Коллективизация

Сложившейся ситуацией  поспешили воспользоваться противники колхозного строительства. Они стали  говорить колхозникам, что теперь партия стоит не за колхозы, что нужно оттуда выходить и забирать обобществленный инвентарь и скот. В правление колхоза с. Ташелка было подано 80 заявлений о выходе и из 180 хозяйств в колхозе осталось только 100 крестьянских дворов. 

Когда устранили  ошибки, допущенные при организации  колхозов в с. Нижнее Санчелеево, то из 350 вышедших хозяйств в колхоз возвратилось 330. В соседнем с. Верхнее Санчелеево середняки, прежде попавшие под влияние  кулаков, отмежевались от них и возвратились в коллективы. 33 середняка вновь подали заявления о приеме в колхоз. 

Теперь колхозное  строительство в районе шло уже  на более здоровой почве и к  началу весеннего сева 1931 г кооперативное  крестьянство составляло 79% всех крестьянских дворов Ставропольского района. В 1931 г •коллективизация в районе достигла 89%. 

Наряду с количественным ростом колхозов шло и их организационно-хозяйственное  укрепление. Весной 1931 г. Ставропольский район благодаря коллективизации  увеличил посевную площадь на 50%, а  до массовой коллективизации ее увеличение было крайне незначительно. В 1931 г. доход ставропольского колхозника составил 277 руб., единоличника — Л93 руб., причем экономическое преимущество колхозного двора неуклонно возрастало. Если в 1933 г. на каждый двор приходилось 318 кг заработанного зерна, то уже в 1934 г. — 940 кг. Аналогично увеличивалось и количество зерна на одного едока, в 1933 г. эта цифра составила 76 кг, а в 1934 г. — 261 кг.  

Большое значение для успешной коллективизации имело  создание материально-технических предпосылок. Государство не могло дать всем сразу на селе мощную технику. Тем не менее правительство установило доступные для основной массы крестьян цены на сельхозмашины и орудия, ввело льготное кредитование крестьянских хозяйств, организовало широкую сеть прокатных пунктов сельхозинвентаря. 

На колхозные  поля вышли тракторы, в мае 1930 г. на ставропольских полях работало 6 тракторов. Несмотря на то что все эти машины обладали общей мощностью всего  в 60 лошадиных сил, крестьяне мечтали о том, чтобы их было побольше. 

Поскольку всем коллективным хозяйствам тракторов  не хватало, то 6 февраля 1930 г. в районе решили организовать 9 машинно-конных станций: Ягодинская, Русско-Выселковская, Узюковская, Хрящевская, Ставропольская, Русско-Борковская, Нижне-Санчелеевская, Ташёлкская и Жигулевская. 

На базе этих формирований возникли самостоятельные  машинно-тракторные станции — МТС. В частности, Узюковская МТС, укомплектованная 20-ю тракторами, начала свои первые сельскохозяйственные работы 10 мая 1930 г. Весной 1932 г. Усольская МТС располагала 31-м трактором марки ;Фордзон» (в основном выпуска 1924 — 1926 гг.). Несмотря на изношенность парка, узюковские механизаторы добивались неплохих результатов. В Русско-Борковской МТС сконцентрировали 14 новых тракторов — продукцию молодого Сталинградского тракторного завода. Тракторы в основном использовались на тяжелой работе — пахоте. 

Оснащение новых  МТС техникой происходило главным  образом за счет отечественного производства. Ввод в действие в конце 1931 ив 1932 гг. крупнейших советских заводов, производящих сельскохозяйственные машины и автомобили, позволил в 1931 г. значительно уменьшить, а в 1032 г. прекратить ввоз из-за границы, сельскохозяйственной техники. 

Для обслуживания тракторов, а их все больше и больше поступало на ставропольские поля, в районе были организованы курсы трактористов в с. Мусорка и Ставрополе, где обучалось по 200 курсантов. 

В июле 1931 г. на полях  района уже работало 89 тракторов, но всё равно крупнейшие колхозы  Хрящевки, Ягодного требовали еще, т. к. у них нагрузка на одну лошадь составляла 10 га пашни. 

Тракторный парк МТС был пополнен за счет техники, которая раньше принадлежала колхозам и кооперативным объединениям. Практика показала, что сосредоточение большого парка машин непосредственно в мелких колхозах было на том этапе экономически нецелесообразно. Колхозы не имели в то время достаточных средств для приобретения и правильной эксплуатации машин. Техническое обслуживание колхозов через систему государственных МТС оказалось лучшей в тех условиях формой механизации колхозного производства. 

Одновременно  с коллективизацией проводилась  борьба с кулачеством, так как  кулаки упорно сопротивлялись и всячески старались вредить делу колхозного строительства. В публикациях последнего времени нередко отрицается классовое содержание этого процесса, различия между бедняком, с одной стороны, и кулаком — с другой, они сводятся лишь к имущественным. Логическим выводом из этих публикаций является непризнание кулачества как социального слоя. При этом сам кулак объявляется дьявольской выдумкой Сталина, а в реальности он якобы был сведен на нет гражданской войной и комбедами. Так ли это? Доказательства противного мы находим в свидетельствах самих крестьян, данных массовой статистики, архивных источниках. 

Известно, что  кулачество представляло собой самый  многочисленный из буржуазных слоев, связанных  с капиталистическим способом ведения  хозяйства. В то же время кулачество — это часть сельского населения, крестьянства: его экономика предполагала не только эксплуатацию наёмного труда, но и участие в производстве как самого хозяина, так и всех трудоспособных членов его, как правило, многочисленной семьи. 

В сложной структуре  деревенского кулачества различались  его экономические разновидности: наряду с собственно крестьянской буржуазией, систематически применявшей наемный труд, выделялись представители торгового и ростовщического капитала, владельцы предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции. На первом Ставропольском съезде Советов (июль 1928 г.) отмечалось, что ;промышленность в районе находится в руках частника: из 17 механических мельниц — только 5 в ведении государства, из 49 ветряных — все в частных руках, из 15 крупорушек — одна государственная». 

Архивные материалы  по Ставропольскому району не дают оснований видеть в кулаке носителя хозяйственного прогресса. Высокие издержки труда, экстенсивный путь развития, ориентированность на невысокий уровень и грубые методы докапиталистической эксплуатации путем отработки, испольщины, натуральных форм оплаты батрацко-бедняцкого труда не оставляют места для идеализации ;старательного и культурного землепользователя» (как говорили сами кулаки). Ставропольский кулак отнюдь не развивался в фермера капиталистического типа, да в нашей деревне и не было условий для такого пути развития. 

Определяя место  и значение кулацкой верхушки, необходимо руководствоваться конкретно-историческими  критериями, а не нынешними представлениями  о том, каким должен быть кулацкий слой в ;год великого перелома», и  тем более не подгоняя отечественного кулака под стандарты западного фермера. 

Сказанное о  классовой природе кулачества, характере  его взаимоотношений с окружающим крестьянством, месте в социальной структуре советской доколхозной  деревни не означает, что раскулачивание, особенно в тех формах, в которых оно было осуществлено на практике, исторически оправдано. 

Кулачество в  Ставропольском районе представляло собой  значительную силу. К тому же оно  влекло за собой тоже значительную силу, либо впавшую в зависимость  от него, либо близкую к нему по имущественному положению. Почти повсеместно кулаки распространяли чудовищные слухи об условиях жизни и быта в колхозах. Они нашептывали крестьянам, что в колхозах якобы будет ;обобществление жен и детей», ;общее одеяло», ;поставят на лоб несмываемую печать» и т. д В с. Ташелка были найдены листовки, написанные от руки. В них говорилось, что ;скоро будет мировая война, выходите из колхоза». В Нижнем Санчелееве был распущен слух о том, что будто бы детей колхозников увезут в Америку. 

Нередко распускаемые слухи достигали своей цели Так  случилось в 1928 г. в с. Ново-Еремкино, где образовалась артель из 32 дворов. Крестьяне подписали устав артели, но не успели отослать его на утверждение  в Ставрополь, как артель распалась ;под влиянием наговоров». Когда в с. Ново-Ягодном был организован кол хоз из бедняков и середняков, то кулаки пригрозили что, ;если беднота подумает занять нашу землю, выйдем на поля и дубинками всех перебьем». В результате через несколько дней из колхоза вышли семь человек 

12 февраля 1929 г. ставропольский райком ВКП(б)  отмечал, что имеются случаи, когда  беднота выживается из колхозов  на том основании, что их  примут в колхоз тогда, когда  те приобретут лошадь и орудия  производства. 

Сначала кулачество попыталось дать бой Советской власти на экономическом фронте: сорвать хлебозаготовки, саботируя их. Если посмотреть на данные выполнения плана хлебозаготовок 1930 г., то можно увидеть, что наибольшую сознательность проявило беднейшее крестьянство. Бедняки выполнили план хлебозаготовок на 110,9%, колхозники — на 104,2%, середняки — на 95%, а кулаки только на 78,4%. 

Кулаки накопили большие хлебные запасы и решили использовать их как средство экономического закабаления бедноты и давления на Советскую власть. Они отказывались продавать хлеб государству, гноили его в ямах, пытались взвинтить цены. В стране образовался дефицит хлеба, сократился его экспорт, в связи, с чем уменьшились валютные поступления, а на валюту закупались станки и оборудование. 

В ряде случаев  обнаруженное в ямах зерно уже было непригодно к употреблению. Совершенно очевидно, что нельзя было мириться с таким положением, когда городское население страны, армия и бедняцкое население деревни испытывали значительные продовольственные трудности, а владельцы огромных запасов хлеба зарывали его в ямы. В с. Та шелка было обнаружено 40 ям с хлебом, в которых он пролежал три года и сгнил. 

Злостные укрыватели хлеба, те, которые прятали его  в ямы, гноили его, лишь бы не отдать Советской власти, подвергались суду. Например, в с. Нижнее Санчелеево кулаки Е. И. Грошев и А. Н. Шишкин, не желая продать хлеб государству, зарыли его в землю. 

Они были привлечены к ответственности. О том, что  ставропольские кулаки Зеленеев, Дубровин, Елистратов утаили хлеб, говорилось на общем собрании граждан Ставрополя 17 октября 1929 г. Прятали хлеб в ямы и в Пи- скалах. Труженики колхоза им. Хатаевича в двух километрах от с. Нижнее Санчелеево обнаружили четыре ямы, в которых было зарыто кулаками Т. Осиповым и П. Лаврентьевым 20 пудов ржи. 

Выступая на собрании бедноты с. Узюково 21 октября 1929 г., колхозный активист Брехов ;указал на ряд случаев, когда кулацко-зажиточная часть укрывает хлеб путем закопа в яму, для чего беднякам необходимо строго следить за проделками кулаков. Таких раскрывать и сообщать комиссии, за что будет отчислено 25% выявленного хлеба в местный бедняцкий фонд, 20% укрытого хлеба пойдет в виде премии указавшему лицу». 

К злостным укрывателям  хлеба применялась статья 61 Уголовного Кодекса РСФСР, в силу которой  хозяйства, укрывавшие хлеб, подвергались штрафу до пятикратной стоимости наложенного задания, а при повторном случае виновные лица подвергались принудительным работам на срок до одного года. Надо сказать, что статья 61 УК РСФСР применялась довольно широко. Только в одной Ташёлке, где было 500 дворов, по этой статье было привлечено к ответственности 67 крестьянских хозяйств.  

Всего же в Ставропольском районе на 1 января 1930 г. по статье 107 УК РСФСР было привлечено 47 кулаков, 22 зажиточных хозяина. Привлечены были также один середняк и один служащий, которые поверили распространившимся слухам и закопали хлеб. Чтобы придать большее общественное значение этим фактам, в районе было проведено 8 показательных судебных процессов над кулаками. 

Особенно упорную  борьбу против хлебозаготовок кулаки вели в с. Ташелка. На пленуме ставропольского райкома партии, состоявшемся 15 октября 1930 г., отмечалось, что имели место случаи, когда кулаки, чтобы спрятать хлеб, перевозили его к бедняку, надеясь на то, что у того его не отберут. В Ставрополе кулаки избили батрака за то, что он пригрозил разоблачить их. 22 мая 1930 г. в с. Мусорка сгорело 9 крестьянских домов. Причина тогда не была установлена, сейчас это сделать тоже не просто, но по странной случайности оказалось, что все хозяйства были бедняцкие, что дает повод не без оснований предполагать поджог. В с. Бахилово кулаки подожгли дом активиста Арсенева. В Малом Сускане учителю Кудашеву, который агитировал за колхоз, кулаки грозили смертью, приклеивали на двери его дома записки с угрозами. Угрожали и учительнице Лебедевой. 

Чтобы избежать раскулачивания, кулаки стали менять тактику. Например, из письма Любецкой, жительницы Самары, можно узнать, что ;около с. Ягодное имеется артель-коммуна, которая названа именем бывшего  коменданта чапанного восстания Долинина. В этой артели одно кулачье — крестьяне об этом говорят». В с. Старая Бинарадка бывший владелец паровой мельницы Ждав выступил в роли организатора колхоза. 

Образованию артелей  из кулаков способствовала не только боязнь раскулачивания, но и непосредственно экономическая выгода. Дело в том, что в это время было усилено налоговое обложение кулаков в масштабе всей страны. Кулаки стали платить сельхозналог в 2,7 раза больше, чем раньше, середняк платил в 10 раз меньше кулака, а беднота фактически освобождалась от налога. Совсем иное положение было в коллективных хозяйствах: здесь в расчете на одного едока платили гораздо меньше, чем единоличники: в артели — в 2,5 раза, а в коммуне — в 2,2 раза. Поэтому, чтобы избежать тяжести налогового обложения, и создавались ;лжеколхозы». Но и эта уловка противников колхозного строительства провалилась.