Инстинкты в поведении человека и эмоции в жизни животных

     Коротко можно сказать, что этология - это наука о поведении не отдельного человека или животного, не группы людей или большой общности, именуемой этносом, а об общих биологических законах, которые лежит в основе поведения любого индивида. Основоположником этологии можно считать Ивана Михайловича Сеченова (1829-1905) и австрийского биолога Конрада Лоренца (1903-1989). Первый придал особое значение поведению в процессе адаптации, второй сформулировал основные законы биологического поведения. Выводы И.М.Сеченова о поведении как высшей психической функции были подготовлены бурным развитием биологических знаний в последние десятилетия прошлого века. Мысли Ч.Дарвина о целостности биологического мира, о непрерывности его развития произвели настоящую революцию в умах. Человек встал в один ряд с животными, что в свою очередь вызвало бурю негодования у тех, кто не мог согласиться в своем родстве с обезьянами. Вначале, как всегда при попытке упорядочить большой объем фактов, было много путаницы. Что поставить во главу угла, что движет поведением? Возникло направление бихевиоризм, что и означает "наука о поведении". Но задолго до этого В.Гете (1749-1832) в "Фаусте" сформулировал то, что можно назвать основным мерилом жизни: "…в деянии начало бытия".

     2. Человек как биологический  вид

     Деяние, деятельность - это главная, результирующая часть поведения, это интеграция всей заложенной в каждом из нас  биологической памяти и индивидуального  опыта. Все, чем является человек, - это его мозг, носитель законов жизни. Главная задача мозга, и не только у человека, а у каждого живого существа, - обеспечить выживание биологического вида. Виднейший английский кибернетик Росс Эшби, исследуя функции мозга как системы, определил, что "главная логика" мозга человека - обеспечить выживание вида Homo sapiens. Мозг, непрерывно перерабатывая информацию об окружающем мире и сравнивая ее с информацией о "полезном" и "вредном" для вида, хранящейся в биологической памяти, с одной стороны, решает задачу избегания опасности, а с другой - пополняет "информационный банк" опасных и невыгодных для вида ситуаций. Именно последнее и есть обучение. У микробов нет школ, но они не только сами учатся распознавать антибиотики, но и на большие расстояния передают информацию о свойствах этих веществ своим сородичам. А те загодя вырабатывают защиту. Так возникают устойчивые к антибиотикам формы микробов, то есть "научился сам - научи других". Через какой "Интернет" доставляется информация у этих примитивных, по сравнению с нами, существ, пока не известно.

     Мозг  учится всю жизнь, но наиболее интенсивно этот процесс идет в раннем возрасте. Под обучением, конечно же, следует  понимать не только приобретение формальных школьных знаний, часто разрозненных, не образующего целостного представления о мире, а весь комплекс знаний о жизни. И самое важное в обучении - это умение использовать знания в деятельности, а наиглавнейшее - предвидеть результаты действия. Умный человек отличается от глупого тем, что он предвидит, прогнозирует результат своей деятельности. Состоятельный мозг создает внутреннюю модель, внутренний образ, представление о ситуации и себя в ней. Это позволяет избегать опасности и выбирать наиболее выгодный путь достижения цели. В этом плане термин "интеллект" как умение приобретать знания и рассуждать должен быть дополнен необходимым умением использовать знания адекватно ситуации и цели.

     "Здоровье  и болезнь", "мозг здоровый", "мозг больной". Каждая из  этих категорий относительна, между  ними множество переходных состояний. Вероятно, наиболее логичным мерилом здоровья следует считать адаптивные возможности, степень их соответствия требованиям ситуации, среды и биологического вида в целом.

     3. Адаптация и инстинкты

     Адаптация, то есть приспособление - это процесс, целью которого является выживание. Выживание любого существа связано с обучением. Чем проще биологический вид, тем больше получает каждое существо жестких инстинктивных программ, однако это не исключает необходимости обучения даже у самых низших организмов. С усложнением биологического вида обучение становится все более значимым фактором выживания. Жизнь и наука поставили много опытов, которые можно объединить под общим названием "изолянт". Детеныш любого вида, будь то пресмыкающееся, птица или млекопитающее, лишенное своего зоосоциума и среды, в которой этот вид обитает, будет способен выжить только в искусственных условиях. Он не прошел школу жизни, в которой учат распознавать опасности, добывать пищу и самоутверждаться в среде себе подобных.

     Человек в процессе эволюции утратил много инстинктов, поэтому способность к обучению является главным фактором выживания индивида. Однако, обучение - это не столько усвоение программы образовательного учреждения, сколько возможность создавать из разнообразной информации целостное представление о мире и адекватно действовать в нем. Вероятно, поэтому понятие "социальное благополучие, т.е. оптимальное использование своих возможностей в социуме, является главной составляющей категории "здоровье".

     Мозг  здоровый от мозга больного отличается, главным образом, возможностью адекватного сочетания жестких биологических программ с гибкостью реакций на меняющиеся требования среды. В больном мозге эти соотношения искажены, причем чаще в сторону снижения способности к обучению. Жесткие программы, как более древние, могут функционировать без учета реальных ситуаций. Поведение таких людей становится непластичным, непредсказуемым. Доминирует аффект, запускается неадекватное агрессивное поведение, стремление к доминированию любой ценой, игнорирование социальных норм, принципов морали и нравственности. Наказание - то, что на языке физиологов называется "отрицательное подкрепление" - не включается в системы биологической памяти и не приводит к внутреннему запрету на наказуемые формы поведения. Это психопаты. Они составляют основную массу криминальных рецидивистов. Движимые биологическим стремлением к более высокому положению на иерархической лестнице, желанием иметь, владеть, они не способны предвидеть результатов своих действий. В дошкольном возрасте это драчуны, "неслухи", экспроприаторы чужих игрушек, в школе - отрицательные лидеры с оппозиционно-вызывающим поведением. Буквы, цифры и правила не воспринимаются ими как значимая информация, а упреки в невнимательности и нестарательности усиливают негативное отношение к школе. Скука на уроках усиливает суетливость, вызывает демонстративное неподчинение, стремление к открытому конфликту с учителем. Невозможность самоутвердиться в школьном процессе приводит к прогулам, иногда к побегам.

     Дезорганизация поведения достигает крайней степени в подростковом возрасте. Как правило, декомпенсация приходится на 10-12 лет. Биологическое поведение становится доминирующим. Одинокие нарушители дисциплины группируются. Внутри группы выстраивается иерархия со своими лидерами и субдоминантами. Каждая группа стремится иметь территорию и расширять ее границы. Стычки между группами всегда с выраженной агрессией, драки превращаются в побоища, длительные локальные войны. Воюют двор на двор, школа на школу, район на район. Инстинкт овладения территорией заставляет подростка бежать из родного дома. Поглощать территорию - всегда удовольствие. Вспомните, как жадно прилипают глаза ребенка к окну вагона. Подросток испытывает гедоническое наслаждение скоростью, от насыщения инстинктивного стремления к преодолению пространства. Но положение пассивного пассажира его не устраивает, здесь уже нужен папин автомобиль. Угонщики-подростки испытывают непреодолимое желание покататься. Быстрая смена "картинки" ненадолго утоляет сенсорный голод. Как бы мы ни возмущались тягой детей к телевизору, в основе этой страсти лежит все то же стремление хоть ненадолго утолить инстинктивное желание как можно больше видеть. Изоляция, лишение возможности калейдоскопического восприятия мира воспринимается как самое тяжелое наказание. Сенсорный голод приводит к психическим расстройствам, мозг сам начинает восполнять вакуум, возникают галлюцинации. С другой стороны, удовольствие видеть оказалось лучшим подкреплением при обучении. Обезьяна усваивает сложные трюки, если ее поощряют возможностью посмотреть на игрушечную железную дорогу.

     Наслаждения поглощением пространства отнюдь не самоцель. Каждый ловил себя на том, что представлял себя в этом темном лесу или в этом заснеженном поле, что плывет за окнами вагона. Мозгу необходимо научиться быстро оценивать пространство, чтобы жить в нем. Жить не одному, а с теми, кого каждый из нас захочет назвать коротким словом "мы". "Мы" может быть необъятно большим, как "мы - народ", но для подростка "мы" - это та компания, перед которой меркнет авторитет родителей, школы и прочих серьезных взрослых. "Мы" дает главные уроки жизни - взаимодействие при достижении цели, проверка способов самоутверждения и выживания. Подростковое "мы" активно исследует и проверяет на прочность все социальные образования - семью, школу, власть. Они исследуют границы допустимого, часто их переступая и получая наказания. О роли наказания целесообразно поговорить не в узкопедагогическом понимании, а попытаться понять его биологический смысл. Как ни странно, но даже под самыми негативными, на первый взгляд, выходками подростков подложена биологическая программа вида. Конечно, нужно исключить только явно болезненные проявления, ведь психическая болезнь и есть то состояние индивида, которое обнаруживает себя биологически нецелесообразным поведением. Человеку могут приходить в голову самые нелепые мысли, но пока они не охватят всю личность и не реализуются в неадекватное поведение, неадекватную деятельность, не нарушат его адаптивные возможности - человек практически здоров.

     Тогда в чем биологический смысл  стремления к риску? Если ребенку  сказать, что это трогать нельзя, что это опасно, он за вашей спиной тут же постарается проверить и сунет "гвоздик в розетку". Несмотря на постоянные окрики "ушибешься", "порежешься", "обожжешься", ребенок упорно стремится разобраться сам, велика ли опасность. Так почему же ребенок, получающий окрики и шлепки, их игнорирует? Им движет исследовательский инстинкт. Вероятно, этот инстинкт и сделал человека человеком. И основной мотив исследования - выяснить степень опасности предмета или ситуации. А наказание, то есть отрицательное подкрепление, позволяет в следующий раз в сходной ситуации запустить основную эмоцию выживания - страх, и не повторять ошибки. Но природа не предусматривает закрепления опосредованного наказания в генетической памяти. Поэтому родительские репрессии существуют как бы отдельно от опасного объекта исследования и кроме обиды или ответной агрессии, как правило, ничего другого не вызывают.

     Познание  мира каждый начинает почти с нуля. От предков мы получили основные представления  об опасности. В нашем инстинктивном  арсенале нет страха перед оголенным  проводом и нет программы оценки радиоактивного фона. Кстати, ее нет и у животных. Даже инстинкт страха перед огнем, который есть у большинства животных, у человека отсутствует, он заместился инстинктом огнепоклонства, и любой из нас может долго завороженно любоваться огнем. Урбанизм почти вытеснил живой огонь, и наши "асфальтовые" дети при первой возможности разжигают костры. Быть рядом со стихией огня, воды, ветра, высоты, скорости, пережить захватывающее дух чувство опасности и остаться живым, - это высшее удовольствие. Только избежав проигрыша в рискованной ситуации, человек получает в награду истинные положительные эмоции. Это будет не пьяная эйфория, когда море по колено и на все плевать, это будет внутреннее повышение оценки своего "Я". Сегодня эту задачу отчасти решают рискованные виды спорта. В единоборстве со стихией всегда присутствует возможность наказания - проигрыш, вплоть до гибели проигравшего.

     Подавление  исследовательского инстинкта обедняет жизненно важный опыт каждого. "Опасно - не опасно" - решается индивидуально  страхом или его отсутствием. Это и есть обучение жизни. А блокирование этого процесса приводит ко многим негативным последствиям. Чаще всего это семейный невроз: взрослые издерганы непослушанием ребенка, а ребенок утомлен наказаниями и нотациями, смысл которых он не понимает. Истоки лживости чаще в этой же области. Стремление действовать по-своему и боязнь наказания заставляют придумывать благовидные (для родителей) предлоги или категорически отпираться от содеянного.

     Но  опасности - это не только стихии. Внутри каждого биологического вида работает главный двигатель его выживания и благополучия - внутривидовая борьба. Она-то и заставляет все время проверять, насколько каждый опасен для каждого. Ребенок исследует не только "физические" опасности, но и пределы безопасного общения с другими людьми. А для того, чтобы найти эту грань, надо к ней максимально приблизиться, а может, и заступить на "несвою" территорию. Здесь и срабатывает наказание, которое поставит "наглеца" на место. Если этого не произойдет, то продвижение вглубь чужой территории продолжится. Так при попустительстве взрослых ребенок 3-4 лет становится "самодержцем всея семьи".

     Другая, не менее опасная крайность, умение запоминать правила без их эмоционального опосредования. Послушными, образцовыми  детьми могут быть, к счастью, немногие. Это те, у которых инстинкты выражены слабо. Они воспринимают правила жизни от авторитетных взрослых. А если на какую-либо конкретную ситуацию правила нет, то наступает растерянность, в результате принимаются ошибочные решения, приводящие к проигрышу. Невозможность инстинктивно распознавать опасности и гибко реагировать на изменение ситуации формирует паранойяльную враждебность или заставляет укрыться в раковине собственного "я". Взрослея, такие люди становятся догматами, признающими только усвоенную или сформированную ими точку зрения. Во всех инакомыслящих они видят врагов и предпочитают их физическое устранение. Нередко подростки с инстинктивной недостаточностью выстраивают сложные схемы борьбы с врагами, а иногда и реализуют их. В патологии инстинктов лежит корень шизофрении.

     Отсутствие  исследовательского инстинкта, вероятно, лежит и в основе болезненного аутизма. Поток пестрой информации не проходит эмоциональную обработку, а главное, селекцию на "опасно - не опасно", поэтому "опасно" все. Сковывающий страх "зашторивает" весь реальный мир, его для ребенка не существует, информация блокируется на входе.