Современные теории информационного общества

Белл предлагает типологию  общественного устройства, которая  на любой стадии целиком и полностью  определяется доминирующим типом наемного труда. По Беллу, самый распространенный вид трудовой деятельности является определяющей чертой того или иного  общества. То есть Белл полагает, что  если в доин-дустриштьных обществах  преобладал сельскохозяйственный труд, а в индустриальных самым распространенным был труд на мануфактурах, то в постиндустриальном обществе главенствующую роль играет занятость в сфере услуг.

Ключевым объяснением  подобных перемен Белл считает рост производительности труда. Критическим  фактором, определяющим переход от одного типа общества к другому, становится возможность получить «больше за меньшее» количество труда благодаря  применению принципа рационализации (эффективности). В доиндустриальную эпоху каждый должен был трудиться на земле, чтобы  обеспечивать собственное существование. Однако позже стало возможным  кормить население страны без  того, чтобы каждый обрабатывал землю (например, благодаря внедрению более  прогрессивных сельскохозяйственных приемов, улучшению землепользования и скотоводства), теперь уже можно  отвлечь часть рабочей j силы от фермерских угодий, и она станет производить  предметы потребления, имея при этом гарантированное продовольственное  снабжение. Соответственно эти люди перебираются в города, обеспечивают своим трудом растущее число мануфактур, будучи уверены в том, что продовольствием  они будут снабжены за заработанные деньги из излишков сельскохозяйственного  производства страны. По мере развития этого процесса, в связи с тем, что все меньшая часть населения  производит все большие излишки  сельскохозяйственной продукции (а  чем больше сельское хозяйство рационализируется  с помощью новых техник и технологий, тем больше продукции оно производит меньшим числом работников), все  большая часть населения перетекает из сельскохозяйственных работ в  буржуазную систему мануфактур.

С развитием этого процесса мы решительно входим в индустриальную эру, где преобладает мануфактурный  труд. И, как всегда, работает принцип  «больше за меньшее». Соответственно индустриальное общество процветает все  более и более, применяя все более  производительную технику на фабриках, где, в свою очередь, растет производительность. Паровой двигатель снижает потребность  в мускульной силе и в то же время  увеличивает производительность; электричество  позволяет запустить монтажные  линии. История индустриализации может  быть написана и как процесс постоянного  развития механизации и автоматизации, что гарантировало заметный рост производительности. Здесь та же железная логика – больше продукции, произведенной  все меньшим количеством работников.

Так как производительность повышается, промышленный прирост дает обществу возможность позволить  себе прежде немыслимую роскошь –  учителей, больницы, развлечения и  даже отпуска. В свою очередь, подобное использование достигнутого индустрией благосостояния создает рабочие  места в сфере услуг, профессии, нацеленные на удовлетворение возникающих  потребностей, что люди уже могут  себе позволить, и щедрость индустриального  общества дает им эту возможность. Чем  больше богатства создает промышленность и чем меньше для этого требуется  работников благодаря техническому прогрессу (все то же «больше за меньшее»), тем больше услуг может быть оказано  и тем больше работников промышленность отпускает в сферу услуг.

Если этот процесс развивается (а Белл утверждает, что по мере того как мы входим в ПИО, это происходит), значит, мы убеждаемся в следующем:

- число работников, занятых  в промышленности, снижается до  такой степени, что очень мало  кто находит себе работу в  этой сфере (эра «заводов-роботов», «полной автоматизации» и т.д.);

- одновременно с сокращением  числа работающих в промышленности  происходит постоянный и уверенный  рост производительности, обеспечиваемый  непрекращающейся рационализацией  производства;

- благодаря увеличению  производительности в промышленности  происходит непрекращающийся рост  богатства, которое может быть  потрачено на удовлетворение  новых потребностей, возникающих  у людей (что-нибудь вроде медицинского  оборудования или услуг массажиста);

- бесконечное создание  новых рабочих мест в сфере  услуг, нацеленное на удовлетворение  новых потребностей, которые возникают  в связи с ростом богатства  (т.е., становясь богаче, люди открывают  новые возможности тратить деньги, а это требует увеличения числа  работников в сфере услуг).

Белл идентифицирует постиндустриализм, опираясь на известные эмпирические данные социальных наук. Нельзя отрицать: происходит сокращение занятости в  первичном (сельском хозяйстве и  добывающей промышленности) и во вторичном (мануфактурном) секторах экономики, что  уравновешивается ее ростом в третичном  секторе, т.е. в секторе услуг. Это  было подробно рассмотрено еще в 1940 г. Колином Кларком, а затем  выражено в количественных параметрах Виктором Фушем (1968) и другими. Для  Белла «общество услуг» тоже является постиндустриальным обществом.

 2.2. Теория информационного общества М. Кастельса

М. Кастельс наблюдает и  анализирует процесс перехода человеческого  общества в информациональную эпоху. Этот переход основан на революции  в информационных технологиях, которая  в 1970-х годах заложила основу для  новой технологической системы, получившей распространение по всему  миру. Произошли изменения в материальных технологиях, социальных и экономических  структурах: относительно жесткие и  вертикально-ориентированные институты  замещаются гибкими и горизонтально-ориентированными сетями, через которые осуществляется власть и обмен ресурсами. Для  М. Кастельса формирование международных  деловых и культурных сетей и  развитие информационной технологии –  явления неразрывно связанные и  взаимозависимые. Все сферы жизни, начиная с геополитики крупных  национальных государств и заканчивая повседневностью обычных людей, меняются, оказываясь помещенными в  информационное пространство и глобальные сети.

Революция в информационной технологии является «отправным пунктом  в анализе сложностей становления  новой экономики, общества и культуры». М. Кастельс подчеркивает, что «технология  есть общество, и общество не может  быть понято или описано без его  технологических инструментов». Однако М. Кастельс не принимает точку зрения ортодоксального марксизма, и говорит  о том, что технология вовсе не детерминирует историческую эволюцию и социальные изменения. По М. Кастельсу, технология является ресурсным потенциалом  развития общества. Общество при этом в значительной степени свободно в принятии решений о пути своего движения. Для подтверждения своей  позиции, касающейся роли технологии в  социальных изменениях, автор обращается к истории развития компьютерной отрасли в США. Согласно Кастельсу, изобретение персонального компьютера и последующая массовизация пользователей  не были жестко предопределены технологическими законами: концентрация контроля за развитием  компьютерной технологии в руках  крупных корпораций (IBM) и правительства. При таком пути развития общества постепенно нарастают тоталитарные тенденции всеобщего надзора, расширяются  властные возможности правительства, вооруженного компьютерными технологиями, и общество всё в большей степени  начинает двигаться к модели. На рубеже 50-60-х опасность монополизации  технологии была вполне реальной, однако внешние причины (возникшие социальные движения, расцвет контркультуры, глубокие либеральные и демократические  традиции) постепенно свели ее к  минимуму.

Наряду с производством  и опытом, третьим важным фактором влияющим на организацию человеческой деятельности, является. В становящемся обществе фактор производства, под  которым подразумевается развитие компьютерных технологий, оказывает  доминирующее влияние как на отношения  власти, так и на культуру.

По мнению М. Кастельса, информация и обмен информацией сопровождали развитие цивилизации на протяжении всей истории человечества и имели  большую значимость во всех обществах. В то же время зарождающееся «информациональное общество» строится таким образом, что «обработка и передача информации стали фундаментальными источниками  производительности и власти». Одной  из ключевых черт информационального общества является сетевая логика его  базовой структуры. К тому же информациональное  общество развивается на фоне ускоряющихся и противоречивых процессов глобализации, процессов, затрагивающих все точки  земного шара, вовлекая или исключая из общего социального, символического и экономического обмена.

Используя обширный теоретический, статистический, эмпирический материал, основываясь на собственном опыте  и наблюдениях, апеллируя к мнению ученых, признанных экспертов в своих  областях, М. Кастельс предлагает «некоторые элементы исследовательской кросскультурной  теории экономики и общества в  информационную эпоху, конкретно говорящей  о возникновении социальной структуры».

Информационные технологии определяют картину настоящего и  в еще большей мере будут определять картину будущего. В связи с  этим М. Кастельс придает особое значение исследованию того, как развивались  эти технологии в послевоенный период. В информационные технологии М. Кастельс включает «совокупность технологий в микроэлектронике, создании вычислительной техники (машин и программного обеспечения), телекоммуникации/вещании и оптико-электронной  промышленности». Таким образом, ядро трансформаций, которые переживает современный мир, связано с технологиями обработки информации и коммуникацией. М. Кастельс предлагает социологическое  описание и понимание основных моментов истории становления подобного  рода технологий, уделяя много внимания роли Силиконовой долины в развитии компьютерной индустрии.

М. Кастельс очерчивает границы  информационно-технологической парадигмы, имеющей несколько главных черт. Во-первых, информация в рамках предлагаемой парадигмы является сырьем технологии и, следовательно, в первую очередь  технология воздействует на информацию, но никак не наоборот. Во-вторых, эффекты  новых технологий охватывают все  виды человеческой деятельности. В-третьих, информационная технология инициирует сетевую логику изменений социальной системы. В-четвертых, информационно-технологическая  парадигма основана на гибкости, когда  способность к реконфигурации становится «решающей чертой в обществе». В-пятых, важной характеристикой информационно-технологической  парадигмы становится конвергенция конкретных технологий в высокоинтегрированной  системе, когда, например, микроэлектроника, телекоммуникации, оптическая электроника  и компьютеры интегрированы в  информационные системы. Взятые все  вместе характеристики информационно-технологической  парадигмы являются фундаментом  информационального общества.

В 60-х годах известный  теоретик Маршалл Маклюэн выдвинул концепцию перехода современного общества от «галактики Гутенберга» к «галактике Маклюэна». Книгопечатание сделало  печатный символ, печатное слово основной единицей информационного обмена в  Западной цивилизации. Изобретение  фото, кино, видеоизображения делает визуальный образ ключевой единицей новой культурной эпохи. Апофеозом «галактики Маклюэна»  можно считать повсеместное распространение  телевидения, изменившего не только среду массовых коммуникаций, но привычки и стиль жизни значительной части  человечества. «Успех телевидения есть следствие базового инстинкта ленивой  аудитории». Конечно, прослушивание  радиопередач и просмотр телевизионных  программ ни в коей мере не исключают  других занятий. Это становится постоянно  присутствующим фоном, тканью нашей  жизни. Так, по мнению М. Кастельса зарождается  новая культура, «культура реальной виртуальности». Реальная виртуальность  – это система, в которой сама реальность (т.е. материальное/символическое  существование людей) полностью  схвачена и погружена в виртуальные  образы, в выдуманный мир, где внешние  отображения не просто находятся  на экране, но сами становятся опытом.

Наряду с телевидением развитие электронных компьютерных сетей (Minitel, Internet) становится тем фактором, который можно считать формообразующим  для культуры виртуальной реальности. Интернет, как и многие другие феномены современности, по праву можно считать  детищем шестидесятых. История Интернет показывает, как развитие компьютерных технологий, государственные интересы и независимый дух университетов  были задействованы для создания нового символического космоса. М. Кастельс педантично исследует этапы становления  Интернета, т.е. его превращения из локальной компьютерной сети военного назначения в новую глобальную реальность информационной эпохи. Впрочем, М. Кастельс вовсе не считает, что Интернет «работает» только на глобализацию. Он полагает, что  «компьютерная коммуникация не есть всеобщее средство коммуникации и не будет таковым в обозримом  будущем». «Новые электронные средства не отделяются от традиционных культур - они их абсорбируют». При этом наблюдается  широкая социальная и культурная дифференциация, ведущая к формированию специфических виртуальных сообществ. Члены этих сообществ могут быть разъединены в физическом пространстве, однако в пространстве виртуальном  они могут быть также традиционны, как общины небольших городов.

М. Кастельс долгое время  воспринимался в качестве социолога, занимающегося изучением проблем  урбанизации и социальной структуры  современного города. Не забыта тема города была и в этой книги.