Понятие субъекта преступления

Введение

Субъект преступления одно из ключевых понятий уголовно-правовой науки. Недостатка внимания ученых к  осмыслению проблемы субъекта преступления не испытывалось никогда. Начиная с  трудов дореволюционных ученых, выдающихся юристов советского периода и заканчивая исследованиями новейшего времени. Тем не менее эволюция научных знаний о субъекте преступления не привела ученых к устоявшейся теоретической модели субъекта преступления.

Активизация научных  изысканий в концептуальных понятиях уголовного права, переосмысление теории уголовного права – процесс неизбежный и закономерный, вытекающий из изменений конституционного строя России, вступления страны на путь правовых реформ. Причины этого, по мнению ведущих российских ученых, во многом обусловливаются тем, что, несмотря на отдельные успехи, в лишенном независимости от классовых установок советском государстве, юридическая наука, и, прежде всего уголовно-правовая, скатилась к добросовестному глоссаторству, к комментированию сформулированных под идеологическим нажимом теоретических постулатов, решений высших правоприменительных органов.

Современное состояние  теории уголовного права в отношении  субъекта преступления оценивается  как динамичное. В настоящее время  требует должной теоретической  и методологической проработки концепция личной виновной уголовной ответственности; возможность, необходимость и механизм признания субъектом преступления юридического лица, соотношение специального и общего субъекта преступления; выработка рекомендаций о градации возраста привлечения к уголовной ответственности, в связи с повышением уровня правосознания общества, эмансипации и других социальных факторов и др.

В науке уголовного права  много исследований посвященным  отдельным аспектам субъекта преступления, пристальное внимание уделяется отдельным видам специальных субъектов¹, достаточно широк спектр мнений о проблеме признания юридического лица субъектом преступления.

Целью данной работы является исследование и анализ понятия и  признаков субъекта преступления по действующему законодательству.

1. Понятие субъекта преступления

Понятие субъекта преступления имеет длительную историю развития. Анализируя содержащиеся в исторических письменных памятниках русского права  эпохи раннего феодализма нормы, которые в современном понимании характеризуют субъект преступления, можно сделать следующие выводы.

С одной стороны не все физические лица являлись субъектами преступления (холоп по «Русской Правде»  не считался субъектом преступления и субъектом уголовного права  вообще, только в судебниках 1497 и 1550 г. холопы были признаны таковыми). С другой стороны, в качестве субъекта признавались не только люди, но и животные и неодушевленные предметы. Существовал незыблемый принцип: ответственность всякого, причинившего вред, то есть объективного вменения вины. Хотя в памятниках нашего права не встречается случаев суда над ними ни в духовных, ни в светских судах, профессор Сергиевский приводит случаи казни при Михаиле Федоровиче обезьяны, забежавшей в церковь и произведшей там беспорядок. Известен также факт наказания кнутом и ссылки в Тобольск в 1593 году колокола из Углича, в который били в набат в связи с гибелью царевича Дмитрия².

Это объяснялось или  взглядом на преступление, как на деяние, оскорбляющее божество и охраняемый им мир, или же мистическим воззрением на природу и, в особенности на психическую жизнь животных, но чаще всего процессы этого рода оправдывались только с точки зрения устрашения для людей, готовящихся к преступлению.

Главной основой приговоров против животных служило каноническое право, постановление 21-й главы Исхода, по которому быка, убившего человека, повелевалось побить каменьями, а мясо его почиталось нечистым; подобное же положение было усвоено греческими законами Дракона и Солона.

К компетенции судов  духовных принадлежала главным образом другая группа, когда животное являлось источником общественных бедствий: поэтому в истории канонического уголовного права мы встречаемся с процессами против насекомых и животных, истреблявших посевы, жатвы, виноградники. Испуганное население ввиду грозящего зла прибегало к духовенству, а то, не ограничиваясь молитвами об отвращении или прекращении бедствия, устраивало формальные судбища против нарушителей мира. Наказания в этом случае имели, конечно, характер не материальный: виновным повелевалось оставить местность, назначалось отлучение и анафема их и т.д.³

Следует особо отметить, что по древнерусским законам  ответственность за преступное деяние несли не только лица, их совершившие, но и члены его семьи, село, деревня, община и т. д. По «Русской правде» на поток и разграбление отдавалась семья преступника. В праве того времени существовала теория предполагаемой виновности, в соответствии с которой широко применялся принцип групповой или массовой ответственности, когда ответственность, до смертной казни включительно, применялась ко всем без исключения лицам, бывшим во время учинения преступления в данном месте, доме, деревне и т. д. Если было доказано участие в преступлении неизвестного числа лиц, ответственности подвергались не все, а только некоторые по выбору, жребию, случайному порядку. Например, из девяти - десятый, что называлось особой формой прощения вины, непользования карательной властью.   Таким образом,  уголовную ответственность несли не только физические лица, но и юридические в современном смысле этого понятия⁴.

Понятия вменяемости, как  признака, от которого зависит признание  деяния уголовно наказуемым, а лица - виновным, еще не существовало. Законодательство древней Руси не исключало возможность  уголовного наказания душевнобольных. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что процессы над ними проводились крайне редко. Душевнобольные, совершившие преступления, большей частью помещались в монастыри. Это объясняется тем, что в России юродивые, блаженные считались людьми святой жизни. Они приносили монастырям большой доход, и потому церковники предоставили им приют и особо покровительствовали. Однако наиболее беспокойных душевнобольных, совершивших тяжкие преступления, помещали в тюрьмы.⁵

Уже в Судебнике 1550 года было выработано понятие специального субъекта - «лихих людей». По ст. 52 Судебника их ждали самые жестокие наказания и пытки. Даже если они выдерживали пытки и отрицали вину, их бросали в тюрьму «до смерти», а имущество шло на погашение издержек и долгов. Но с принятием Соборного уложения 1649 года понятие «ведомом лихом человеке» стушевывается, уходит на второй план. Государево дело становится преобладающим элементом юридического отношения.

Принятое в 1845 г. новое  Уложение о наказаниях подвело итог почти двухвековому периоду кодификационных работ, которые, хотя и прошли бесследно, но имели большое значение для развития уголовного права. Именно в этот период сформировались и получили законодательное закрепление понятия «субъект преступления», вменяемость, возраст наступления уголовной ответственности.

Привлечение к уголовной  ответственности неодушевленных предметов  и  животных  было  признано  недопустимым. Субъектом преступления признается только физическое лицо, хотя в Уложении 1845 г. остались статья 530, предусматривающие ответственность всего еврейского общества, если там укрылся военный беглец из евреев, и статья 985, по которой наказывалось общество за то, что оно вторично отпустило лицо, изобличенное в попрошайничестве.

Законодательные реформы, начавшиеся со вступлением на престол Императора Александра II, потребовали более полного пересмотра уложения. На основании этого и состоялось по Высочайшему повелению третье издание Уложения о наказаниях 1866 г., в которое были включены все постановления по 1 марта 1866 года. Позднейшие уголовные законы вносились по-прежнему в продолжения, но значительное число их и существенные изменения, внесенные в редакцию огромного количества статей, потребовали нового издания.

Новое уголовное уложение с точки зрения технической стояло на значительно более высоком уровне, чем старое русское законодательство. Оно соответствовало современным ему уголовным кодексам других стран и просуществовало до 1917 года.⁶

Значительное развитие получило в нем и понятие субъекта преступления. Простой перечень состояний, исключающих уголовную ответственность, который был применен в уложении 1845 года, имел ряд существенных недостатков. Во-первых, упускались отдельные ненормальные психические состояния, устраняющие вменяемость. Во-вторых, попытка законодателя точно сформулировать отдельные ненормальные психические состояния при далеко несовершенном состоянии психиатрической науки, может привести к употреблению таких терминов, которые крайне затруднят подведение под закон отдельных жизненных случаев невменяемости. Поэтому в новом уголовном уложении была принята формула невменяемости, содержащая в себе два элемента: психологический критерий и перечень условий, устраняющих вменяемость.

Психологический критерий, основанный на понятии уголовной  виновности и ее элементах звучал так: «не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое не могло во время учинения деяния понимать свойства или значения им совершаемого или руководить своими поступками»⁷.

Перечень условий, устраняющих  вменяемость, сводил все подобные состояния к трем категориям: недостаточность умственного развития, болезненное расстройство душевной деятельности и бессознательные состояния. Помимо этого отдельно говорилось о малолетстве и несовершеннолетии.

Новое уголовное уложение вновь закрепило возраст наступления уголовной ответственности с 10 лет, хотя многие практики, при подготовке проекта высказывали желание повысить этот предел до 12 лет, а некоторые - до 14 и даже 15-16 лет.

В уголовном законодательстве Советского государства с первых лет его существования сказалась тенденция к ограничению уголовной ответственности несовершеннолетних. Многие ученые - правоведы считали, что возраст, с которого возможна уголовная ответственность несовершеннолетних, устанавливался с учетом их способности осознавать опасность содеянного.

Декрет СНК от 14 января 1918 г. установил, что «суды и тюремное заключение для малолетних и несовершеннолетних упраздняются», а дела о несовершеннолетних до 17 лет, замеченных в деяниях общественно  опасных, подлежат ведению комиссии о несовершеннолетних. Уголовная ответственность могла наступать с 17-летнего возраста.

В ст. 3 Руководящих начал  по уголовному праву РСФСР было предусмотрено, что несовершеннолетние до 14 лет  не подлежат суду и наказанию. К ним  применяются лишь воспитательные меры. Такие же меры применяются в отношении лиц переходного возраста - 14-18 лет, действующих без разумения. Декрет СНК от 4 марта 1920 г. определил, что несовершеннолетними являются лица, не достигшие 18-летнего возраста, и что, если комиссия по делам несовершеннолетних установит невозможность применения к ним четких мер медико-педагогического воздействия, дело передается в народный суд. Необходимость такой меры вызывалась тяжестью содеянного или опасностью несовершеннолетнего, систематически и организованно совершающего преступления.

Постановление НКЮ от 19 марта 1920 г соответственно изменило редакцию ст. 13 Руководящих начал. Воспитательные меры теперь могли применяться к  лицам 14-18 лет, если в отношении них  можно было ограничиться медико-педагогическим воздействием.

Статья 18 УК РСФСР 1922 года предусматривала, что «наказание не применяется к малолетним до 14 лет, а также ко всем несовершеннолетним от 14 до 16 лет, в отношении которых  признано возможным ограничиться мерами медико-педагогического воздействия». УК 1922 г. снизил до 16 лет возраст несовершеннолетних, к которым преимущественно должны применяться меры медико-педагогического воздействия, учитывая отсутствие в стране достаточного числа воспитательных учреждений для несовершеннолетних⁸.

Стремление ограничить уголовную ответственность несовершеннолетних не исключало необходимости при  определенных условиям усилить их ответственность, ибо, как свидетельствует практика того времени, меры, применяемые комиссиями по делам несовершеннолетних, особенно в отношении несовершеннолетних старшего возраста, в ряде случаев были недостаточно эффективными. Поэтому постановление IV сессии ВЦИК девятого созыва от 11 ноября 1922 г внесло изменения в ст. 18 УК. Было установлено, что меры медико-педагогического характера могут применяться к лицам от 14 до 16 лет не комиссией, а только судом, что, в свою очередь, усиливало значение этих мер. Это же постановление дополнительно вводило в Кодекс ст. ст. 18 «а» и 18 "б", в которых предусматривалось обязательное снижение наказания наполовину для несовершеннолетних от 14 до 16 лет и смягчение на одну треть - для несовершеннолетних от 16 до 18 лет (против высшего предела санкции)⁹.

Говоря о том, кого уголовное законодательство тех  лет признавало субъектом преступления необходимо отметить следующее. Хаотическое правотворчество в 1920-е - начало 1930-х годов, как правило, специально не выделяло юридических лиц как субъектов преступления и уголовной ответственности.  Они шли в общей массе любых организаций, предприятий, учреждении и т.п. коллективов,   включая   кулацкие   хозяйства  и   даже   вперемешку   с лицами физическими, в частности  -  должностными. В принятом 12 августа 1921 года постановлении СТО «Основные положения о мерах по восстановлению крупной промышленности и поднятию и развитию производства» указывалось, что «правление объединения (предприятия) несет полную ответственность за выполнение производственного плана, качество выпускаемых изделий, сохранность имущества и  отвечает за свои действия не только  в административном порядке, но также и по суду». В соответствии с постановлением ВЦИК и СНК СССР от 21.03.1922 г. за нарушение правил привлечения населения к работам в   порядке  трудовой и гужевой повинности уездные и волостные исполкомы наказывались за превышение власти по ст.106 УК РСФСР 1922 г. Совместным постановлением НКЮ 1923г. субъектом  преступлений  в  области трудовых отношений были признаны в подлежащих случаях ответственные наниматели - как физические, так и юридические лица. Должностные лица и  самоуправления,  выдавшие  заведомо неправильные удостоверения о материальном  положении безработного, о работе его по найму и пр. несли ответственность за служебный подлог по ст. 116 УК РСФСР 1922 г. Уклонение частных лиц  и  предприятий от обязательной для них регистрации внебиржевых оборотов влекло за собой уголовную ответственность по ст. 226 и 10 УК РСФСР 1926 года. Уголовная ответственность правления предприятия за невыполнение производственного плана была предусмотрена в постановлении СТО «Основные положения о мерах к восстановлению крупной промышленности...» (1921 г.). В соответствии с этим постановлением к уголовной ответственности привлекались кулацкие хозяйства, не выполнившие обязательных заданий сельсоветов по сдаче скота¹⁰.