Теоретические и практические проблемы назначения наказания

Содержанием этого вида наказания  по ч. 1 ст. 49 является бесплатный труд, от количества, характера и условий осуществления которого осужденный уклониться не вправе. Статья 26 Уголовно-исполнительного Кодекса устанавливает условия исполнения и отбывания наказания в виде обязательных работ. Так, осужденные к обязательным работам должны соблюдать правила внутреннего распорядка организаций, в которых они отбывают наказание в виде обязательных работ; добросовестно относиться к труду; работать на определяемых для них объектах и отработать установленный для них судом срок обязательных работ; ставить в известность уголовно-исполнительную инспекцию об изменении места жительства.

Законодатель устанавливает  в ч.3 ст.49 УК РФ возможность и порядок  замены этого вида наказания в случае злостного уклонения осужденного от отбывания обязательных работ ограничением свободы или арестом.

Не секрет, что на территории Российской Федерации данного вида наказание не находит своего применения в практике назначения наказания  судами, ввиду того, что до сих  пор не реализован закон «О введении в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и  Уголовно-Исполнительного кодекса  Российской федерации о наказании  в виде исполнительных работ». Однако нет смысла подвергать сомнению, что обязательные работы как вид наказания при должном обеспечении его применения будут действенным инструментом реализации целей уголовной ответственности [5].

Откладывать далее применение вышеуказанного закона не желательно. В виде эксперимента ГУИН Минюста  РФ заключено соглашение с международной  неправительственной организацией «Международная тюремная реформа» о  реализации проекта «Альтернативы  тюремному заключению в РФ». Цель проекта – отработать механизм исполнения наказания в виде обязательных работ  и внедрить его в практику. Его  апробирование прошло в Томской  области в 2002 г.

Суды этой области впервые  в России стали выносить приговоры  об условном осуждении с возложением  на виновного в качестве обязанности  выполнение бесплатных общественно  полезных работ. Эта обязанность  заключается в отработке условно-осужденным, в свободное от основной работы или учёбы время бесплатных, работ на объектах, определяемых органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительными инспекциями. Общественные работы устанавливаются для взрослых на срок не более 60 часов, для несовершеннолетних, до 40 часов, однако подобного рода практика не может рассматриваться как опирающаяся на действующий закон.

Согласно ч.1 ст. 49 УК РФ обязательные работы заключаются в выполнении осужденным в свободное от основной работы или учёбы время бесплатных общественно полезных работ. Иными словами, карательная сторона наказания в виде обязательных работ состоит в общеобязательности труда, лишении осужденного права на материальное вознаграждение, ограничении его права на отдых.

Необходимо отметить, однако, что обязательные работы, как форма  исполнения обязанности при условном осуждении в рамках проводимой акции, что существенно минимизирует степень  принудительного воздействия рассматриваемой обязанности и формально эта обязанность не может рассматриваться как наказание в виде обязательных работ в строго юридическом смысле. Однако условно осуждённые фактически претерпевают, хотя и в более короткий период, те ограничения, которые присущи наказанию в виде обязательных работ.

Ч. 4 ст. 73 УК РФ допускает  назначение при условном осуждении  дополнительных видов наказаний. Это  свидетельствует о том, что комплекс правоограничений, возлагаемых на условно осужденного, может быть достаточно обширным.

Однако обязательные работы относятся законодателем к основным видам наказаний, а поэтому назначаться  в порядке ч.4 ст.73 не могут. При условном осуждении возложение дополнительных правоограничений допустимо, хотя и не обязательно, ибо, по терминологии законодателя, «суд, назначая условное осуждение, может» это сделать.

При такой постановке вопроса  нетрудно заметить, что бесплатные общественно полезные работы содержат в себе известный карательный  заряд, который не позволяет признать эту, возложенную на условно осужденного, обязанность сходной, к примеру, с обязанностью пройти курс лечения  от алкоголизма и ли наркомании или  осуществлять материальную поддержку  семьи. Последние (и подобные им) способствуют исправлению условно осужденного  посредством обязательного исполнения тех обременений, которые имеют  профилактическое значение, предполагают реализацию контроля над условно  осужденным и принудительное выполнение отдельных общегражданских обязанностей. Иными словами, им не свойственны  элементы кары, чего нельзя сказать  о бесплатных общественно полезных работах [7].

По поводу применения обязательных работ существуют две точки зрения:

1) чтобы условно осужденный смог доказать исправление свои поведением во время испытательного срока и действительно почувствовать гуманное отношении со стороны государства, суд, по мнению приверженцев данной точки зрения, должен возлагать на него те обязанности и такие запреты, в том числе не перечисленные в ч.5 ст. 73 УК, которые не были бы аналогами уголовных наказаний, не содержали тот объем кары, который фактически присущ основной части наказания

2) сторонники противоположного подхода предполагают, что при введении обязательных работ общественно полезные бесплатные работы сохраняются в качестве обязанности для условно осужденных. Это существенно усилит профилактический и воспитательный потенциал условного осуждения.

Со вторым подходом согласиться  нельзя, в силу безнравственности  экспериментирования на условно  осужденных на не предусмотренных законом  основаниях.

Вывод. Проводимый в ряде регионов юридический и социальный эксперимент вряд ли можно рассматривать  как использование возможностей предоставляемый действующим законом. 

Действующее уголовное законодательство, по моему мнению, не предоставляет суду правовой возможности возложения на условно осужденного обязанности выполнять бесплатные общественно полезные работы, тем более мотивируя необходимостью «практической отработкой механизма исполнения обязательных работ». Этот механизм должен быть отлажен с использованием других методов, включая международный опыт. Также в данной главе были представлены 2 точки зрения на способ внедрения обязательных работ, как часть института наказания, а также комментарии [2].

2.2. Назначение  принудительных мер медицинского  характера

Актуальность исследования путей соблюдения законности применения амбулаторных принудительных мер медицинского характера определяется несоразмерно большим количеством лиц, страдающих психическими расстройствами различной степени тяжести, которые оказываются в местах лишения свободы. Этот показатель в различных исправительных учреждениях субъектов РФ достигает 15%, хотя по мнению независимых экспертов этот процент достигает 65%. Это означает, что среди решений, определяющих вменяемость и виновность, высок процент экспертных и судебных ошибок, что связано с сущностью судебно-психиатрической экспертизы, основанной на оценке внутреннего мира пациента, внутренним убеждением эксперта, что подчас приводит к дифференциально – диагностическим и другим погрешностям и ошибкам.

Под психическим расстройством  не исключающим вменяемость имеется  в виду состояние, при котором  субъект в силу своей церебральной дисфункции оставаясь вменяемым, не может в полной мере сознавать фактический характер и общественный характер своих действий (бездействий) либо руководить ими. К нему относятся болезненные формы, которую эксперты определяют как посттравматическую и иную психопатизацию, посттравматические стрессовые расстройства (например «афганский синдром), лёгкие стадии интеллектуального снижения, неврозы и др. При этом подразумевается (хотя, к сожалению, это не предусмотрено в УК РФ), что имеющееся психическое расстройство должно оказывать влияние на преступное поведение.

Из судебной практики явствует, что весьма часто встречаются  случаи (до 60% против жизни и здоровья), когда преступления совершают люди, страдающие психическим расстройством, не исключающем вменяемости, но оказывающим  влияние на интеллектуально-волевую  сферу, порождающим дефекты мышления и воли, т.е. играющим существенную роль в направлении преступного поведения, и определяющим пониженную возможность  отдавать себе отчет в своих действиях  и руководить ими. В подобных случаях речь идет о патологических состояниях, когда способность лица осознавать свои действия или руководить ими не утрачена совсем, но по сравнению с нормой реально понижена (ограничена) [4].

Особенность рассмотрения этих правовых проблем в том, что их невозможно обсуждать без понимания  сущности этих психических расстройств. Моноюридическое стремление разрабатывать проблемы вменяемости, уголовной ответственности и наказания лиц, страдающих психическими расстройствами бесперспективно, поскольку при этом не учитываются, да и не могут учитываться закономерности бытия человеческой психики. Учёт психического состояния субъекта преступления позволяет выделять соответствующие нормы УК РФ из общей массы уголовно-правовых норм, среди которых прежде всего стоит отметить ст. 22 УК РФ, регулирующую институт ограниченной вменяемости.

Правовые последствия  ограниченной вменяемости сведены  к двум основным положениям: 

- её учёту судом при  назначении наказания 

- возможности назначать  принудительные меры медицинского  характера

В этой связи становится актуальным создания юридического механизма  учёта данного обстоятельства. В  законе должны быть предусмотрены чёткие нормы, а суд должен быть готов  к тому, чтобы их реализовать. Неизбежно  будут возникать вопросы: что  делать дальше с этими осужденными? Где и как они будут отбывать наказание? и др. ясно, что названные  проблемы нужно решать в комплексе.

Сегодня же суд нередко  полагает, что учёт этих расстройств  при назначении наказания состоит  лишь в предоставлении ему права  смягчать наказание подсудимым с  психическими расстройствами, не исключающими вменяемость в соответствии с  ч.2 ст. 61 УК РФ. Однако многие психические расстройства, не исключающие вменяемости, кроме сомато-психических расстройств беременных (п. «в» ч.1 ст.61 УК РФ) и психогенных аффектных реакций (п. «з» ч.1 ст. 61 УК РФ), не включены в перечень обстоятельств смягчающих наказание (ст. 61 УК РФ).

Согласно ч. 2 ст. 22 УК РФ лица, совершившие преступление и страдающие психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, могут быть подвергнуты судом принудительным мерам медицинского характера. Закрепление в законе нормы о возможности применения принудительных норм медицинского характера к осуждённым с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, вызывает некоторые опасения [6].

Следует отметить, что согласно п. «В» ч.1 ст. 97 УКРФ принудительные меры медицинского характера могут  быть назначены судом лицам, совершившим  преступление и страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, что в принципе противоречит ч.2 ст. 97 УК РФ, предусматривающей, что принудительные меры медицинского характера назначаются  судом только в тех случаях, когда  психические расстройства связаны  с возможностью причинения этими  лицами существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Эта коллизия связана с тем очевидным фактом, что перечисленные болезненные формы (например расстройство личности) протекают без общественно опасной агрессии, т.е. заведомо не достигают клинической тяжести, предусмотренной ч.2 ст. 97 УК РФ, необходимой для того, чтобы явиться основанием для применения недобровольной меры медицинского характера. По сложившейся традиции в отечественной психиатрии все недобровольные лечебные психиатрически-диагностические мероприятия применяются лишь к больным с тяжелыми психическими расстройствами. В уголовном праве к ним относятся состояния, которые исключают возможность лица самостоятельно осуществлять свои права, обязанности и нести юридическую ответственность, что находит отражение в положении о неспособности «осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых действий(бездействий) либо руководить ими. Недобровольное психиатрическое лечение лиц, у которых отсутствует тяжелое психическое расстройство, российским законодательством не предусмотрено. В этой связи принудительное лечение осуждённых с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости – принципиально новая недобровольная психиатрическая мера, которая создаёт определенные трудности, ибо отработанные организационные, профессионально-этические и клинические аспекты принудительных психиатрических мер не могут быть применены к этой категории пациентов [3].

Основой системы принудительных мер медицинского характера, является принудительно осуществляемое лечение. Это также связано с тем, что  принудительные меры медицинского характера, как и уголовное наказание, представляют собой меру государственного принуждения, которую назначает суд. В соответствии со ст. 98 УК РФ, среди целей принудительных мер медицинского характера выделяется не только излечение осуждённого, но и предупреждение преступного рецидива с его стороны. Однако предупреждение совершения новых деяний вменяемыми лицами не является подлинно медицинской  задачей. Более того, недобровольное психиатрическое лечение больных, у которых отсутствует тяжёлое  психиатрическое расстройство, с  немедицинскими целями запрещено законом  и нормами профессиональной медицинской  этики. Обычные клинические и  профессионально-этические подходы  при использовании недобровольных психиатрических мер неприменимы  к вменяемым больным с пограничными нервно-психическими расстройствами, осуждённым за совершенное преступление.

Указанные психические расстройства способны вызвать повышенную вспыльчивость, возбудимость, агрессивность, или, напротив, чрезмерную пассивность и подчиняемость воле других лиц, недостаточное понимание в силу снижения интеллекта требований режима содержания осуждённых и т.п. вместе с тем, при чрезмерной активности осуждённого, которая легко принимает противоправные формы, у «психиатров в погонах» возникает соблазн подменить одну цель другой: гиперактивность осуждённых попытаться исправить, подавить с помощью психофармакологических средств, обладающих мощным нейролептических действием (снижением повышенной возбудимости и агрессивности). Казалось бы, таким путём можно улучшить псевдоадаптационные возможности осужденного и значительно уменьшить, хотя бы на время, вероятность нарушений режима, совершения им новых преступлений. Однако если задача и решается, то только ценой нанесения определенного ущерба душевно-телесному здоровью человека, ибо он станет пассивным, безынициативным, гипнабельным. Известны случаи подобного фармакологического «умиротворения», когда медперсонал одного из исправительных учреждений таким образом успокаивал «успокаивал» в новогоднюю ночь душевнобольных, способных отвлечь его от встречи Нового года. При длительном применении нейролептиков эти качества могут стать труднообратимыми. И хотя для высококвалифицированного врача-психиатора такой способ лечения пациентов явно неприемлем, ни в УК РФ, ни в УИК нет нормы об обеспечении психиатрического лечения осуждённого в случаях отказа от него [5].