Сравнение психики животных и человека

  теоретически бесконечное  количество информации благодаря  тому, что ему

  самому нет  необходимости   всю  эту  информацию  постоянно   помнить  и

  держать в своей  голове. Для этого люди  изобрели  знаковые  системы  и

  средства для записи  информации.  Они  могут   не  только  записывать  и

  хранить ее,  но  также  передавать  из  поколения   в  поколение  через

  предметы  материальной  и  духовной  культуры,  обучение   пользованию

  соответствующими знаковыми  системами и средствами.

 

       Любая  группа, для того чтобы выжить, должна  обладать  средством,

  которое позволяло бы ее членам  общаться  между собой,  направлять  и

  координировать действия  каждого из них.

 

       Почти  у всех видов животных имеются  способы передачи  информации,

  с помощью которых каждая особь может сообщать  другим  представителям

  своего вида об  опасности, привлекать внимание  потенциального  брачного

  партнера или запрещать  проникновение на свою территорию. Эти  сигналы,

  однако, всегда связаны с той или иной  сиюминутной ситуацией.  По-

  видимому, ни одно животное, кроме человека,  не  способно  передавать

  информацию, не относящуюся   к  данному  моменту.  Только  человеческие

  существа могут при  помощи слов возвращаться в  прошлое, делая доступным

  познание давних событий,  а также сообщать заранее о  некоторых событиях

  или действиях, предстоящих  в будущем, или  необходимых   шагах  для  их

  осуществления.

 

       Исследователи  еще не пришли к  единому   мнению  о  том,  в  какой

  именно момент возник  язык. Некоторые авторы считают,  что это произошло

  очень давно, возможно 2 млн. лет назад, в эпоху,  когда  Нотo  habilis

  изготовлял свои первые  орудия. Разнообразие  этих  орудий  и  передача

  соответствующих навыков  были бы невозможны без языка.

 

       Особенности  взаимоотношений животных друг  с другом  определяют  и

  особенности их  «речи».  Как  известно,  общение   животных  выражается

  нередко в том, что  одно животное  воздействует  на  других  с  помощью

  звуков. Имеем ли мы  в этом случае процесс, похожий  на речевое  общение

  человека? Некоторое  внешнее сходство между ними несомненно существует.

  Внутренне же эти  процессы в корне различны. Человек  выражает  в  своей

  речи некоторое объективное  содержание и отвечает на обращенную к нему

  речь не просто  как на звук, а как на  отраженную  в  речи  реальность.

  Голосовое общение  животных в корне отличается  от нее. Легко  доказать,

  что животное отвечает  на голос сородича вне зависимости  от  того,  что

  отражает данный ключевой  сигнал: он имеет для него  лишь  определенный

  биологический смысл.  Или, например, у птиц, живущих  стаями, существуют

  специфические крики,  предупреждающие  стаю  об  опасности.  Эти  крики

  воспроизводятся птицей  всякий раз, когда она чем-нибудь  напугана.  При

  этом совершенно безразлично, что действует в данном случае  на  птицу:

  один и тот же  крик сигнализирует и о появлении  человека, и о появлении

  хищного  животного   и   просто   о   каком-нибудь   необычном   шуме.

  Следовательно,  эти   крики  связаны  с  теми   или   иными   явлениями

  действительности, сходством  объективного отношения  к   ним  животного.

  Иначе   говоря,   упомянутые   крики   животных   лишены   устойчивого

  объективного предметного  значения.  То  есть  общение   животных  и  по

  своему  содержанию  и  по  характеру  осуществляющих  его   конкретных

  процессов  также   полностью  остается  в  пределах  их   инстинктивной

  деятельности.

 

  2. Научение, мышление, интеллект.

       Не менее  важные различия обнаруживаются  в  мышлении  человека  и

  животных. Оба названных  вида живых  существ  чуть  ли  не  с  рождения

  обладают   потенциальной   способностью   к    решению    элементарных

  практических  задач   в  наглядно-действенном  плане.  Однако  уже   на

  следующих двух ступенях  развития интеллекта —  в   наглядно-образном  и

  словесно-логическом  мышлении — между ними  обнаруживаются  разительные

  различия.

 

       Только  высшие животные,  вероятно,  могут   оперировать  образами,

  причем это до сих  пор в науке  остается  спорным.  У  человека  данная

  способность  проявляется   с  двух-  и трехлетнего возраста.  Что же

  касается словесно-логического  мышления, то у животных нет   и  малейших

  признаков этого типа  интеллекта, так как ни логика, ни  значения  слов

  (понятия) им не  доступны.

 

       Ученых  также давно волновал вопрос, способны  ли  животные  чему-

  нибудь научиться. В 1912 году Йеркс пытался выяснить, на какой ступени

  эволюции животного  мира появляется эта споcобность чему-то  научаться.

  Ее зачатки с несомненностью  обнаруживались  уже  у  дождевого   червя.

  Действительно,  Йеркс  сумел научить некоторых особей  поворачивать

  направо в  Т-образном  лабиринте.  Чтобы  достичь   такого  результата,

  потребовалось больше 150 проб,  в которых червь, если  он  поворачивал

  налево, натыкался на  сетку, находившуюся под током.  Тем не менее, было

  доказано, что простая  нервная система этих животных  может  накапливать

  информацию, способную  изменять их поведение.

 

       У высших  млекопитающих, главным образом   у  обезьян  в  человека,

  благодаря высокому  уровню развития головного   мозга  появляются  новые

  способности, позволяющие  решать  задачи  без  предварительных  пробных

  манипуляций.

  Очевидно, наиболее далеко  продвинувшиеся в процессе эволюции  обезьяны

  и, разумеется, человек  смогли выработать  эту  способность   улавливать

  связь  между   различными  элементами  ситуации  и  выводить   из   нее

  правильное  решение  путем умозаключений,  не  прибегая   к   пробным

  действиям, производимым  наудачу,

  Умозаключения   используются   в   самых    разнообразных    ситуациях

  повседневной жизни,  идет ли речь о выполнении  какой-нибудь  задачи,  о

  перемещении из одного места в другое или о получении и осмысливании

  информации, исходящей  от среды, в которой живет  индивидуум.

 

       У   позвоночных,  стоящих  на  вершине   эволюционной  лестницы,  в

  частности у приматов, возникают новые формы  индивидуально-изменчивого

  поведения, которые  с  полным  основанием  могут   быть  обозначены  как

  «интеллектуальное»  поведение.

 

       Таким  образом, на высших этапах эволюции  начинают  формироваться

  особенно сложные  виды поведения со сложной  структурой, включающей:

  —  ориентировочно   исследовательскую   деятельность,   приводящую   к

  формированию схемы  решения задачи;

  —      формирование   пластически   изменчивых   программ   поведения,

  направленных к достижению цели;

  —     сличение  выполненных действий с исходным  намерением. Характерным

  для    такого    строения    сложной    деятельности    является    ее

  саморегулирующийся  характер: если действие приводит  к нужному эффекту,

  оно прекращается, если  оно не приводит к  нужному   эффекту  —  в  мозг

  животного поступают  соответствующие сигналы и   попытки  решить  задачу

  начинаются снова.

       Систематические  исследования интеллектуального   поведения  высших

  животных  (обезьян)  были   начаты   известным   немецким   психологом

  В.Келлером. Для изучения этой формы поведения Келлер ставил обезьян в

  сложные  условия,  когда   непосредственное   достижение   цели   было

  невозможно.

 

       Обезьяна  должна  была  либо  использовать  обходной  путь,  чтобы

  получить приманку, либо  использовать для этой цели  специальные орудия.

  Так, например, обезьяну  помещали в большую клетку,  рядом   с  которой

  клали приманку на  таком расстоянии, чтобы обезьяна  не  могла  до  нее

  дотянуться. Достать  ее она могла, лишь использовав  обходной путь через

  дверь, расположенную  в задней стене клетки.

 

       Исследования, проведенные Келлером, позволяли наблюдать следующую

  картину. Сначала обезьяна  безуспешно пыталась непосредственно   достать

  приманку:  тянулась  к  ней  или  прыгала.  Затем  она   бросала   эти

  безуспешные попытки,  и  наступал  период,  когда   обезьяна  неподвижно

  сидела   и   лишь   рассматривала   ситуацию,    что    сопровождалось

  соответствующими движениями  глаз, до тех  пор,  пока  не  приходила  к

  правильному   решению   задачи.   Характерно,   что   решение   задачи

  перемещалось из периода  непосредственных проб в период  предшествующего

  попытке наблюдения, и движение обезьяны становилось   лишь  исполнением

  ранее выработанного  «плана решения».

 

       Очень  сложно объяснить, как животное  приходит к интеллектуальному

  решению задачи, и  процесс этот трактуется  различными  исследователями

  по-разному.  Одни  считают  возможным  сблизить  эти  формы  поведения

  обезьяны с человеческим  интеллектом и рассматривают  их как  проявление

  творческого  озарения.  Австрийский  психолог  К.Вюлер  полагает,  что

  использование орудий  обезьянами следует  рассматривать   как  результат

  переноса прежнего опыта (обезьянам, живущим на  деревьях,  приходилось

  притягивать к   себе  плоды  за  ветви).  С   точки  зрения  современных

  исследователей,   основу   интеллектуального   поведения    составляет

  отражение сложных   отношений  между  отдельными  предметами.  Животные

  способны уловить  отношения между предметами и  предвосхитить  результат

  данной ситуации. И.П.  Павлов, проводивший  наблюдения  над  поведением

  обезьян,   называл   интеллектуальное   поведение   обезьян    «ручным

  мышлением».

 

       Итак,  интеллектуальное  поведение,  которое   свойственно  высшим

  млекопитающим   и   достигает    особенно    высокого    развития    у

  человекообразных  обезьян,  представляет  собой  ту  верхнюю   границу

  развития психики,  за которой начинается история  развития  психики  уже

  совсем другого, нового  типа, свойственной только человеку,  — история

  развития человеческого  сознания.  Предысторию  человеческого   сознания

  составляет, как мы  видели,  длительный  и  сложный   процесс  развития

  психики животных. Если  окинуть единым взглядом этот  путь, то отчетливо

  выступают  его   основные  стадии  и  управляющие   им   закономерности.

  Развитие психики   животных  происходит  в  процессе  их  биологической

  эволюции и подчинено   общим  законам  этого   процесса.  Каждая  новая

  ступень психического  развития в своей основе вызвана  переходом к новым

  внешним условиям  существования животных и новым  шагом в усложнении  их

  физической организации.

 

  3. Мотивация и эмоции.

 

       Более  сложным является вопрос о   сравнении  проявления  эмоций  у

  животных  и  человека.  Трудность  его  решения   состоит  в  том,  что

  первичные эмоции, имеющиеся  у человека и  животных,  носят  врожденный

  характер. Оба вида  живых существ, по-видимому, их  одинаково  ощущают,

  однообразно ведут  себя в  соответствующих   эмоциогенных  ситуациях.  У

  высших животных —  антропоидов — и человека имеется  много общего  и  во

  внешних способах выражения эмоций. У них же  можно наблюдать что-то

  подобное настроениям  человека, его аффектам и стрессам.

 

        Вот   один  довольно  забавный  пример.  Демонстрация  оскала   -

  широчайше распространенная  у позвоночных инстинктивная   программа.  Ее

  цель - предупредить при  встрече с кем-либо, что вы вооружены  и  готовы

  за себя постоять. Приматы очень широко пользуются  ею при контактах.

 

       Человек  тоже скалит зубы при сильном  страхе или гневе.  Оказаться

  адресатом такой демонстрации  неприятно  и  совсем  не  хочется.  Но  у

  программы показа  зубов есть еще два куда  более мягких варианта. Первый

  - заискивающая улыбка. Так улыбается человек, вступая  в контакт с тем,

  кого побаивается.  Второй - это широкая улыбка. Так   улыбается  другому

  спокойный, уверенный  в себе человек. В сущности,  он  тоже  показывает

  вам, что вооружен и готов за себя постоять и в вашем снисхождении  не

  нуждается. Но эта  форма демонстрации настолько  мягкая, что  не  только

  не  вызывает  у   вас  страха,  а  напротив,  действует  приветливо   и

  умиротворяюще. Мы чувствуем: "Вот, по-видимому, хороший человек,  ему

  от меня ничего  не  надо,  мне  от  него  тоже,  но  если  бы  он  мне

  понадобился, мы бы  легко вступили в контакт".  Давно  замечено:  когда

  человек, всю жизнь   проживший  при  тоталитарном  режиме,  попадает  в

  страну, где люди  чувствуют   себя  свободно,  его  поначалу  удивляет,