Степень изученности скифской религии

Познакомимся  с некоторыми выдающимися открытиями последних лет в области скифоведения. Они связаны в первую очередь  с раскопками курганов скифской знати, где были сделаны уникальные находки.

В 1071г. близ г. Орджоникидзе Б.Н. Мозолевским был раскопан курган Толстая Могила. Под насыпью высотой 8,6 м были захоронены знатный скифский вельможа, его жена и ребенок. Центральная  могила была ограблена еще в древности. После грабителей здесь остались части бронзовой булавы, золотые  обкладки ритона, обломки серебряных сосудов, золотые бляхи от горита и другие вещи.

Удача ждала  исследователей в дромосе (коридор, ведущий в могилу). Здесь еще  в древности обрушился свод. Это  и спасло от грабителей часть вещей. Перед взором археологов предстали  бронзовый светильник, лутерий, амфора с тремя ручками, три колчанных  набора, золотые украшения от нагайки, меч с обложенной золотом рукоятью и ножнами и главная находка  – уникальная золотая пектораль. А поперек входа был захоронен  слуга. Восточнее входа в центральную гробницу находились две могилы со скелетами шести лошадей, сбрую которых украшали прекрасные золотые и серебряные наборы. Рядом же похоронили и «конюхов». При одном из погребений найдены золотая гривна, железный браслет, два ножа и колчан. В боковой гробнице была похоронена молодая женщина на 20-30 лет. Ее одежду украшало множество золотых бляшек, головной убор расшит золотыми лентами, у головы – подвески с изображением богини, сидящей на тропе, на шее – массивная золотая гривна со скульптурными фигурками львов, преследующих оленя, на руках – пластинчатые браслеты, перевязи из бус и 11 перстней. В изголовье стояли серебряный кубок, чернолаковая миска и несколько стеклянных сосудов, а ниже лежало бронзовое зеркало. Справа от женщины был захоронен двухлетний ребенок, очевидно, мальчик. При нем были золотые маленьких размеров украшения: гривна, сережки, бляшки от одежды, перстень, в руке – пластинчатый браслет. В саркофаге находились миниатюрные серебряные сосуды: килик, ритон и кубок. Рядом в небольшой хозяйственной нише найдены бронзовый котел, сковородка и кости жертвенного животного.

Вместе с  женщиной и ребенком были похоронены четверо слуг, которые сопровождали свою госпожу и ее сына. Несколько слов о рве, который окружал курган. Там были найдены следы обильной тризны: обломки амфор, кости коня, дикого кабана и лося. А с внутренней стороны рва вся площадка, где совершалась тризна, была сплошь покрыта обломками амфор. Исследователи подсчитали, что в тризне и строительстве кургана могло принять участие до 2500 человек.

Б.Н. Мозолевский считает, что это захоронение по времени  несколько предшествует Чертомлыцкому  кургану и относится к середине – началу третьей четверти IV в. до н. э.

Курган Гайманова Могила был раскопан в 1969-1970 гг. под руководством В.И. Бидзили. В нем были также  ограбленные еще в древности  центральная могила и три выпускные. Наиболее интересные находки были сделаны  в северной могиле. Здесь за головой  центрального (мужского) погребения был  не замеченный грабителями тайник. В небольшой круглой яме лежали серебряный килик, два серебряных кубка, два ритона с золотыми наконечниками, два деревянных сосуда с золотыми обивками, серебряная позолоченная чаша с боковыми ручками-упорами.

Последняя находка – уникальная. На широком фризе чаши мы видим  две пары скифских вельмож и двух прислуживающих им скифов. Чаша изготовлена  по образцу скифских сосудов талантливым  мастером и, бесспорно, является выдающимся произведением античного торевта.

Уникальные находки были сделаны также в Мелитопольском кургане, раскопанном А.И. Тереножкиным в 1954г. Здесь в мужской могиле на полу перед входом был обнаружен  не замеченный грабителями тайник. В нем лежали боевой пояс с бронзовым  покрытием, портупейное украшение  из 50 золотых блях с изображением сидящей богини с зеркалом и стоящего перед ней скифа с ритоном, а также горит с золотой  обивкой со сценами из мифа об Ахилле. Эта обивка – также один из выдающихся шедевров античной торевтики.

Среди других известных скифских курганов следует назвать раскопанные  Б.Н. Мозолевским курган Хомина Могила, Малый Чертомлык, а также ряд  других памятников. Одна из замечательных  находок Хоминой Могилы – золотая  фигурка вепря, которая служила  ручкой деревянного сосуда.

На степных просторах  Причерноморья есть еще немало впечатляющих своими размерами курганов, хранящих тайны древней Скифии. Они ждут своих исследователей. Впереди –  новые раскопки и интересные находки.

2.3 Похороны простых скифов

Вернемся, однако, к Геродоту. Описав нам царские похороны, он рассказывает также о том, как хоронят простых  скифов: «Так они хоронят царей. Других же скифов, когда они умрут, самые  близкие родственники везут, положив  на повозки, к друзьям каждый из этих друзей, принимая сопровождающих у  себя, обильно их угощает и ставит возле трупа все то же, что и  другим. Частных людей возят так  сорок дней, затем погребают их. Совершив погребение, скифы очищаются  таким способом: вымыв и умастив  головы, они проделывают с телом  следующее.

Рис. 5.

Поставив три жерди, наклоненные  одна к другой, они натягивают вокруг них шерстяные покрывала. Сдвинув  покрывала как можно плотнее, они кидают в чан, поставленный в  середине жердей и покрывала, раскаленные  докрасна камни» (IV, 73).

Сведения  о том, что покойника возят  к друзьям, подтверждает аналогичный  обычай у осетин. У них покойника  оплакивают не только родственники, но и вся округа. Там же зафиксирован обряд, когда покойника перед  выносом на кладбище сначала кладут на сани в любое время года. Б.А. Калоев видит здесь отголоски  обычая возить умершего царя по земле  всех подвластных ему племен.

Описанный Геродотом обряд очищения полностью  подтверждается находками в курганах скифского времени Горного Алтая. В условиях мерзлоты там прекрасно  сохранились изделия из ткани, кожи, войлока, дерева и других материалов. Как отмечает С.И. Руденко, во всех Пазарыкских  курганах, широко известных своими знаменитыми находками, найдены  связанные вверху ремнем жерди, на которые  накидывались войлочные или кожаные  покрывала. А в погребальной камере 2-го Пазарыкского кургана обнаружены две связки по шесть жердей каждая, стоявшие над бронзовыми курительницами или котлами, которые были наполнены  обожженными камнями, причем ручки  котлов были обернуты берестой.

Такие сооружения, по всей вероятности, скифы  воздвигали и в курганах степной  и лесостепной Скифии, но они не сохраняются и оставляют очень  мало следов.

А горноалтайские курганы по сохранности  находок представляют собой уникальное явление и дают богатейшие материалы, которые практически невозможно получить в других регионах. Как  подчеркивает С.И. Руденко, они полностью  подтверждают описанный Геродотом  погребальный ритуал. Здесь все соответствует  данным Геродота: форма и устройство погребальной камеры, роскошная колесница, богатая сбруя лошадей, захороненные вблизи последнего пристанища хозяина, умерщвленные воины, слуги, наложницы, последовавшие за своим повелителем  в загробный мир, бальзамированные тела умершего и т.д.

Если провести параллели с церемониями похорон  в Древнем Египте, где проводились  очень похожие церемонии,  что  само по себе наводит на мысль об одном источнике знаний об этом, то стоит вспомнить о таком  веровании древних египтян, что  жизнь на земле – есть всего  лишь временное состояние, которое  ничто иное, как приготовление  к более важной части человеческого  существования,  которое наступает  после смерти. Поэтому вся жизнь  в Древнем Египте подчинена была правильной подготовке к уходу. И  сколь жутко для нас не выглядели  бы церемонии убийства такого большого числа лучших воинов у скифов, вероятнее  всего, сами они считали это величайшей честью и знаком избранности. Поэтому смерть такого рода для них самих не представлялась чем-то чудовищным.

2.4 Звериный стиль скифов

Когда мы говорим о какой-нибудь культуре, то обычно пользуемся информацией, собранной либо внешним по отношению  к ней наблюдателем, либо информацией, сложившейся в среде самих  носителей данной культуры. Но и  тот и другой источники не способны проявить культурный феномен достаточно полно, так как внешний наблюдатель  подвержен влиянию стереотипов  своей культуры, через которые  он рассматривает иную культуру, а  ее носитель может и не учитывать  какие-то важные составляющие своей  культуры в силу их обыденности для  него. Поэтому, рассматривая культурные феномены, нам необходимо принимать  во внимание совокупность всех текстов, в которых данная культура раскрывается и самореализуется.

Если  о жизни и мировоззрении жителей  Центрального Кавказа конца II - начала I тыс. до н.э. мы судим только по оставленным  в погребениях артефактам их культуры, то о североиранских народах - скифах, савроматах (сарматах), саках, массагетах - мы имеем письменные источники, обнаруженные в основном в античных, персидских и китайских хрониках. Кроме того, еще со времен Петра I в музейные собрания стали поступать предметы быта, вооружения и одежды, найденные  в скифских погребальных курганах, что и позволило создать к  сегодняшнему дню научное представление  о североиранском.

В дошедших до нас описаниях картин скифской жизни и обнаруженных археологами  уникальных артефактах прослеживается наличие у скифов хорошо структурированного мифологического,  мировоззренческого  пласта, фиксированного текстами как устной традиции, так и визуальной информации. Так как письменность у скифов отсутствовала, то важная часть сюжетного фонда скифской мифологии отображалась предметами скифской материальной культуры. Язык такого изобразительного повествования может рассматриваться как второй из языков скифской культуры, служивших для передачи мифологической информации, т.е. параметров их древней картины мира. По словам О.М. Фрейденберг, «это чистая условность, что мы называем мифом, только словесно выраженный рассказ. На самом деле, таким же мифом служат и действа, и вещь, и речь, и «быт» первобытного человека, т.е. все его сознание и все то, на что направлено это сознание». Поэтому мифологические тексты на изобразительном языке можно обнаружить в системе декора различных предметов скифской культуры: сосудов, оружия, одежды, ритуальных предметов, конского убора.

Богатые захоронения скифских вождей в так  называемых Царских курганах потрясают  воображение. Золото, литая бронза, искусно разукрашенное оружие, доспехи. Исследователи повсеместно отмечают своеобразие скифской культуры, визитной карточкой которой является так  называемый звериный стиль. При этом в научной среде продолжаются споры о том, откуда и под чьим влиянием он появился, как трансформировался  в скифскую среду и что обозначал. Ведущие специалисты по скифской культуре (Д.С. Раевский, Е.Е.Кузьмина, С.С.Бессонова  и др.) не только открыли нам тайны  большинства дошедших до нас сюжетов  звериного стиля, позволив заглянуть  в древнюю духовную идеологию, влиявшую на все стороны жизни скифского  общества, но и определили, что зооморфные образы функционировали в качестве средства моделирования мира в культуре праскифов задолго до формирования искусства звериного стиля, но не имели изобразительного воплощения вследствие иного отображения своей  культуры. Когда же объективные причины  породили необходимость воплощения этой древней модели мира в изобразительных  образах, наиболее пригодным для  этого оказался именно зооморфный код.

Еще в индоевропейскую эпоху  был заложен этический дуализм  добра и зла, основанный на природных  контрастах между светом и тьмой, теплом и холодом, дождем и засухой, между жизнью и смертью, мужчиной и женщиной. Весь процесс мироздания и бытия в нем рассматривался как результат взаимодействия этих бинарных оппозиций, составлявших для  древнего сознания одно неразделяемое тело, половинки которого стремились друг к другу, повторяя бесконечно (вечно) процесс космической смерти и космического возрождения. Подобная идея, например, обнаруживается в античности, которая рассматривала соединение «того, что есть, и того, что не есть», «жизнь, смешанную с не жизнью» как субстанцию и божественный смысл, заключенный в вечном круге рождений.

Но если античная философская мысль  фиксировала свою космологию письменно, то североиранская культура зашифровывала  свои мировоззренческие тексты в  визуальных образах зооморфного, или, как обычно говорят, звериного стиля. В них отразился актуальный для мифологического сознания взгляд на природный и социальный космос, на его этические нормы, своими законами упорядочивающие жизнь общества. Создатели символических изобразительных текстов звериного стиля не обременяли себя узкой задачей воплощения сюжетов и персонажей скифской мифологии, а служили для сотворения более важных, общих процессов священной структуры древней модели мира. К тому же в изобразительной сфере зооморфный код оказался оптимальнее, к примеру, кода растительного, так как противопоставление животных по признаку сферы обитания облегчало описание пространственно-космологических структур средствами именно этого символического языка, обеспечивая достаточную прозрачность возникающих ассоциаций.

Как мы уже отмечали, зооморфными  маркерами в вертикальной структуре  мира еще с палеолита обычно выступали  птицы (верх), травоядные (середина)   и   пресмыкающиеся,   рыбы(нижняя зона мира). При этом зооморфные символы определенной зоны могли перемещаться вдоль всей вертикали, являясь ее медиатором (водоплавающие птицы), а могли символикой определенных частей (органов) своего тела соотноситься с определенным элементом древнего мироздания (олень). С подобным зооморфным символическим кодом мы встречались в кобанско-тлийской культуре.

Чуть в  стороне от этого трехчленно структурированного зооморфного кода отстоит образ хищного животного .  И хотя скифское мифологическое сознание отдавало предпочтение образу травоядного, копытного животного, образ хищника в системе звериного стиля был не менее актуален, соотносясь как с нижним, хтоническим миром, зоной смерти, так и с пространством порождающих энергий древнего космоса. Среди памятников звериного стиля лесостепной зоны, из 843 изображений, относящихся к  VII – VI вв. до н.э., копытные представлены 573 раза (преимущественно олень, затем горный козёл, баран и лошадь), хищные звери – 103 раза (с абсолютным преобладанием животных кошачьей породы), птицы (в подавляющем большинстве хищные) – 162 раза, что в совокупности составляет около 90 % общего числа исследованных.