение всей жизни делу спасения и обожения не только отдельного инока, но и соборного спасения всего человеческого рода. Большое место в «Уставе» отведено требованию непрерывного труда: «никогда монаху праздным не быть». Труд как «соборное дело» представлял для святого Иосифа сущность церковности — веру, воплощенную в добрых делах, осуществленную через молитву.

В русской церковной истории  особое место занимают труды святителя  Геннадия по изучению Священного Писания  — плод долгой борьбы с ересью. Свои «мудрствования» еретики подкрепляли искаженными текстами ветхозаветных книг, отличными от принятых Православной Церковью.

Священные книги Ветхого  Завета особенно часто подвергались случайной или намеренной порче. Об этом со скорбью писал святитель  Геннадий в послании архиепископу Иоасафу: «Жидове еретическое предание держат — псалмы Давидова или пророчества испревращали».

Архиепископ Геннадий взял на себя немалый труд — свести в  единый свод исправные списки книг Священного Писания, которые до того времени переписывались на Руси отдельными частями, — Осьмокнижия, или Пятокнижия, Царств, Притчей, Псалтири, Пророков, Евангелия и Апостола. С помощью организованного при Новгородском архиепископском доме круга ученых-книжников святитель собрал все книги Священного Писания в единый свод, дополнив его новыми переводами с латинского языка тех Священных книг, которые не были им найдены среди славянских библейских рукописей. В 1499 г. на Руси появился первый полный свод Священного Писания на славянском языке — «Геннадиевская Библия», как ее называют по имени составителя. Так Церковь сохранила славянское библейское наследие и затем умножила его, напечатав так называемую Елизаветинскую Библию 1751 г. и более поздние издания книг Священного Писания (94).