Сравнение психики животных и человека

  безгранична.   Он   может   запоминать,   хранить   и   воспроизводить

  теоретически  бесконечное количество информации  благодаря тому, что ему

  самому нет   необходимости  всю  эту   информацию  постоянно  помнить   и

  держать в  своей голове. Для этого люди  изобрели  знаковые  системы   и

  средства для  записи информации.  Они  могут   не  только  записывать  и

  хранить ее,  но  также  передавать  из  поколения  в  поколение   через

  предметы  материальной  и  духовной  культуры,  обучение   пользованию

  соответствующими  знаковыми системами и средствами.

 

       Любая группа, для того чтобы  выжить, должна  обладать  средством,

  которое позволяло бы ее членам  общаться  между собой,  направлять  и

  координировать  действия каждого из них.

 

       Почти у всех видов животных  имеются способы передачи  информации,

  с помощью которых каждая особь может сообщать  другим  представителям

  своего вида  об опасности, привлекать внимание  потенциального  брачного

  партнера или  запрещать проникновение на свою  территорию. Эти  сигналы,

  однако, всегда связаны с той или иной  сиюминутной ситуацией.  По-

  видимому, ни одно животное, кроме человека,  не  способно  передавать

  информацию, не  относящуюся  к  данному   моменту.  Только  человеческие

  существа могут  при помощи слов возвращаться  в прошлое, делая доступным

  познание давних  событий, а также сообщать заранее  о некоторых событиях

  или действиях,  предстоящих в будущем, или   необходимых  шагах  для  их

  осуществления.

 

       Исследователи еще не пришли  к  единому  мнению  о   том,  в  какой

  именно момент  возник язык. Некоторые авторы  считают, что это произошло

  очень давно,  возможно 2 млн. лет назад, в  эпоху,  когда  Нотo  habilis

  изготовлял  свои первые орудия. Разнообразие  этих  орудий  и  передача

  соответствующих  навыков были бы невозможны  без языка.

 

       Особенности взаимоотношений животных  друг с другом  определяют  и

  особенности  их  «речи».  Как  известно,  общение  животных  выражается

  нередко в  том, что одно животное  воздействует  на  других  с  помощью

  звуков. Имеем  ли мы в этом случае процесс,  похожий на речевое  общение

  человека? Некоторое  внешнее сходство между ними несомненно существует.

  Внутренне же  эти процессы в корне различны. Человек выражает  в  своей

  речи некоторое  объективное содержание и отвечает  на обращенную к нему

  речь не просто  как на звук, а как на  отраженную  в  речи  реальность.

  Голосовое общение  животных в корне отличается  от нее. Легко  доказать,

  что животное  отвечает на голос сородича  вне зависимости от  того,  что

  отражает данный  ключевой сигнал: он имеет для  него  лишь  определенный

  биологический  смысл. Или, например, у птиц, живущих  стаями, существуют

  специфические  крики, предупреждающие  стаю  об  опасности.  Эти  крики

  воспроизводятся  птицей всякий раз, когда она  чем-нибудь напугана.  При

  этом совершенно безразлично, что действует в данном случае  на  птицу:

  один и тот  же крик сигнализирует и о  появлении человека, и о появлении

  хищного   животного   и   просто   о   каком-нибудь   необычном   шуме.

  Следовательно,  эти  крики  связаны  с   теми   или   иными   явлениями

  действительности, сходством объективного отношения   к  ним  животного.

  Иначе   говоря,   упомянутые   крики   животных   лишены   устойчивого

  объективного  предметного значения.  То  есть  общение  животных  и  по

  своему  содержанию  и  по  характеру  осуществляющих  его   конкретных

  процессов   также  полностью  остается  в  пределах  их   инстинктивной

  деятельности.

 

  2. Научение, мышление, интеллект.

       Не менее важные различия обнаруживаются  в  мышлении  человека  и

  животных. Оба  названных вида живых  существ   чуть  ли  не  с  рождения

  обладают   потенциальной   способностью   к    решению    элементарных

  практических  задач  в  наглядно-действенном   плане.  Однако  уже   на

  следующих двух  ступенях развития интеллекта  —  в  наглядно-образном  и

  словесно-логическом  мышлении — между ними  обнаруживаются  разительные

  различия.

 

       Только высшие животные,  вероятно,  могут  оперировать  образами,

  причем это  до сих пор в науке  остается  спорным.  У  человека  данная

  способность   проявляется  с  двух-  и трехлетнего возраста.  Что же

  касается словесно-логического  мышления, то у животных нет   и  малейших

  признаков этого  типа интеллекта, так как ни  логика, ни  значения  слов

  (понятия) им  не доступны.

 

       Ученых также давно волновал  вопрос, способны  ли  животные  чему-

  нибудь научиться. В 1912 году Йеркс пытался выяснить, на какой ступени

  эволюции животного  мира появляется эта споcобность чему-то  научаться.

  Ее зачатки  с несомненностью  обнаруживались  уже  у  дождевого  червя.

  Действительно,  Йеркс  сумел научить некоторых особей  поворачивать

  направо в   Т-образном  лабиринте.  Чтобы   достичь  такого  результата,

  потребовалось  больше 150 проб,  в которых червь,  если  он  поворачивал

  налево, натыкался  на сетку, находившуюся под  током. Тем не менее, было

  доказано, что  простая нервная система этих  животных может  накапливать

  информацию, способную  изменять их поведение.

 

       У высших млекопитающих, главным  образом  у  обезьян  в   человека,

  благодаря высокому  уровню развития головного   мозга  появляются  новые

  способности,  позволяющие решать  задачи  без   предварительных  пробных

  манипуляций.

  Очевидно, наиболее  далеко продвинувшиеся в процессе  эволюции  обезьяны

  и, разумеется, человек смогли выработать  эту   способность  улавливать

  связь  между   различными  элементами  ситуации  и  выводить   из   нее

  правильное  решение  путем умозаключений,  не  прибегая   к   пробным

  действиям, производимым  наудачу,

  Умозаключения   используются   в   самых    разнообразных    ситуациях

  повседневной  жизни, идет ли речь о выполнении  какой-нибудь  задачи,  о

  перемещении из одного места в другое или о получении и осмысливании

  информации, исходящей  от среды, в которой живет  индивидуум.

 

       У  позвоночных,  стоящих   на  вершине  эволюционной  лестницы,  в

  частности у  приматов, возникают новые формы   индивидуально-изменчивого

  поведения, которые  с  полным  основанием  могут   быть  обозначены  как

  «интеллектуальное»  поведение.

 

       Таким образом, на высших этапах  эволюции  начинают  формироваться

  особенно сложные  виды поведения со сложной  структурой, включающей:

  —  ориентировочно   исследовательскую   деятельность,   приводящую   к

  формированию  схемы решения задачи;

  —      формирование   пластически   изменчивых   программ   поведения,

  направленных к достижению цели;

  —     сличение выполненных действий  с исходным намерением. Характерным

  для    такого    строения    сложной    деятельности    является    ее

  саморегулирующийся  характер: если действие приводит  к нужному эффекту,

  оно прекращается, если оно не приводит к   нужному  эффекту  —  в   мозг

  животного поступают  соответствующие сигналы и   попытки  решить  задачу

  начинаются  снова.

       Систематические исследования интеллектуального   поведения  высших

  животных  (обезьян)  были   начаты   известным   немецким   психологом

  В.Келлером. Для изучения этой формы поведения Келлер ставил обезьян в

  сложные   условия,  когда   непосредственное   достижение   цели   было

  невозможно.

 

       Обезьяна должна  была  либо  использовать  обходной  путь,  чтобы

  получить приманку, либо использовать для этой  цели специальные орудия.

  Так, например, обезьяну помещали в большую  клетку,  рядом   с  которой

  клали приманку  на таком расстоянии, чтобы обезьяна  не  могла  до  нее

  дотянуться. Достать  ее она могла, лишь использовав  обходной путь через

  дверь, расположенную  в задней стене клетки.

 

       Исследования, проведенные Келлером, позволяли наблюдать следующую

  картину. Сначала  обезьяна безуспешно пыталась  непосредственно  достать

  приманку:  тянулась  к  ней  или  прыгала.  Затем  она   бросала   эти

  безуспешные  попытки, и  наступал  период,  когда  обезьяна  неподвижно

  сидела   и   лишь   рассматривала   ситуацию,    что    сопровождалось

  соответствующими  движениями глаз, до тех  пор,  пока  не  приходила  к

  правильному   решению   задачи.   Характерно,   что   решение   задачи

  перемещалось  из периода непосредственных  проб в период предшествующего

  попытке наблюдения, и движение обезьяны становилось   лишь  исполнением

  ранее выработанного  «плана решения».

 

       Очень сложно объяснить, как  животное приходит к интеллектуальному

  решению задачи, и процесс этот трактуется  различными  исследователями

  по-разному.  Одни  считают  возможным   сблизить  эти  формы  поведения

  обезьяны с  человеческим интеллектом и рассматривают  их как  проявление

  творческого   озарения.  Австрийский  психолог  К.Вюлер  полагает,  что

  использование  орудий обезьянами следует   рассматривать  как  результат

  переноса прежнего опыта (обезьянам, живущим на  деревьях,  приходилось

  притягивать  к  себе  плоды  за  ветви).  С  точки  зрения  современных

  исследователей,   основу   интеллектуального   поведения    составляет

  отражение сложных   отношений  между  отдельными  предметами.  Животные

  способны уловить  отношения между предметами и  предвосхитить  результат

  данной ситуации. И.П. Павлов, проводивший  наблюдения  над  поведением

  обезьян,   называл   интеллектуальное   поведение   обезьян    «ручным

  мышлением».

 

       Итак,  интеллектуальное  поведение,  которое  свойственно  высшим

  млекопитающим   и   достигает    особенно    высокого    развития    у

  человекообразных  обезьян,  представляет  собой   ту  верхнюю   границу

  развития психики,  за которой начинается история  развития  психики  уже

  совсем другого,  нового типа, свойственной только человеку,  — история

  развития человеческого  сознания.  Предысторию  человеческого   сознания

  составляет, как  мы  видели,  длительный  и   сложный  процесс  развития

  психики животных. Если окинуть единым взглядом  этот путь, то отчетливо

  выступают   его  основные  стадии  и   управляющие  им   закономерности.

  Развитие психики   животных  происходит  в  процессе  их  биологической

  эволюции и  подчинено  общим  законам   этого   процесса.  Каждая  новая

  ступень психического  развития в своей основе вызвана  переходом к новым

  внешним условиям  существования животных и новым  шагом в усложнении  их

  физической  организации.

 

  3. Мотивация  и эмоции.

 

       Более сложным является вопрос  о  сравнении  проявления  эмоций  у

  животных  и   человека.  Трудность  его   решения  состоит  в  том,  что

  первичные эмоции, имеющиеся у человека и   животных,  носят  врожденный

  характер. Оба  вида живых существ, по-видимому, их  одинаково  ощущают,

  однообразно  ведут себя в  соответствующих   эмоциогенных  ситуациях.  У

  высших животных  — антропоидов — и человека  имеется много общего  и   во

  внешних способах выражения эмоций. У них же  можно наблюдать что-то

  подобное настроениям  человека, его аффектам и стрессам.

 

        Вот  один  довольно  забавный  пример.  Демонстрация  оскала   -

  широчайше распространенная  у позвоночных инстинктивная   программа.  Ее

  цель - предупредить  при встрече с кем-либо, что  вы вооружены и  готовы

  за себя постоять. Приматы очень широко пользуются  ею при контактах.

 

       Человек тоже скалит зубы при  сильном страхе или гневе.  Оказаться

  адресатом такой  демонстрации неприятно  и   совсем  не  хочется.  Но  у

  программы показа  зубов есть еще два куда  более мягких варианта. Первый

  - заискивающая  улыбка. Так улыбается человек,  вступая в контакт с тем,

  кого побаивается.  Второй - это широкая улыбка. Так   улыбается  другому

  спокойный, уверенный  в себе человек. В сущности,  он  тоже  показывает

  вам, что вооружен и готов за себя постоять и в вашем снисхождении  не

  нуждается. Но  эта форма демонстрации настолько  мягкая, что  не  только

  не  вызывает  у  вас  страха,  а  напротив,  действует  приветливо   и

  умиротворяюще.  Мы чувствуем: "Вот, по-видимому, хороший  человек,  ему

  от меня ничего  не  надо,  мне  от  него  тоже,  но  если  бы  он  мне

  понадобился,  мы бы легко вступили в контакт".  Давно  замечено:  когда

  человек, всю  жизнь  проживший  при   тоталитарном  режиме,  попадает  в