Языковая личность

Любит анализировать, сопоставлять какие-то факты  и Витя Малеев

«Мой папа очень хороший модельщик. Он даже придумал электрический лобзик, чтоб выпиливать из дерева разные мелкие части. А теперь он изобретает шлифовальный прибор для шлифовки деревянных моделей. Раньше шлифовали модели вручную, а когда папа сделает такой прибор, все модельщики будут шлифовать модели этим прибором» [Носов 2011: 30]. 

О третьем уровне языковых личностей героев, характеризующемся отраженностью в речи разнообразия и богатства выразительных средств языка, мы уже отчасти говорили.

Герои используют относительно однотипные и повторяющиеся выразительные средства языка. Это сравнения:  «Она ужасно громко кричала, и глаза у нее были круглые, как кнопки, и отчаянные» [Драгунский 2008: 29]; « Аленка, как только увидела эту женщину, остановилась как вкопанная» [Драгунский 2008: 30]; «как деревянный чурбан» [Носов 2011: 33]; «как из пароходной трубы»  [Носов 2011: 35];  эпитеты: «мягкими губами» [Драгунский 2008: 36]; «забавную обезьянку» [Драгунский 2008: 37]; «свежем воздухе» [Носов 2011: 43]; «сильную волю» [Носов 2011: 47].

Таким образом, даже рассмотрение трех первых уровней структуры языковой личности по Г.И. Богину, свидетельствует о том, что герои  в силу своего возраста только еще овладевают сложной системой родного языка, расширяют свой словарный запас, учатся строить высказывания и фразы, использовать изобразительно-выразительные средства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.3. Отражение мировоззрения на прагматическом уровне  детской языковой личности

 

Дениска взрослеет на глазах читателя, учится мыслить, начинает понимать многие вещи.

Так, мы видим, что он искренне привязан к отцу и матери, беспокоится за их судьбы. Например, в вышеупомянутом эпизоде, когда мама говорит, что курение может погубить отца:

«А тетя Тамара расхохоталась во все горло. Она хохотала, как будто кто-то под столом кусал ее за пятки. А папа отодвинул переслащенный чай в сторону. Тогда тетя Тамара вынула из сумочки тоненький портсигарчик и подарила его папе.  
      - Это вам в утешение за испорченный чай, - сказала она. - Каждый раз, закуривая папироску, вы будете вспоминать эту смешную историю и ее виновницу.  
      Я ужасно разозлился на нее за это. Зачем она напоминает папе про курение, раз он за время болезни уже почти совсем отвык? Ведь одна капля курильного яда убивает лошадь, а она напоминает» [Драгунский 2008: 26].

Он хочет защитить их от «злых», на его взгляд, людей, помочь им справится с трудностями любыми путями.

Решительностью и самостоятельностью отличается и Витя Малеев, решивший, что если надо выучить урок, то надо:

«Я решил с самого начала взяться за учебу как следует и сразу засел повторять таблицу умножения. Конечно, я повторял ее про себя, чтоб Лика не слышала, но она скоро окончила свои уроки и убежала играть с подругами. Тогда я принялся учить таблицу как следует, вслух, и выучил ее так, что меня хоть разбуди ночью и спроси, сколько будет семью семь или восемью девять, я без запинки отвечу» [Носов 2011: 22].

О взрослении героев и формированииих языковой личности говорит и появление многочисленных рассуждений и монологов:

«И еще я подумал, что если папе так хочется на меня выдумывать, то, пожалуйста, я могу уйти из дома прямо на целину. Там работа всегда найдется, там люди нужны, особенно молодежь. Я там буду покорять природу, и папа приедет с делегацией на Алтай, увидит меня, и я остановлюсь на минутку, скажу:  
«Здравствуй, папа», - и пойду дальше покорять.  
А он скажет: 

«Тебе привет от мамы...».

А я скажу:  

«Спасибо... Как она поживает?»  [Драгунский 2008: 43].

  Они начинают больше задумываться над словами старших, анализировать свои поступки:

«На меня очень подействовало все, что сказал Игорь Александрович, и я думал, что Игорь Грачев тут же встанет и признается, что это сделал он, но Игорю, видно, вовсе не хотелось доказывать, что он честный человек, и он молча сидел за своей партой. Тогда Игорь Александрович сказал, что тому, кто разрисовал стену, наверно, стыдно признаться сейчас, но пусть он подумает над своим поступком, а потом наберется смелости и придет к нему в кабинет» [Носов 2011: 40].

Другой пример:

«Я стал смотреть в мамины глаза и почувствовал, что у меня щеки стали красные, как флаги.  
      - Ты это сделал нарочно? - спросила мама.

 Я не мог ее  обмануть

- Да, - сказал я, - я это  сделал нарочно 

  Тогда выйди из комнаты, - сказал папа, - а то у меня руки чешутся» [Драгунский 2008: 43]. 

Т.е. все это  говорит о том, что коммуникативные  потребности данных рассматриваемых  языковых личностей определяются настоятельной  необходимостью индивидов в обмене смысловой и оценочной информацией  с целью взаимодействия в различных, сферах своего существования (в школе, дома, с друзьями на улице, в общественных местах)  и воздействия друг на друга в условиях коммуникации различного типа (разговор с одноклассником, беседа с официальным лицом, с родителями). 

Однако не всегда герои достигают цели коммуникации. Так, Дениса Кораблева часто постигает коммуникативная неудача, т.е.  случаи, когда с помощью речевого воздействия не достигается его практическая цель. Например, случаи, когда он не может заставить Мишку отдать ему светлячка:

« Что это, Мишка, - сказал я шепотом, - что это такое?  
      - Это светлячок, - сказал Мишка. - Что, хорош? Он живой, не думай.  
      - Мишка, - сказал я, - бери мой самосвал, хочешь? Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звездочку, я ее домой возьму» [Драгунский 2008: 6]; а затем не может доказать маме почему светлячок так ему дорог:

«- А чем же, чем же именно он лучше?  
      Я сказал:  
      - Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..» [Драгунский 2008: 7].

Витя Малеев, в основном,  достигает своей коммуникативной цели в разговоре. Например, внушает сестре мысль о том, что необходимо сначала сделать уроки, а потом гулять: 

« Что же ты, голубушка, делаешь? Разве ты не знаешь, что после школы надо мозгу давать отдых?

— Это, — говорит, — я знаю, только мне так удобней. Я сделаю уроки сразу, а потом свободна: хочу — гуляю, хочу — что хочу делаю.

— Экая, — говорю, — ты бестолковая! Мало я тебе в прошлом году твердил! Что я могу сделать, если ты своего старшего брата не хочешь слушать? Вот вырастет из тебя тупица, тогда узнаешь!

— А что я могу сделать? — сказала она. — Я ни минуточки не могу посидеть спокойно, пока дела не сделаю.

— Будто потом нельзя сделать! — ответил я. — Выдержку надо иметь» [Носов 2011: 22].

Однако следует  помнить, что сестра его младше, поэтому  он имеет определенное влияние на нее. Со сверстниками же Витя Малеев тоже часто испытывает коммуникативную неудачу, не зная, как заставить их поверить в свои слова или выполнить требуемое действие:

«Вот теперь, кажется, уже все в сборе, — сказал Женя Комаров.

— Все, если не считать Феди Рыбкина, — ответил Игорь Грачев.

— Как же его считать, если он уехал?

— А может, это еще и неправда. Вот мы у Ольги Николаевны спросим.

— Хотите верьте, хотите нет. Очень мне нужно обманывать! — сказал я» [Носов 2011: 12].

Часто постигает  коммуникативная неудача героев в разговоре со взрослыми. Мы уже рассматривали коммуникативную неудачу Дениски в разговоре с мамой, проиллюстрируем это еще одним примером, диалогом Дениса с учителем пения:

« Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, - сказал я, - можно бы еще погромче.  
      - Ладно, я учту, - сказал Борис Сергеевич. - А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!  
      - Нет, - сказал я, - я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.  
      - Ну что ж, - сказал Борис Сергеевич, - раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание» [Драгунский 2008: 15].

Тоже самое происходит и с Витей Малеевым, он пытается объяснить маме, что ему попалась трудная задача, а в ответ слышит только упреки в своей нерадивости и лени:

«— Ну, что там у тебя не получается? — спросила мама.

— Да вот, — говорю, — задача попалась какая-то скверная.

— Скверных задач не бывает. Это ученики бывают скверные» [Носов 2011: 29].

Если мы уже заговорили о мире взрослых, хочется отметить, что наши герои уже начинают познавать некоторые его суровые законы. Так, Дениска понимает, что такое материальные затруднения:

«Аленка, как только увидела эту женщину, остановилась как вкопанная. Она сказала:   

     - Ой! Я хочу шарик!  

     А я сказал: 

     - Хорошо бы, да денег нету» [Драгунский 2008: 59], одиночество и непонимание окружающих, нехватку слов, чтобы объяснить переполняющие тебя чувства: « И мы тоже пошли, и молчали, и всю дорогу я думал, как это красиво, когда весна на дворе, и все нарядные и веселые, и машины туда-сюда, и милиционер в белых перчатках, а в чистое, синее-синее небо улетает от нас красный шарик. И еще я думал, как жалко, что я не могу это все рассказать Аленке. Я не сумею словами, и если бы сумел, все равно Аленке бы это было непонятно, она ведь маленькая» [Драгунский 2008: 59].

        Несколько иные законы познает Витя Малеев, который учится товарищеской взаимопомощи: «Тогда ребята отняли у Игоря тряпку и не позволили больше размазывать грязь по стене» [Носов 2011: 43],

«Меня ведь тоже будут ругать, – говорю я.

– Ничего. Если хочешь, зайдем сначала ко мне, а потом вместе зайдем к тебе, вот и тебя не будут ругать и меня тоже.

– Ну хорошо, – согласился я» [Носов 2011: 43].

Понимает  Витя и тот факт, что свои проблемы лучше решать самому, не отвлекая взрослых, занимающихся важными делами:

«Если бы я стал решать задачу сам, то мама увидела бы, что я до сих пор не сделал уроки, и стала бы упрекать меня, что я откладываю уроки на ночь, папа взялся бы объяснять мне задачу, а зачем мне отрывать его от работы! Пусть лучше чертит чертежи для своего шлифовального прибора или обдумывает, как лучше сделать какую-нибудь модель. Для него ведь все это очень важно» [Носов 2011: 45].

Однако, несмотря на это, и Витя, и Денис все еще остаются наивными, добрыми детьми, тонко откликающимися на все происходящие события. Например, только ребенок может почувствовать, что шарику плохо на веревочке, и он хочет улететь на свободу: «И протянула мне ниточку. Я взял. И сразу как взял, так услышал, что шарик тоненько-тоненько потянул за ниточку! Ему, наверно, хотелось улететь. Тогда я немножко отпустил ниточку и опять услышал, как он настойчиво так потягивается из рук, как будто очень просится улететь. И мне вдруг стало его как-то жалко, что вот он может летать, а я его держу на привязи, и я взял и выпустил его. И шарик сначала даже не отлетел от меня, как будто не поверил, а потом почувствовал, что это вправду, и сразу рванулся и взлетел выше фонаря» [Драгунский 2008: 60]. 

Только ребенок может так искренне обрадоваться простым мышам, и так точно и портретно описать их:

«Мышонок был белый-пребелый, как молоко, только хвост у него был длинный и розовый, как будто облезлый. Он спокойно сидел у меня на ладони и шевелил своим розовым носиком, как будто нюхал, чем пахнет воздух, а глаза у него были красные, точно коралловые бусинки» [Носов 2011: 50].

Сострадание и умение прощать испытывают герои и по отношению к живым людям, например, Дениска к своему другу Левке, которого он решает убить:

«И когда я лег спать, то все ворочался с боку на бок и вздыхал, потому что мне было жалко Левку - хороший он человек, но теперь пусть несет заслуженную кару, раз он стукнул меня пеналом по голове. И синий кинжал лежал у меня под подушкой, и я сжимал его рукоятку и чуть не стонал, так что мама спросила:  
      - Ты что там кряхтишь?» [Драгунский 2008: 86]

Или Витя Малеев, жаля своего провинившегося одноклассника Игоря Грачева:

« Эх, ты! Кто тебя просил стену портить? Видишь, что вышло!

Игорь развел руками:

– Да я что? Я разве хотел?

– Зачем же нарисовал?

– Сам не знаю. Взял и нарисовал не подумавши.

– «Не подумавши»! Из-за тебя пятно на всем классе.

– Почему на всем классе?

– Потому что на каждого могут подумать» [Носов 2011: 44].

Только ребенок может удивляться, почему взрослые задают однообразные вопросы, не понимая, что чаще всего это отдание нормам этикетам и хорошему тону: «Я давно уже заметил, что взрослые задают маленьким очень глупые вопросы. Они как будто сговорились. Получается так, словно они все выучили одинаковые вопросы и задают их всем ребятам подряд. Я так к этому делу привык, что наперед знаю, как все произойдет, если я познакомлюсь с каким-нибудь взрослым. Это будет так» [Драгунский 2008: 76]

Однако, Дениска уже взрослый человек, поэтому деликатно отвечает на все поставленные вопросы, не выдавая своего раздражения:

«Ну, Денис, как тебя зовут?»  
      Конечно, если бы я был невежливый человек, я бы ему сказал:  
      "Сами знаете! Ведь вы только сейчас назвали меня по имени, зачем же вы несете несуразицу?"  
      Но я вежливый. Поэтому я притворюсь, что не расслышал ничего такого, я просто криво улыбнусь и, отведя в сторону глаза, отвечу:  
      «Денисом» [Драгунский 2008: 77]

Приходится герою иногда и изворачиваться, искать выход из сложившейся ситуации, чтобы никого не обидеть:

«А скажи-ка, друг ты мой... - скажет он, и коварство, как змея, проползет в его голосе, - скажи-ка, кого ты больше любишь? Папу пли маму? 
      Бестактный вопрос. Тем более что задан он в присутствии обоих родителей. Придется ловчить. «Михаила Таля», - скажу я.  
      Он захохочет. Его почему-то веселят такие кретинские ответы. Он повторит раз сто:  
      «Михаила Таля! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Каково, а? Ну? Что вы скажете на это, счастливые родители?» [Драгунский 2008: 79]