Эксцесс исполнителя преступления

Как уже отмечалось, эксцесс исполнителя преступления традиционно рассматривается в рамках общей теории соучастия. Насколько же распространены случаи эксцесса при совершении групповых преступлений? Долгое время только у П.Ф. Тельнова теоретические рассуждения об эксцессе сопровождались конкретными цифрами: по выборочным данным, приводимым автором, 8,9 % совместно действующих лиц совершают преступления, выходящие за пределы умысла других соучастников. Кроме того, Н.В. Толстопятова утверждает, что по результатам проведенного ею исследования эксцесс соучастника составил 11,4 % от изученного массива уголовных дел .

Как известно, каждое явление характеризуется рядом признаков. Эксцесс исполнителя преступления тоже имеет характерные, только ему свойственные признаки. Исследователи соучастия традиционно выделяли два следующих признака эксцесса: а) объективный признак эксцесса заключается в том, что между действиями иных соучастников и тем результатом, который наступил вследствие того, что исполнитель сознательно и по своей собственной воле совершил, отсутствует причинная связь; б) субъективный признак эксцесса заключается в отсутствии вины соучастников в совершенном исполнителем преступлении. Объективный признак эксцесса, связанный с отсутствием причинной связи между действиями иных соучастников и преступным результатом, который наступил вследствие действий исполнителя, не всегда отсутствует. Так, если пособник добывает ключи от квартиры и передает их исполнителю запланированной кражи, причинная связь между действиями пособника и преступным результатом в виде совершения исполнителем кражи здесь налицо, иначе исполнитель не мог бы проникнуть в квартиру, не имея ключа. В случае эксцесса со стороны того же исполнителя, если тот, проникнув в квартиру, вместо запланированной кражи совершит изнасилование находящейся в квартире женщины, та же причинная связь будет иметь место. Однако наличие этой причинной связи не означает привлечение к ответственности пособника кражи за пособничество изнасилованию, так как в данном случае причинная связь носит случайный характер, что исключает возможность предвидения пособником именно такого развития событий.

Не ограничиваясь двумя указанными признаками эксцесса, в рамках данного исследования необходимо дополнить его рядом других признаков, выявив, как соотносятся эксцесс и соучастие в преступлении.

Первым объективным признаком соучастия в преступлении принято считать участие в преступлении двух и более лиц. При этом каждый из этих лиц должен соответствовать требованиям, сформулированным в ст. 19 УК РФ. Это положение нашло законодательное закрепление в ч. 2 ст. 33 УК РФ. Это правило уже давно выработано доктриной уголовного права, при этом лицо, являющееся малолетним или невменяемым, расценивается как орудие в руках посредственного исполнителя. В подобных случаях, несмотря на то, что количество лиц, участвующих в совершении преступления, соответствует этому объективному признаку соучастия, тем не менее соучастия в преступлении подобные случаи не образуют, так как не все лица обладают признаками субъекта преступления. В правильности этой позиции вряд ли можно усомниться.

Сложнее обстоит дело в случаях, когда один из соисполнителей страдает психическим заболеванием и признается невменяемым на момент совершения преступления. При этом соисполнители одного преступления совместно с лицом, страдающим психическим расстройством, часто могут не знать об этом, своими совместными действиями в равном объеме будут выполнять объективную сторону преступления. Даже посредственный исполнитель, задумавший использовать психически больного в качестве орудия преступления, может достоверно знать лишь об имеющихся у того психических расстройствах, но не может знать наверняка, является ли тот вменяемым, то есть, субъектом преступления. И в подобных случаях вряд ли уместно говорить о том, что один из участвовавших в групповом преступлении в качестве соисполнителя, признанный затем невменяемым, — орудие в руках своих здоровых соучастников. Кроме того не совсем верно говорить и об эксцессе психически больного лица, так как он не является субъектом преступления, а следовательно, и соучастником преступления. А раз нет соучастия в преступлении, не может быть и эксцесса.

Вторым признаком соучастия считают именно совместную деятельность лиц, совершивших преступление. В оценке значения этого признака среди исследователей института соучастия нет единства. Некоторые ученые считали признак совместности исключительно объективным признаком соучастия (П.И. Гришаев, Г.А. Кригер, П.Ф. Тельнов), другие рассматривали его преимущественно с позиций субъективного признака (Ф.Г. Бурчак). P.P. Галиакбаров считал, что с объективной стороны совместность характеризуется объединенными действиями соучастников, направленными на совершение одного и того же преступления; с субъективной - она отражает согласованность действий соучастников, проявляющуюся в сознании каждым из них, что он действует не в одиночку, а совершает преступление (участвует в нем) вместе с другими».

Считается, что признак совместности включает в себя не только выполнение одних и тех же действий, но и то, что каждый из участвующих в преступлении должен стремиться к выполнению единого для всех соучастников преступления. Однако внешнее проявление преступного деяния — его объективная сторона и направленность умысла — субъективная сторона преступления могут не совпадать.

При соучастии совершается единое преступление, в котором отражается единая воля и единый умысел лиц на совершение преступления. Таким образом, первый субъективный признак соучастия заключается в том, что у каждого участника должен быть умысел в отношении совершаемого преступления.

В соответствии с УК РФ соучастием в преступлении считается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Из этого определения следует, что соучастие в неосторожном преступлении признается невозможным.

Один из сторонников неосторожного совиновничества М.Д. Шаргородский считал, что преступный результат по неосторожности может быть причинен и совместной деятельностью нескольких лиц, и приводит следующий пример: «Например, А., В., С. и Д., сбрасывая с крыши лист железа, не посмотрев, что делается внизу, убивают Е. В этом случае они будут отвечать как исполнители неосторожного убийства, как если бы они действовали по соглашению и отвечали за умышленное убийство.».

Похожую позицию занимает P.P. Галиакбаров, который считает, что совместное причинение преступного последствия по неосторожности несколькими лицами в таком сочетании — совместная, осознанная, деятельность нескольких лиц и неосторожный преступный результат встречается в реальной действительности. Он же приводит такой пример: «Два субъекта решили «поздравить» с днем рождения своего приятеля. Зная, что он великолепно плавает, они во время прогулки на лодке выбросили его в воду. В момент падения потерпевший ударился о весло и получил тяжкое телесное повреждение».

Действительно, неосторожное сопричинение и совиновничество не являются соучастием в истинном смысле. Однако наиболее актуально на данный момент законодательное закрепление совиновничества при совершении неосторожных деяний, совершаемых в сфере действия технических средств или других источников повышенной опасности, которые влекут за собой гибель людей, причинение вреда здоровью или существенного вреда окружающей среде. И такие преступные деяния могут быть совершены в результате неосторожных действий нескольких виновных лиц.

Второй субъективный признак соучастия — это взаимная осведомленность о совместном совершении преступления. Каждый из соучастников должен осознавать, что он вместе с другими участвует в совершении одного и того же преступления.

Допустим, двое преступников договариваются выбросить металлический сейф из окна, но при этом умысел одного из них направлен на то, чтобы повредить сейф и похитить оттуда ценности, а другого -сбросить этот сейф на конкретного человека, находящегося под окном здания, чтобы того убить или причинить тяжкий вред здоровью, при этом они не говорят друг другу о своих истинных намерениях. В этом случае, несмотря на то, что в определенный момент, каждый, выполняя объективную сторону «своего» преступления, вынужден объединить усилия. Несмотря на объединение усилий, внешнюю видимость совместности действий и наличие договоренности о том, чтобы выбросить сейф из окна, отсутствует и соучастие в преступлении, так как нет взаимной осведомленности. В связи с этим нельзя в этом случае говорить и об эксцессе исполнителя, даже при внешней схожести этого случая с эксцессом исполнителя.

Иначе будет обстоять дело, если каждый из них сообщит другому о своих планах — первый скажет, что рассчитывает в результате падения повредить сейф и достать оттуда ценности, а другой — о том, что хочет сбросить сейф на конкретного человека, стоящего под окном, чтобы убить того. Тогда оба будут соучастниками двух преступлений - хищения и убийства, при этом выполненное ими будет образовывать идеальную совокупность преступлений.

Третий субъективный признак соучастия предусматривает наличие некоторой субъективной связи между исполнителем и другими соучастниками, выражающейся в осознании того, что каждый из участников группы должен осознавать, что преступление совершается им совместно с другими и те, в свою очередь, также должны осознавать это. В некоторых случаях возможна односторонняя психическая связь в сложном соучастии, то есть в соучастии с распределением ролей, однако в других случаях, например, при соисполнительстве, в групповых преступлениях имеет место только двусторонняя психическая связь, которая обеспечивает внутреннюю согласованность совместных действий. Эта связь предполагает, что исполнитель осознает общественно опасный характер своих действий и действий других соучастников, предвидит наступление общественно опасных последствий и желает их наступления. Эта связь может быть различна по степени согласованности. Так, большая степень согласованности имеет место в случае совершения преступления организованной группой и группой по предварительному сговору. В наименьшей степени эта связь выражена при совершении преступления группой лиц без предварительной договоренности и при совиновничестве.

Рассматривая субъективные признаки соучастия применительно к эксцессу, нельзя не сказать об особенностях субъективной стороны при эксцессе исполнителя и связанных с этим проблемах в вопросе доказывания. В процессе изучения конкретных уголовных дел и решения вопроса о том, имел ли место эксцесс исполнителя преступления, важная роль отводится доказыванию субъективной стороны преступления. Известно, что при эксцессе она характеризуется отсутствием умысла у других соучастников на совершение другого преступления.

§2. Виды эксцесса исполнителя преступления

С вопросом об эксцессе исполнителя тесно связан вопрос о классификации эксцессов исполнителей преступления на виды. В работах по исследованию института соучастия при рассмотрении вопроса об эксцессе традиционно классификации уделяется много внимания.

В процессе изучения проблем эксцесса исполнителя представляется необходимым рассмотреть встречающиеся виды эксцессов, то есть дать их классификацию. Традиционно все эксцессы подразделяются на количественные и качественные

Под количественным эксцессом предлагается понимать ситуацию, когда исполнитель совершает преступление, однородное с тем, которое он должен был бы совершить. Например, вместо запланированной кражи совершает грабеж. При качественном эксцессе совершается преступление, выходящее за пределы умысла других, соучастников и не являющееся однородным с запланированным. Часто в качестве примера приводится случай, когда исполнитель вместо запланированной квартирной кражи совершает изнасилование оказавшейся в квартире хозяйки.

Следует отметить, что два приведенных примера количественного и качественного эксцессов с вызывающим удивление постоянством приводятся в уголовно-правовой литературе различных лет. Но при объяснении того, что же считать этими видами эксцессов, приводятся только примеры и не дается их четкое определение. Таким образом, традиционную классификацию можно представить в виде следующей схемы.

Часто в ходе изначально запланированных преступлений этих разновидностей один или несколько соучастников действуют «слишком усердно», в результате чего совершают иное, хотя и однородное по отношению к планировавшемуся преступление. Кроме этого, столь ощутимая разница в соотношении количественных и качественных эксцессов могла возникнуть вследствие различного понимания понятий качественного и количественного эксцесса. До настоящего времени вопрос о видах эксцессов остается дискуссионным. Несмотря на кажущуюся простоту, классификация эксцессов на количественные и качественные не так однозначна и не лишена недостатков. Если следовать предлагаемому признаку однородности, достаточно трудно, однозначно отнести к какому-либо из этих видов следующий, также ставший хрестоматийным, случай эксцесса.

П.Ф. Тельнов предлагает под количественными эксцессами понимать согласованное с другими соучастниками деяние, которое отходит от общего замысла по поводу квалифицирующих обстоятельств или формы преступного посягательства. С учетом этого определения рассмотренный пример также можно отнести к количественным эксцессам, так как совершение убийства в ходе планировавшегося хулиганства представляет собой отход от общего замысла, выразившийся в изменении формы преступного посягательства.

Таким образом, одна из проблем, связанных с классификацией эксцессов, заключается в том, что иногда сложно однозначного отнести преступление-эксцесс к количественным либо к качественным; к тому же, если совершается преступление со сложным объектом, подчас трудно признать однородным или неоднородным по отношению к планировавшемуся преступлению.

Относительно сложившейся классификации эксцессов существуют различные мнения. Так, по мнению Ф.Г. Бурчака классификация эксцессов на количественные и качественные очень важна и является первым шагом на пути оказания действенной помощи следственной и судебной практике. В то же время высказывались и критические замечания по вопросу об имеющейся классификации эксцессов. Так, например, И.В. Белоусов считает, что «подобное разделение носит чисто теоретический характер и не имеет практического значения». Еще в 70-х гг. XX века A.B. Ушаков писал: «Не возражая против выделения группы качественных эксцессов, нельзя полностью согласиться с выделением группы количественных эксцессов. Прежде всего, вызывает возражение признак однородности, объединяющий в одну группу количественные эксцессы». П.Ф. Тельнов также критически относился к взятому за основу в классификации эксцессов признаку однородности: «Понятие однородного преступления ввиду его неопределенности вряд ли позволяет раскрыть суть эксцесса соучастника».