Наука и религия

В теоретической физике имеется  серия противоречий, так называемых "парадоксов", ряд ее положений  вошел в противоречие с положениями  диалектического материализма. Например, идея "Большого взрыва" противоречит положению диалектического материализма об отсутствии начала, отсутствии рождения или сотворения Вселенной. Современные ученые порицают "креационизм" как догматическое учение и, одновременно, выдвигают такие же не верифицируемые концепции типа "Большого Взрыва" для объяснения "происхождения жизни". Эта концепция не содержит здравого математического базиса. Даже повседневный опыт показывает нам, что взрыв всегда приводит к разрушению и хаосу (Хиросима и Нагасаки).

Наличие "парадоксов", отсутствие качественно новых идей означает, что существовавшие в естествознании идеи уже исчерпаны, и естествознание вообще, и физическая теория, в частности, находятся в глубоком кризисе. Фундаментальные  исследования стали невообразимо дороги, а результаты - все более скромными, и это еще один аспект кризиса  в естествознании - аспект экономический. Однако основным признаком кризиса  естествознания является то, что теория и методология современной фундаментальной  науки оказываются все менее  способными помочь человеку в решении  его экзистенциальных проблем, которые  ставит перед ним жизнь. Если раньше считалось, что увеличение производительных сил в использовании человеком  сил природы поможет в увеличении потребления индивида, а, следовательно, в обеспечении его счастья, то суицидальный феномен общества «обладания»  Запада развеял эти иллюзии.

Мысли великих ученых 
о взаимоотношениях 
между наукой и религией

Ньютон (1642-1727 гг.) в своем капитальном  труде "Системы мира" пишет: "Небесный Владыка управляет всем миром, но не как душа его, а как Властитель Вселенной. Вследствие Его верховной  власти мы называем Его верховным  Богом. Он правит всем миром, тем, что  есть, и тем, что может быть. Он всегда и везде Тот же Единый Бог. Мы удивляемся Ему по причине Его  совершенства, почитаем Его и преклоняемся пред ним по причине Его беспредельной власти. Бог же без верховной власти, без провидения и без цели в своих творениях был бы ничем иным, как роком или природой. Из слепой физической необходимости, которая всегда и везде одинакова, не могло бы произойти никакого разнообразия, и все это соответственное месту и времени разнообразие сотворенных предметов, что составляет строй и жизнь вселенной, могло произойти только по мысли и воле Существа самобытного".

Карл  Линней (1707-1776 гг.) в одном из своих трудов говорит о том, что человек может постигать Бога через Его творения. "Вечный, беспредельный, Всемогущий Бог прошел мимо меня. Я не видел Его лицом к лицу, но отблеск Божества наполнил мою душу безмолвным уважением. Я видел след Божий в Его творении, и везде, даже в самых мелких и незаметных Его творениях. Что за сила, что за мудрость, что за неизреченное совершенство! Я наблюдал, как одушевленные существа, стоя на высшей ступени, связаны с царством растений, а растения в свою очередь с минеральными веществами, которые находятся в недрах земного шара, и самый шар земной тяготеет к солнцу и в неизменном порядке обращается вокруг него, получая от него жизнь. Я видел, как солнце и все другие звезды, вся солнечная система, бесконечное звездное небо движется в пространстве, поддерживается в пустоте по воле непостижимого первоначального Двигателя, Существа существ, Причины, Правителя и Хранителя мира, Господа Создателя всякого творения".

Чарльз  Дарвин (1803-1882 гг.), выдержки из знаменитой книги "Происхождение видов". Прежде всего, обращают на себя внимание эпиграфы, помещенные в начале книги. Первый эпиграф: "Но по отношению к материальному миру мы можем допустить, по крайней мере, следующее: мы можем видеть, что явления вызываются не отдельными вмешательствами Божественной силы, оказывающей свое влияние в каждом отдельном случае, но установлением общих законов" - Удвелль. Здесь, как мы видим, отнюдь не отрицается само наличие Божественной силы и значение в деле происхождения вселенной. Второй эпиграф разъясняет смысл слова "естественный". Третий эпиграф направлен уже против тех, кто хотел противопоставить разум человеческий Разуму Божественному и использовать дарвинскую теорию развития как нечто антирелигиозное: "Заключаем поэтому, что ни один человек, ошибочно переоценивая здравый смысл или неправильно принимая умеренность, не должен думать или утверждать, что человек может зайти слишком глубоко в своем исследовании или изучении книги Слова Божия или книги творений Божиих, богословия или философии. Но пусть люди стремятся к бесконечному совершенствованию или успехам в том и другом" - Бэкон.

Если  интересны эпиграфы, то еще больший  интерес, разумеется, представляют заключительные слова книги, в которых Дарвин подытоживает свою теорию происхождения  видов: "Все эти прекрасно построенные  формы, столь различные между  собой и так славно друг от друга  зависящие, были созданы благодаря  законам, еще и теперь действующим  вокруг нас. Эти законы в самом  широком смысле суть — рост и  воспроизведение, наследственность, почти необходимо вытекающая из воспроизведения; изменчивость, зависящая от прямого или косвенного действия условий жизни или от упражнения и неупражнения. Прогрессия размножения столь высока, что она ведет к борьбе за жизнь и к ее последствию — естественному отбору, влекущему за собой расхождение признаков и вымирание менее совершенных форм. Таким образом, из этой свирепствующей среди природы войны, из голода и смерти, непосредственно вытекает самый высокий результат, который ум в состоянии себе представить, — образование высших форм животной жизни. Есть величие в этом воззрении на жизнь с ее различными силами, изначально вложенными Творцом в незначительное число форм или только одну; и между тем, как наша планета описала и продолжает описывать в пространстве свой путь, согласно неизменным законам тяготения, и с такого пространства его начали возникать и продолжают развиваться несчетные формы, изумительно совершенные и прекрасные". Этими словами заканчивается книга "Происхождение видов".

В своем не менее знаменитом труде "Происхождение человека и половой  отбор" Дарвин в главе "Происхождение  идеи Божества" писал: "Следует  отметить, что вопрос о происхождении  идеи Бога не имеет ничего общего с  вопросом о самом бытии Бога-Творца, вопросом, на который величайшие умы  человечества давали утвердительный ответ".

"На  меня, — говорит Дарвин в другом  месте, — производит гораздо  более сильное впечатление другой  источник, убеждающий в существовании  Бога и исходящий не от чувства,  но от разума. Такое убеждение  возникает вследствие чрезмерной  трудности и даже невозможности  рассматривать безграничную и  чудесную вселенную вместе с  человеком, обладающим даром обсуждать  прошедшее и думать о будущем,  как результат слепого случая  или необходимости. Когда я  над этим размышляю, я чувствую  себя принужденным признать Первопричину, которая обладает в известной  мере человеческим интеллектом,  и я вполне заслуживаю названия  теиста, то есть верующего в  Бога".

Луи Пастер (1822-1895 гг.): "Настанет день, когда  будут смеяться над глупостью  нашей современной философии. Чем  больше я занимаюсь изучением  природы, тем более останавливаюсь в благоговейном изумлении перед  делами Творца. Я молюсь во время работ в лаборатории".

Н.И.Пирогов (1818-1891 гг.) в своем "Дневнике" пишет: "Вера в Высшее Существо, как источник жизни, во вселенный Разум не противоречит научным убеждениям. Если бы я захотел  не признать теперь существование Бога, то не смог бы этого сделать, не сойдя  с ума. Современники утверждают, что  случай за случаем доводит, переходя из одного вида в другой, до вида млекопитающего, а отсюда рукой подать до человека, ум которого открывает ему, наконец, что клетка, произведшая его, ничем  существенным не отличается от другой живой клетки, и что только благодаря  окружающей среде, случаю и времени, она вывела на свет его или ему  сродную обезьяну. Приверженцы этой доктрины поставили на пьедестал  случай, заменив им Бога, и отвергли как лишний хлам, и план и целесообразность в мироздании. В доктрине прошлое  соглашено с настоящим, и это  привлекательная ее сторона; все  рождено, не сотворено. Но что такое  этот случай без органической образовательной  силы, влекущей к известного рода группировкам, — не знаю. Или нет вовсе случая, или между случаем и теми всеми  действиями и причинами есть связь. Случай будет при таковом взгляде  не более, как действие, причины которого не известны, а для многих событий, можно утверждать, и никогда не будут известны".

Альберт Эйнштейн (1879-1955 гг.) В ноябре 1930 года А.Эйнштейн ответил журналисту, заинтересовавшемуся  его мнением о бытии Бога: "Моя  религия состоит в чувстве  скромного восхищения перед безграничной разумностью, проявляющей себя в  мельчайших деталях той картины  мира, которую мы способны лишь частично охватить и познать нашим умом. Эта глубокая эмоциональная уверенность  в высшей логической стройности устройства вселенной и есть моя идея Бога".

"Знать,  что на свете есть вещи, непосредственно  недоступные для нас, но которые  реально существуют, которые познаются  нами и скрывают в себе высшую  мудрость и высшую красоту,  знать и чувствовать это есть  источник истинной религиозности.  В этом смысле я принадлежу  к религиозным людям".

Знаменитого Ньютона все знают как крупного ученого в области физики. Но мало кто знает его как богослова, написавшего толкования на Книги  Нового Завета. Иногда Церкви бросают  упрек, что она якобы преследовала передовых людей и лучших представителей науки. В качестве примера приводят судьбу Коперника, Галилея и Джордано Бруно.

Николай Коперник (1473-1543 гг.) оставался верным служителем Католической Церкви, оставался  истинным и не лицемерным христианином, исполняя в жизни своей заветы Христа, безвозмездно оказывая врачебную  помощь всем неимущим. Никаким преследованиям со стороны Церкви он не подвергался  и мирно умер у себя на родине, окруженный друзьями.

Заключение

«Научный метод может научить нас только, как факты связаны друг с другом и обусловлены друг другом. Стремление к такому объективному знанию является самым высшим, на которое человек способен, и вряд кто-нибудь заподозрит меня в желании преуменьшить героические достижения человечества в этой области. Но в то же время ясно, что знание того, что есть, не открывает дверь к открытию того что должно быть. Можно иметь самое ясное и полное знание о том, что есть, и в то же время быть не в состоянии вывести из этого, что должно быть целью наших человеческих устремлений.»

Альберт Эйнштейн.

Наука – это путь сомнения. Ни один настоящий ученый не верит в положения науки – он их допускает, это совсем другое дело. История науки свидетельствует о том, что в рядах самых талантливых ученых не было ни одного «верующего сайентиста». Ньютон, как известно, веровал в Бога – не в механику - и, помимо физики и математики, занимался  астрологией. Эйнштейн интересовался медитацией. Основатель генетики Мендель был христианским монахом. Даже теорию Большого взрыва выдвинул не кто-нибудь, а католический священник Жорж Леметр. 

     Естественнонаучный метод так и не смог познать феномен жизни. Так могло бы быть, если жизнь была бы просто механизмом. Тогда, изучая тело до самой последней детали, и таким образом понимая все механические особенности, можно было бы осмыслить жизнь, но, поскольку жизнь - это гораздо больше, нежели просто механизм, то этот метод не достигнет цели. Другими словами, даже если продолжить эти исследования в течение очень долгого времени, то можно только обнаружить, что есть явления, которые не могут быть объяснены механическими способами. Волос, в котором отсутствуют хоть какие-нибудь признаки жизни, содержит такие атомы как углерод, азот, кислород и т.д. Это те же атомы, из которых состоит ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота), молекула - "носитель жизни". В обоих случаях молекулярная организация одна и та же. Но что делает волос лишенным жизни, а другие клетки организма живыми? Ученым приходится признавать, что жизнь – это механизм плюс еще что-то, она не на 100 % механизирована. Когда они говорят о создании живой клетки, то, на самом деле, речь идет о попытке создать определенные физико-химические условия, в которых уже существующая молекулярная система может вести себя как живая система. Поскольку очень сложно признать жизнь просто согласованной химической реакцией, остается признать, что она носит нехимический и немеханистический характер.

Наука не решает  вопроса о  ценностях,  но  происходит это потому,  что такого  рода вопрос  вообще не решается  с  помощью интеллекта. Ценность  не имеет отношения  к истине  или лжи.  Знание  можно получить лишь  с  помощью научных методов,  и поэтому невозможно  знать о том, что наука в принципе не способна обнаружить.

Таким образом, религия не только не противоречит науке, не только совместима с последней, но и родственна ей и проистекает  из одного общего духа с ней; и этот дух в свою очередь не только не противоречит так называемому "здравому смыслу", т. е. здоровому и практически  плодотворному отношению к жизни, но при внимательном отношении к  делу обнаруживается как единственное условие подлинно здорового отношения  к жизни, спасающее человека от всяческой  ограниченности и слабости, от обывательского скудоумия и рабского бессилия. Как  бессмысленно противопоставление науке  здравого смысла, потому что научное  знание есть подлинный здравый смысл, а протест против него порожден именно больным и искалеченным "смыслом", так же и по тем же основаниям бессмысленно противопоставление здравого смысла и религии.

Подводя итог, следует отметить, что  конфликт между наукой и религией заключается в превышении своих  полномочий. Ученые осуждались несведущей в астрономии церковью, а ученые позволяли себе отрицать существование  бога на основании его отсутствия в видимом мире. Такие богословы, как Августин, выступающий против идеи о шарообразности Земли, или  Лютер, оспаривающий гелиоцентрическую  систему, выступая против науки, считали, что они защищают веру в Библию, хотя вместо этого защищали свои толкования Библии. Сам священный текст не решает естественнонаучных вопросов, в его задачу не входит ни подтверждение, ни опровержение теорий естествознания. Там ставится вопрос о целесообразности всего сущего, о высших ориентирах жизненных интенций человека.