Памятник архитектуры Колизей

Впрочем, Август, первый император Римской  империи, поначалу выступал за прежнюю  избирательную систему и даже построил Септу, огромное здание, предназначенное  для проведения выборов. Однако к  концу I века Септа утратила свое первоначальное назначение. Здание превратилось в  огромный рынок, который время от времени уступал место арене, где проводились гладиаторские  бои. Демократия почти умерла.

Ко  времени постройки Колизея в 80 году монархия настолько упрочилась, что императоры стали считать полезным показываться народу. Вместе с тем в народе считали, что каждый имеет право встретиться с императором, обратиться с просьбой к нему, подать петицию, просить его о защите. Считалось, что император всего лишь первый аристократ среди равных и вместе с тем народный трибун, защитник. Ни в одном другом развитом государстве с монархическим строем времен Древнего Рима — ни в Персии, ни в Египте, ни в Индии, ни в Китае — никогда не устраивались регулярные встречи властелина с народом. Некий китаец, приехав в Рим, был весьма удивлен доступностью императора. «Когда император выезжает из дворца, — рассказывал он, — то обычно один из людей, находящихся в его свите, держит в руке открытую сумку, куда всякий может опустить свое обращение к императору; по возвращении во дворец император знакомится со всеми посланиями».

Конечно, суждение китайца о том, что император  знакомился со всеми обращениями  к нему, представляется простодушным. Наивными кажутся и надежды римлян на то, что они могли влиять на действия императора — во всяком случае, коллективно, путем скандирования  своих пожеланий в каком-нибудь общественном месте. До появления Колизея  такими местами, к примеру, являлись Форум и Большой цирк, но Форум  был сравнительно невелик и вмещал мало публики, а Большой цирк —  слишком большим, чтобы слить  воедино хор голосов.

Колизей же представлял из себя прекрасно сконструированный замкнутый мир, в котором зрители — император, патриции, простолюдины — были «упакованы», как сардины в консервной банке. Колизей являлся удобным местом, где император мог показать свою власть народу, а народ — продемонстрировать императору свои коллективные мускулы (или, по крайней мере, вообразить подобную демонстрацию силы). Колизей был не просто местом гладиаторских игр, он был еще и политическим театром, в котором каждый слой римского общества играл свою роль. Император более всего чувствовал себя императором, когда слышал овации возбужденной толпы, предвкушавшей смерть на арене (человека или животного) или приветствовавшей дары, которыми правитель от случая к случаю осыпал подданных. Не только для развлечений приходила в Колизей и римская знать. Здесь обсуждали государственные и хозяйственные дела, занимались протекцией, говорили о возможных брачных союзах. Колизей был частью римской политической жизни, и туда приходили не только посмотреть на других, но и показать себя.

Рим возродился опять 

История Колизея восходит к 68 году, когда  измена преторианской гвардии и  осуждение сената вынудили Нерона после  четырнадцати лет деспотического управления государством покончить с собой  на загородной вилле неподалеку от Рима. Перед тем как вонзить себе в горло нож, Нерон хвастливо провозгласил: «Какой артист во мне умирает» («Qualis artifex pereo»), правда, почерпнув эту вошедшую в историю фразу из «Илиады» Гомера.

Смерть  Нерона привела к восемнадцатимесячной гражданской войне, закончившейся  в 69 году, который историки назвали  «годом четырех императоров», ибо  императорский трон оспаривали четверо  претендентов, каждого из которых  поддерживала одна из региональных армий  легионеров (испанская, сирийская, дунайская  и рейнская). Во время этой междоусобицы сгорел храм Юпитера, расположенный  на Капитолийском холме. Победу в  гражданской войне одержал Тит  Флавий Веспасиан, которого в наши дни называют просто Веспасианом.

До  того как стать императором, Веспасиан принимал участие в подавлении восстания иудеев, начавшегося в 66 году. В 70 году римская армия, которой командовал будущий император Тит, сын Веспасиана, после длительной осады взяла Иерусалим, город был разрушен почти до основания. В одном из повествований Талмуда рассказывается, что Тит осквернил святая святых, совершив половой акт с проституткой на Свят щенном писании. За это святотатство Тита наказал всемогущий Бог, наслав на него блоху, и та, проникнув в мозг Тита, так терзала его, что вызвала опухоль (выявленную при вскрытии), которая и свела святотатца в могилу. Римские истории тех времен были не менее фантастичны. Так, в одной из них рассказывалось о том, что Веспасиан, став императором, но все еще находясь в одной из восточных римских провинций, совершал разные чудеса: лечил прикосновением ноги хромых и парализованных и исцелял слюною слепых. На самом деле Веспасиан вместе с Титом в богатых восточных провинциях собирал налоги, чтобы привести в порядок государственные финансы, расстроенные Нероном и гражданской войной. Они возвратились в Рим — сначала Веспасиан, а потом и Тит — в 71 году, чтобы отпраздновать победу над иудеями.

После возвращения Веспасиана и Тита в Риме состоялся триумф, посвященный окончанию гражданской войны, победе над иудеями, укреплению государственной власти и надеждам на лучшее будущее. Эту церемонию (на которой он вполне мог присутствовать) описал историк Иосиф Флавий, поначалу принимавший участие в восстании иудеев в качестве одного из их предводителей, а затем переметнувшийся на сторону римлян. Согласно его описанию церемонии, Веспасиан вместе с Титом восседал в колеснице, запряженной белыми лошадьми. Сопровождавшие их солдаты наделяли восторженную толпу рабами (плененными во время боевых действий людьми), а также делили с толпой добычу: драгоценные камни, серебро, золото, слоновую кость. Повозки, сопровождавшие шествие, были украшены большими картинами, изображавшими сцены недавних боевых действий: ожесточенные сражения, гибель врагов, пожарища в захваченных городах, взывающие к милосердию пленные. В повозках везли и захваченные трофеи: шпалеры, предназначавшиеся для украшения императорского дворца, скрижали с «иудейским законом», золотой стол, а также менору (семисвечник, символ иудаизма), чье изображение затем появилось на триумфальной арке, возведенной в честь Тита. Церемония завершилась казнью Симона, сына Гиора, иудейского полководца, а также грандиозным народным пиршеством, устроенным за счет государства.

Став  императором, Веспасиан решил реконструировать центр Рима и упрочить собственный культ, искоренив память о своем предшественнике Нероне. Он восстановил храм Юпитера и возвел новый — храм Мира, имевший целью напоминать о воинской славе Рима и содействовать мирной жизни (которому все же больше подошло бы название храм Усмирения). Оставалась нерешенной непростая проблема: что делать с дворцом Нерона, Золотым домом, как его называли, который вместе с прилегающим парком занимал в центре Рима площадь в 120 гектаров — по современной оценке, возможно, преувеличенной. (Заметим в скобках, что позже часть Золотого дома отошла построенным рядом знаменитым термам Траяна. Северное крыло Золотого дома сохранилось до наших дней, и теперь в нем музей. Правда, знаменитая стенная роспись дворца в своем первозданном виде до нас не дошла, хотя еще в XVI веке ею любовались художники Возрождения, включая самого Рафаэля.)

Золотой дом — согласно трудам Светония, составившего жизнеописания двенадцати императоров, в том числе и Нерона — представлял собой огромное здание с бесчисленным количеством комнат, среди которых выделялась столовая с вращающимся потолком. В вестибюле дворца возвышалась тридцатиметровая статуя, выполненная из бронзы и весьма лестно изображавшая Нерона. Рядом с Золотым домом находилось частное озеро — «скорее море, чем озеро». Впрочем, со временем Светониево описание Золотого дома было в известной степени забраковано. Так, к примеру, при недавних раскопках выяснилось, что озеро, внушительные размеры которого восхитили Светония, было незначительным водоемом. Также не имеется достаточных оснований считать, что сильнейший пожар 64 года в Риме был организован Нероном, пожелавшим прибрать к рукам земли в центре столицы. Однако после того как на месте пожарища был построен Золотой дом, утвердилось стойкое мнение, что Нерон возвел великолепный дворец, предназначенный для собственных удовольствий на земле в центре города, принадлежащей народу. В те времена в Риме ходила едкая эпиграмма: «Горожане переезжают в Вейи, ибо в Риме теперь всего один дом».

Прикинув, что делать с Золотым домом, Веспасиан решил разместить в нем имперские учреждения (предполагают, что Тит, став императором, превратил Золотой дом в свою резиденцию), а озеро засыпать и построить амфитеатр, предназначенный для развлечений народа. Это было хорошо взвешенное решение: постройкой амфитеатра земли, которыми пользовался Нерон, купаясь в безмерной роскоши, передавались народу.

Следует также отметить: есть основания полагать, что амфитеатр строился за счет средств, вырученных от реализации военной добычи. Веспасиан справедливо считал, что эти трофеи принадлежат не только ему самому и знати, но и народу. А трофеи, добытые в результате победоносной Иудейской войны, были велики. Вероятно, за счет этой добычи и строился Колизей. Несколько лет назад этому нашли подтверждение археологи. Они исследовали одну из каменных плит (окружавших арену), на которой, возможно, не раз сидели туристы викторианской эпохи. На этой плите имелась хорошо известная надпись, высеченная в V столетии в ознаменование реставрации Колизея. Однако при исследовании плиты археологи обнаружили, что раньше на ней имелась другая надпись — текст из бронзовых букв, которые крепились к пазам, выдолбленным в плите. Вот по этим еле видным отверстиям и реконструировали первоначальную надпись:

ИМПЕРАТОР  ВЕСПАСИАН  ПОВЕЛЕЛ  ВОЗВЕСТИ

ЭТОТ  АМФИТЕАТР  ЗА  СЧЕТ  ВОЕННОЙ  ДОБЫЧИ

Конечно, к этой расшифровке можно относиться по-разному: ее можно счесть результатом  трудоемкой работы специалистов, а  можно и посчитать плодом больного воображения или стремлением  выдать желаемое за действительное. Но как бы там ни было, строительство  Колизея обязано победе римлян в  Иудейской войне. Можно сказать, что Колизей — это Иерусалимский храм, приспособленный к римской культуре и построенный для массовых увеселительных представлений и показного величия императорской власти.

Строя амфитеатр, Веспасиан преследовал еще одну цель: искоренить саму память о пользовавшемся дурной славой Нероне. Но вычеркнуть Нерона из людской памяти Веспасиану не удалось. В Средневековье амфитеатр, строительство которого начал Веспасиан, получил название Колизея. Обычно считается, что амфитеатр получил это название не по причине своих огромных размеров, а от стоявшего поблизости Колосса — бронзовой статуи Нерона. История этой статуи до сих пор вызывает споры. Была ли она сооружена при жизни Нерона? Могла ли стоять такая высокая статуя в вестибюле дворца, как о том пишет Светоний? Кого изображала она — Нерона или, может быть, Сына Бога или Нерона, считавшего себя Сыном Бога? Но каковы бы ни были ответы, достоверно известно, что статуя ненамного пережила Золотой дом Нерона, хотя не раз меняла название в угоду установившемуся режиму, а при императоре Адриане с помощью двадцати четырех слонов была передвинута к Колизею. Существует свидетельство, что в IV столетни статуя все еще стояла на постаменте около Колизея; постамент этот был разрушен только в 1930-х годах, когда по распоряжению Муссолини прокладывалась новая улица — Виа Фори Империали. Вполне вероятно, что знаменитое изречение, приписываемое Беде Достопочтенному, ученому, жившему в VIII веке, «Пока стоит Колизей, будет стоять и Рим, а когда Колизей рухнет, то рухнет и Рим» относится к статуе (Колоссу), а не к амфитеатру, как обычно считают по причине того, что такое пророчество ближе к истине.

Ирония  заключается в том, что современное  название амфитеатра, строительство  которого начал Веспасиан, больше ассоциируется с Нероном, чем с императорами династии, пришедшей к власти после его кончины. Даже в наше время в кинофильмах «Знак креста» (режиссер Сесил де Милль) и «Камо грядеши» (режиссер Мервин Ле Рой) рассказывается о том, что резня христиан в Колизее поощрялась Нероном, хотя строительство Колизея было завершено через двенадцать лет после смерти этого императора.

Колизей учит тому, что историю нельзя забывать. Вычеркнуть из истории даже одиозную личность (в данном случае императора) труднее, чем кажется. Чем больше прилагаешь усилий к этому, тем более  вероятно, что привлечешь к этой личности повышенное внимание. И даже если особо не считаться с тем  обстоятельством, что Колизей получил  свое имя в Средневековье от Колосса  Нерона, стоявшего рядом с ним, нельзя пренебречь тем фактом, что  амфитеатр Веспасиана всегда считали сооружением, построенным на том месте, где раньше плескалось озеро, по берегам которого прохаживался Нерон.

 Величие Колизея.

Первоначальное  название Колизея — Амфитеатр (свое нынешнее название здание получило в  Средневековье). Однако в античном мире он был известен не меньше, чем в  наши дни. Но все же не стоит думать, что отношение к нему римлян было аналогичным нашему, хотя, вероятно, и в те далекие времена находились благоразумные люди, недовольные кровавой резней на арене амфитеатра — ведь христианство стало в Риме главенствующей религией (но вряд ли в I и II веках нашей эры этот протест носил ярко выраженный характер).

Стоит также отметить, что в Древнем  Риме имелось немало великолепных сооружений, которые могли бы поспорить между  собой за право называться символом города. Для нас же Колизей —  один из немногих памятников, которые  олицетворяют былое могущество Древнего Рима (с ним, возможно, могут соперничать  лишь Пантеон да колонны Траяна и  Марка Аврелия). У римлян выбор был значительно больше. К примеру, храм Юпитера на Капитолийском холме и форум Траяна, пожалуй, превосходили великолепием Колизей, а Большой цирк, рассчитанный на 250 000 зрителей, намного превышал Колизей по вместимости.

Тем не менее не стоит соглашаться с суждением археологов, полагающих, что своей широкой известностью Колизей обязан современным воззрениям, а в Риме он был просто одним из помпезных сооружений. Выдающийся римский поэт Марциал придерживался иного суждения. В сборнике эпиграмм «Книга зрелищ» он ставит Колизей выше общепризнанных чудес света — египетских пирамид, стен и садов Вавилона, храма Тривии (Дианы) в Эфесе, алтаря, сложенного Аполлоном на Делосе из рогов убитых Артемидой козлов, и огромного надгробного памятника на могиле царя Мавзола в Галикарнасе.

Правда, Марциал не являлся беспристрастным  ценителем. Он был придворным поэтом, его карьера зависела от покровительства  императора, и потому можно сказать, что задача Мар-циала заключалась не только в описании известного монумента, но и в его прославлении. Вероятно, воспевание Колизея пришлось по вкусу Констанцию II, римскому императору, приезд которого в 357 году в Рим описал позднеримский историк Аммиан Марцеллин. До этого Констанций II в столице практически не бывал, хотя и стал императором в 337 году. В течение прошедших двадцати лет он сначала воевал на Востоке с персами, а затем вел борьбу со своими соперниками, претендентами на престол. По свидетельству Марцеллина, когда Констанций II, приехав в Рим, объезжал столицу, он был поражен видом огромного амфитеатра. Конечно, в Риме и другие величественные строения привлекли внимание императора и, в частности, форум Траяна, при виде которого Констанций II «застыл от непомерного удивления». Но неподалеку был Колизей, сооружение столь высокое, что «глаза не могли охватить его целиком».