Наука и религия

Поворотным  моментом явилось отпадение Церкви католической от Православия.

Классическая  античность силами своего великого искусства  воспевала свободу человека со всей красотой его тела и души. В ту эпоху люди были как боги, а боги как люди. Подчеркнем, что воспевался именно земной человек, а не святой в христианском смысле. Колоссально возрос интерес к наукам.

Виссарион понимал, что для серьезной помощи Византии нужна морская экспедиция, и с этой позиции старался развивать  европейскую астрономию и составление  навигационных звездных таблиц. Он привез в Италию не арабский перевод рукописи Птолемея — «Альмагест», но греческий оригинал. Под его влиянием австрийский астроном Пурбах и немецкий астроном Региомонтан осуществили прямой перевод сочинения Птолемея с греческого на латынь. Они также составили, вводя в математическую модель Птолемея новые наблюдения за звездами, наилучшие к тому времени таблицы.

По  этим таблицам удалось блестяще проложить  курсы всем знаменитым морским экспедициям, отправляющимся не вдоль берега, а  от берега: Колумбу, Кэбботам, Магеллану  и другим. В новом переводе книги  Птолемея Коперник нашел место, где  Птолемей критиковал гелиоцентрические  модели Солнечной системы. Это подвигло Коперника самому построить такую  модель.

Философия, лежавшая в основе деятельности человека Возрождения, именовалась гуманизмом. Слово «гуманизм» означает здесь  помещение человека во главу мироздания. Всю суть гуманизма можно передать одной фразой: «Человек есть мера всех вещей». Созданная гуманистами этика полностью игнорирует последствия грехопадения человека и полагает, что он может достичь подобия Божиего своими собственными желанием и усилиями, нисколько не ограничивая себя при этом в удовольствиях, которые ему дарует Божий мир.

Ученые Возрождения не подхватили результаты передовых ученых Средневековья, но начали с углубленного переизучения античного наследия. Почерпнув ряд новых ценных идей из Античности, наука Возрождения начала продвижение вперед. Математики создали методы решения алгебраических уравнений вплоть до четвертой степени, ввели комплексные числа. Усилиями французского математика Виета развивалась алгебраическая символика. Практичный математик Лука Пачоли привел математику в бухгалтерское дело. Но главным идеологическим достижением математиков явилась мысль о том, что законы природы написаны в числах.

Уже в XV веке мы встречаем высказывания о главенствующей роли математики в  описании природы у математиков  Пачоли и кардинала Николая Кузанского, художника-инженера Леонардо да Винчи, неоплатоников Фичино и Пико делла  Мирандолы.

Другую  важнейшую область античной науки  составляла медицина. Медицина Возрождения  вернулась к активному изучению анатомии на вскрытии трупов, характерному для поздней Античности, и получила много анатомических открытий. Некоторые  из них шли вразрез с выводами великого античного анатома Галена. Хотя в среде авторитетнейших  анатомов мнения разделились, католическая Церковь почему-то встала на сторону  Галена и начала преследовать крупнейшего  итальянского анатома Везалия, явив несуразный пример попыток изучения анатомии по Псалтири да еще покрывая его великим авторитетом Церкви.

Другую  ветвь медиков представляли собой  ятрохимики, возглавляемые Парацельсом. Они полагали, что процессы, происходящие в человеческом теле, есть простые  химические процессы, и что химическое следует лечить химическим В науке  это направление не оставило следа, кроме покалеченных пациентов.

Последствия открытия новых земель бывали разными, некоторые — весьма неприятными. Открытие больших залежей драгоценных  металлов в Америке произвели  сдвиги в финансовой системе Европы, что заставило английских землевладельцев  сгонять крестьян с земли, а это  привело к Английской революции, открывшей серию революций в  Европе.

А ведь на периферии грубые инквизиторы, не вникающие в тонкости античных мыслей, могли и наказать.

В некоторых странах церковный  народ, стремясь противостать Возрождению, а также растущим злоупотреблениям католической Церкви, кощунственно смешанным  с ее претензиями на непогрешимость, повел движение протеста против католической Церкви и создал свои протестантские церкви с простой, не запутанной схоластическими трудностями евангельской верой и твердой нравственностью в обыденной жизни.

.Видя  крушение своих позиций, католическая  Церковь предприняла ответное  движение — Контрреформацию:  инквизиции были приданы силы  затыкать рот активно проповедующим  безбожникам, пантеистам, оккультистам  и прочим еретикам. Был создан  индекс запрещенных книг, которые  не должны были издаваться, а  изданные экземпляры сжигались.  Был созван Триденский собор,  на котором Церковь консолидировала  свои силы для борьбы с беззакониями  и для прекращения такой явно  ошибочной практики, как продажа  индульгенций и др.

Создается орден иезуитов, занимающий особое место в борьбе с вольнодумством. В первую очередь, этот орган создал по всей Европе систему школ и высших учебных заведений отменного  качества, где на очень высоком  уровне преподавались и светские дисциплины, и церковное учение.

Вот в это время на фоне уже быстро угасающего Возрождения и возникает  стремительно набирающая силу новая  европейская наука. Создается она  уже не вольнодумцами эпохи Возрождения, а глубоко верующими учеными, принадлежащими католической и протестантской Церквям.

Можно сказать, что идейно наука Нового времени началась с трех вещей.

Первое  — это выдвижение на первый план практики, как критерия истины. Тут  же появляется «искусственная практика»  — эксперимент, совершенно неизвестный  в Античности. Эксперимент, по образному  выражению Галилея, загоняет природу  в «испанские сапоги», то есть в условия, вынуждающие ее дать ответ на вопрос, поставленный экспериментатором. Дедуктивный  метод уступает свои позиции, занимая  положенное ему место  метода математического  доказательства.

Второе  — это коренная перемена общего взгляда новых ученых на природу  по сравнению с античными учеными  во главе с Аристотелем. Антики полагали, что мир наполнен сложными вещами, с присущими им разнообразными качествами, тайно скрытыми в их структуре. Эти  скрытые качества и проявляются, и организуют тот великолепный гармоничный  порядок в мире, который мы наблюдаем. Предполагалось, что математика действует там, где имеется много однородных предметов с мало изменчивыми основными свойствами. В силу этого математика применима лишь к миру надлунному, где предметы подчиняются математически описываемому Божественному порядку. Новые ученые исповедовали совсем другую картину мира. Мир состоит из большого количества достаточно однородных и неизменных в своих качествах атомов или подобных частиц. Частицы эти вступают между собой в простые и наглядные взаимодействия, из которых с помощью математики можно вывести всю сложность поведения вещей в мире.

Третье  является, в сущности, выводом из второго. Нет разницы между миром  надлунным и миром подлунным: оба являются конгломератами атомов. Отрицалась и разница между природным явлением и построенным человеком механизмом, так как механика ничем не отличается от физики в силу того, что и там, и там действуют одни и те же природные материалы и одни и те же законы. Таким образом, природные явления можно моделировать механизмами и даже раскрывать их суть с помощью таких моделей. Более того, можно представлять мир в виде большой машины, сконструированной и построенной не ограниченным умом человека, но бескрайним и всемогущим Разумом Творца.

В первом же своем сильном выступлении новая наука столкнулась с католической Церковью, что вылилось в знаменитый процесс Галилея, до которого считалось, что учение Коперника можно понимать только как удобную для вычислений, но не соответствующую действительности математическую модель

Итак, мы видим, что в не разрешенном  наукой вопросе о том, какая из двух систем мира истинна, католическая Церковь выступила на стороне  геоцентрической системы, и хотя она, как ее обвиняют, не запрещала видеть очевидное и не требовала называть черное белым, все же произнесла свое слово, которое должно быть вечным и непоколебимым, в научной дискуссии, где все переменчиво вместе с шатким человеческим умом.

Другим  камнем преткновения явился атомизм. Ученые-протестанты и укрывавшийся в протестантских странах француз Декарт свободно рассуждали об атомизме. Английское Королевское общество во главе с благочестивейшим Робертом Бойлем доказывало, что атомизм, как чистая физическая теория, не имеет вообще никакого отношения к богословию. Все было тщетно. Какая-то схоластическая муть, принятая на Триденском соборе, делала атомизм опасной ересью, а положение атомистов-католиков небезопасным.

Во  время всех этих споров атомизм являлся  лишь гипотезой. Окончательно этот вопрос был решен в конце XIX века, но католическая Церковь уже, увы, сделала свой выбор  и, увы, снова неправильный.

За XVI — начало XVIII века наука твердо перешла на новые методы с адекватным сочетанием индукции и дедукции. Вместо постулирования множества сложных  свойств вещей она постулировала  минимальное число простых и  научилась выводить остальные свойства с помощью математики и логики. За эти полтора века, совершая свои чудесные открытия, наука прославляла  Имя Бога, обращая внимание человечества на красоту мироустройства, на гармонию Божественных законов и на доступность  их человеческому познанию, и, наконец, на то, что эти законы обеспечивают человеку «тихое и безмолвное житие  во всяком благочестии и чистоте». В то же время наука, набирая силу и авторитет, все меньше и меньше взирала на источник Абсолютной Истины — вторую Книгу — Священное  Писание и Предание, и без внимательной духовной самоцензуры укреплялась  в самодостаточности и вере в  свою способность исполнить переданные ей магией великие задачи.

Эпоха Просвещения  - новый виток отвращения человека от Бога, но при этом спасение видится не в возрождении античности, а в твердых знаниях, которые может дать человеку наука. Деятели Просвещения вещали: «Воспользовавшись неискушенностью человека, Церковь поработила его тьме и невежеству, а теперь человек, набравшись научных сил, построит Царство Просвещения и Разума». В человекознание вводился тот же детерминизм, что и в механике. Человек как бы лишался свободы и объявлялся продуктом условий среды, общества, воспитания и т.д. Своей задачей «просветители» считали повсеместно уничтожать «религиозный дурман», сеять истинное знание о человеке и правильном устройстве общества, и тогда тьма на земле сменится светом.

Синергетический этап

На волне критике позитивизма  пришел новый этап взаимоотношений  религии и науки, характеризующийся, со стороны науки, синергией. В 19 веке было признано целесообразным разделить  науки о духи и науки о природе  в силу различия их методов. Если раньше происходила экспансия представлений  о природе как об идеализированной конструкции на человека, исторический процесс, общество, экономику, то к началу 20 века окрепло понимание автономии  и многообразия подходов к реальности. Там, где не проходил естественнонаучный подход, действовал гуманитарный, основанный на непротиворечивой интерпретации (сама такая герменевтика имела своим  отдаленным источником религиозную  экзегетику).

Гуманитарный метод стал подвергать мнимые величины математики, идеализированные объекты физики, говорить о «вере» ученого. Обострившиеся экологические  проблемы, вынудили констатировать, что  науку не заботят вопросы нравственности. Если жизнь – это всего-навсего  сложное сочетание случайных  химических реакций, и не существует ни верховного сознания, ни творца, ни верховного властителя, то какой смысл  следовать моральным ограничениям? Природа принадлежит человеку, её можно эксплуатировать. Для Аристотеля вмешиваться в дела природы —  вещь невозможная. Естественнонаучная революция произошла, когда стали  считать, что между естественными  процессами и процессами, которые  мы сконструировали, нет разницы. Природу нужно пытать (Ф.Бэкон). Древние считали, что пытать её нельзя, что вмешиваться в её процессы недопустимо. Ценность научного познания в античности была эзотерической. Результатом такой деятельности было приближение к Благу. Ценность научного познания в Новое время экзотерична, благо то, что помогает жить человеку здесь и сейчас. Отсюда новое понимание человека, его места в мире, как существа, способного пытать природу.

В добавок к критике со стороны  философов науки, несмотря на это, становится все более очевидным, что в  некоторых основополагающих областях естествознания, в первую очередь, в  теоретической физике, появлялись и  продолжали накапливаться противоречия, деликатно именуемые "расходимостями", которые носят фундаментальный  характер и которые являются серьезным  тормозом в дальнейшем развитии фундаментальной  и прикладной науки.

Практически оказались безуспешными многочисленные попытки объединения  основных фундаментальных взаимодействий на основе существующих в современной  физике представлений. Количество открытых "элементарных частиц" вещества уже  давно не вяжется с полной неопределенностью  их структуры. Энергетика излучения  звезд, в том числе Солнца, не объясняется, поскольку его излучение с  учетом времени существования давно  должно было иссякнуть.