Анализ институтов правовых стимулов и правовых ограничений

5) если в наказании заложены  силы, подтягивающие, так сказать, поведение  личности до нормы, то в поощрении — силы, поднимающие такое положение выше нормы;

6) при соотношении поощрений  и наказаний ведущую роль отводят  поощрениям, которые, создавая больше  альтернатив поведения, представляют  собой более гибкое воздействие, чем наказание.

В зависимости от отраслевой принадлежности правовые ограничения можно подразделить на конституционные, административные, уголовные и т. п.; в зависимости от объема — на полные (ограничение дееспособности детей) и частичные (ограничение дееспособности несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет); в зависимости от времени действия — на постоянные (установленные законом избирательные ограничения) и временные (обозначенные в акте о чрезвычайном положении); в зависимости от содержания — на материально-правовые (лишение премии) и морально-правовые (выговор).

2.2 Связь стимулов и ограничений

Правовые стимулы необходимо рассматривать вместе с правовыми ограничениями, поскольку они выступают в качестве парных юридических категорий, которые: 1) выражают двоичность юридической информации; 2) внутренне диалектически связаны; 3) взаимообеспечивают в регулировании друг друга; 4) обозначают в своей совокупности специфический баланс мотивационных юридических средств; 5) являются двумя обобщающими категориями, вбирающими основные юридические средства в сфере информационно-психологического действия права9.

Во-первых, правовое стимулирование и правовое ограничение выражают двоичность юридической информации в том смысле, что несут в себе самую малую порцию информации и являются своеобразными равновероятными альтернативами, из которых строится программа правового регулирования.

В конечном счете любое управленческое решение сводится, в целом, ни к чему иному, как к альтернативе информационных средств: «да» (стимул) или «нет» (ограничение).

Средства, используемые на всенародном голосовании, выражающиеся в ответах «за» («да») или «против» («нет»), есть по сути дела первичная клеточка любого управленческого решения, которая лишь в более сложных вариантах употребляется и в законах, и в указах, и в других правовых актах (причем как нормативных, так и правоприменительных). Обозначая либо правовой стимул («да») и открывая юридические возможности для определенной деятельности, либо правовое ограничение («нет») и суживая юридические возможности для конкретного поведения, референдум в наиболее простом виде показывает структуру и содержание любого управленческого решения в принципе, выступает с помощью механизма «одобрения — неодобрения» наипростейшей моделью формирования правовой информации решающего плана.

В самом деле, стимул и ограничение дают только два ответа на поставленные объектом управления вопросы: либо «да», либо «нет», либо «действовать», либо «воздержаться» и в этом смысле полностью справляются с фиксацией наличия либо отсутствия какого-то конкретного изменения.

Во-вторых, что касается диалектической связи, то правовые стимулы и ограничения противоположны друг другу. Если же исследовать стимул как атрибут регулирования, то он включает в себя как собственно стимул, так и определенные ограничительные моменты. Например, субъективное право, предоставляя юридические условия для пользования каким-либо социальным благом, стимулирует одни интересы лица и одновременно ограничивает другие его интересы (в том числе противозаконные)10.

Правовое ограничение, наоборот, включает в себя как сдерживание, так и определенные стимулирующие моменты. В частности, уголовно-правовой запрет, угрожая наказанием за одни действия (преступные), тем самым побуждает к другим, стимулирует положительные поступки.

Поэтому, на первый взгляд, может показаться, что и стимул ограничивает, и ограничение стимулирует. Между тем механизм этих воздействий различен. Если стимул и ограничивает (что является дополнительным эффектом наряду с собственно стимулированием), то только с помощью позитивных моментов, не угрожая, а заинтересовывая, увлекая и тем самым как бы уводя субъекта от правонарушения.

По-другому обстоит дело с ограничением. Если оно и стимулирует (что тоже создает дополнительный эффект наряду с собственно сдерживанием), то уже негативными методами: угрозами, страхом перед наказанием, принуждением и т. д. Отсюда необходимо различать такие прямо противоположные и одновременно внутренне единые средства, не включая при этом в собственно стимулы негативные инструменты (обязанности, наказания и т. п.).

В-третьих, признаком парности правовых стимулов и ограничений выступает их взаимообеспеченность в процессе правового регулирования. Так, установление в части 2 ст. 8 Конституции РФ 1993 г.11 права частной собственности создает мощные юридические стимулы. Однако для того чтобы оно начало действовать и было к тому же справедливым, государство должно для собственников фиксировать юридические ограничения, устраняя тем самым нежелательные для общества крайности в использовании собственности.

Власть собственника по отношению к принадлежащей ему вещи не безгранична, ибо он обязан принимать меры, предотвращающие ущерб здоровью людей и окружающей среде; вынужден в случаях, на условиях и в пределах, предусмотренных законодательством, допускать ограниченное пользование его имуществом другими лицами и т. п. В целях нормальной реализации права собственности государство через такие формы, как запреты, обязанности, наказания и др., должно ставить правовые ограничения и в отношении всех посягающих на эту собственность12.

Следует иметь в виду и другие связующие нити их взаимообеспечения. Так, юридическая обязанность есть правовое ограничение для собственных интересов обязанного лица, направленное одновременно на действие его в интересах управомоченного. Для наиболее эффективного выполнения отдельных обязанностей, в которых заинтересованы общество и государство, устанавливаются меры поощрения, необходимые для того, чтобы стимулировать подобное осуществление (т.е. процесс ограничения собственных интересов во имя интересов управомоченного и интересов общества в целом) путем обещания за данные постоянные социально-полезные действия соответствующих благ, ценностей. Этим самым поощрение в случае заслуженного поведения обязанного лица компенсирует затраты, некоторую самоущемленность одних интересов за счет удовлетворения других.

В-четвертых, подтверждением парности правовых стимулов и правовых ограничений является то, что в совокупности они обозначают специфический баланс правовых средств на уровне информационно-психологического действия права. Речь в данном случае идет о зависимости изменений в правовых стимулах от изменений в правовых ограничениях. И наоборот. Ведь они взаимосогласуются и взаимосоотносятся друг с другом, создавая и сохраняя тем самым определенное равновесие в правовом регулировании. Если, например, законодатель расширяет чьи-либо юридические возможности, то он же, как правило, вынужден чьи-то возможности и ограничивать. Другого пути нет, ибо расширить права одних субъектов можно лишь за счет сужения прав других, за счет дополнительных обязанностей, необходимых для обеспечения расширяющихся прав13.

В более общем виде данный вывод звучит так: стимулирование одного из субъектов правового общения предполагает, что соответствующим образом ограничивается связанный с ним другой участник правоотношения. Это же обобщение включает и многие иные ситуации, в том числе и следующие: при введении новых льгот и поощрений (как правовых стимулов) для одних лиц законодатель неизбежно должен установить целый ряд дополнительных ограничений (обязанностей и мер наказания) уже в отношении тех лиц, которые их призваны будут осуществить, обеспечить.

Кроме того, в уголовно-исполнительном праве при проведении амнистии (снятии правовых ограничений) также расширяются юридические возможности, стимулирующие факторы, но в данном случае, разумеется, не поощрительного плана. Иначе говоря, не всякое освобождение от наказания осуществляется в виде поощрения.

То же самое можно сказать и об отмене либо снижении налога как юридической обязанности, обременения (т. е. правового ограничения), что может «вылиться» в конкретную льготу для определенных категорий субъектов права (т. е. в стимулирующее средство); и об устранении отдельных запретов в отношении граждан и хозяйствующих субъектов, что сопровождается практически всегда одновременным расширением дозволений, учитывая известный принцип «дозволено все, что не запрещено».

И наоборот, специфической разновидностью правового ограничения можно считать те или иные «уменьшения» правовых стимулов (т.е. лишение прав путем установления дополнительных обязанностей, запретов, наказаний, отмена льгот, преимуществ и т. п.).

Следовательно, как сужение правового ограничения выступает в основном в качестве правового стимула, так и «сокращение» правового стимула ведет в свою очередь к расширению правоограничивающих средств14.

В-пятых, парные категории — «правовые стимулы» и «правовые ограничения» — возникли под влиянием потребностей практики охватить двумя наиболее общими понятиями разнообразные юридические инструменты: с одной стороны, субъективные права, законные интересы, льготы, поощрения и т. п., а с другой стороны, юридические обязанности, запреты, приостановления, меры наказания и т. д.

Правовые стимулы и правовые ограничения не подменяют данные разноплановые юридические средства, а в определенной мере интегрируют, унифицируют их. Так же, например, как понятие «субъективное право» проявляется в конкретных правах на образование, труд, социальное обеспечение, охрану здоровья, так и юридическим выражением правового стимула выступают поощрения, льготы, дозволения и т. п., т. е. правовой стимул — абстракция, как, собственно, и субъективное право, но лишь более высокого уровня. Соглашаясь с оценкой Д.И. Писарева, что «просто рыбой быть нельзя — надо быть щукой, карасем или окунем», можно сказать, что и «просто стимулом» быть нельзя — надо быть поощрением, льготой, дозволением и пр.

То же самое следует сказать и о правовых ограничениях. Ведь в правовой сфере нет другой подобной по своей широте категории, которая включала бы все необходимые сдерживающие и лимитирующие элементы информационно-психологического действия права. Тщательная регламентация отношений в юридической области не мыслима без этих двух обобщающих информационных ориентиров возможностей и их пределов для субъектов права, ибо они в концентрированном виде обозначают степень благоприятности либо неблагоприятности конкретных правовых факторов для интересов участников правоотношений15.

Таким образом, анализ правовых стимулов и правовых ограничений как парных юридических категорий может способствовать совершенствованию понятийного аппарата общей теории права, обогатить ее методологические функции в отношении отраслевых юридических наук, оказать определенные «услуги» правотворческой и правоприменительной практике.

2.3 Сочетание правовых стимулов и правовых ограничений в правовом режиме

Слово «режим» (от латинского «regimen» — «управление», «руководство») обозначает совокупность средств, мероприятий, норм для достижения какой-либо цели. Поэтому правовой режим с точки зрения информационного подхода можно рассматривать как специфический вид правового регулирования, который выражен в своеобразном комплексе правовых стимулов и правовых ограничений.

В зависимости от доминирующих в правовых режимах средств они могут быть либо стимулирующими, либо ограничивающими. Если первые создают благоприятные условия для удовлетворения конкретной группы интересов, а иногда и сверхблагоприятные (режим наибольшего благоприятствования), то вторые нацелены на их комплексное сдерживание.

Правовое регулирование во многом «складывается» из определенных правовых режимов для тех или иных субъектов. До недавнего прошлого в отношении человека и хозяйственных структур в сфере экономики действовали в основном весьма жесткие правовые режимы ограничения, в которых господствующее место занимали нормы административного и уголовного права, состоящие преимущественно из запретов, обязанностей, наказаний, т.е. правовых ограничений. Заинтересованность была «закована» в слишком узкие для нее юридические границы16.

В современных условиях важно изменить привычные представления о правовом регулировании как сугубо ограничивающем. Необходимо реформировать старое соотношение стимулирующих и ограничивающих пластов в нем. Назревает неизбежный качественный скачок, который будет сопровождаться новыми комбинациями стимулов и ограничений в правовых режимах, что уже находит свое отражение (правда, не всегда последовательное) в российском законодательстве (например, в налоговом). Только комплексное и доминирующее использование правовых стимулов увеличит шансы эффективного правового воздействия на сознание и поведение субъектов, на достижение ими социально-полезного результата.

Преимущество стимулирующих начал по сравнению с началами ограничивающими заключается в том, что первые, как правило, выступают более гуманными и демократичными, тонкими и гибкими методами воздействия, юридическим выражением свободы личности, незаменимым механизмом содействия самоуправляемому развитию.

Становится все более очевидным, что сложноорганизованным системам нельзя навязывать пути их развития. Скорее, необходимо понять, как способствовать их собственным тенденциям, как стимулировать их самоорганизацию.

Правовой режим стимулирования создает все больше возможностей для «требуемого хаоса», который нужен в целях постоянной адаптации к изменившемся условиям среды, порождения нововведений в социальных связях, без чего гражданское общество как самоуправляющийся организм не мыслимо. Для подобного режима характерно то, что он с помощью таких форм, как, например, договор, позволяет субъекту выбирать из всего многообразия вариантов поведения оптимальный (наиболее выгодный), согласовывать интересы формально равных сторон фактического отношения, соизмерять свою программу управления с правовой самореализацией личности. Режимом правового ограничения можно сформировать лишь всеобщее повиновение, но не заинтересованность. Разумеется, здесь вовсе не отрицаются правовые ограничения, ибо без них невозможна полноценная и законная самостоятельность. Но они должны занимать в правовом режиме лишь строго отведенное место, употребляться в качестве надежных элементов, направляющих свободную энергию на достижение позитивных целей. Другими словами, когда рыночные отношения отвергают приоритет правовых ограничений, последние призваны дополнять основные, ведущие средства — правовые стимулы.