Уголовное преследование в досудебном производстве по делам публичного обвинения в отношении подозреваемого и обвиняемого

Данное положение представляется вполне оправданным, поскольку в УПК РФ реализована новая для отечественного уголовного судопроизводства концепция объединения усилий государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование.

В настоящее же время, давая согласие на процессуальные решения и действия следователя, прокурор тем самым не только осуществляет надзор за его процессуальной деятельностью, но и осуществляет функцию уголовного преследования.

Остановимся и на проблеме осуществления следователями уголовного преследования в ходе производимого ими дознания. Федеральным законом от 29 мая 2002 г. на следователей было возложено осуществление дознания, чтобы соблюдались кратчайшие сроки досудебного производства, а уголовное преследование осуществлялось наиболее квалифицированно. Именно это вызвало внесение изменений не только в ст. 151 УПК РФ, устанавливающую правила подследственности, но и в п. 41 ст. 5 УПК РФ, в соответствии с которым следователь обозначен как должностное лицо, уполномоченное осуществлять предварительное следствие по уголовному делу, а также иные полномочия, предусмотренные УПК РФ.

Заметим, что возложение на следователя соответствующих полномочий –это воля законодателя. Целесообразность такого перераспределения нагрузки зависит от многих факторов, например, от кадровой обеспеченности следственного аппарата, соотношения нагрузки следователей и дознавателей (впрочем, в настоящее время у следователей нагрузка на порядок выше) и т.п. Вместе с тем, в связи с данным нововведением в УПК РФ вкралась существенная ошибка. Наименования должностей «следователь» и «дознаватель» лексически связаны с сутью соответствующей деятельности, поэтому возложение полномочий по проведению дознания на следователей вызвало отрицательную реакцию последних ввиду стирания границ между двумя различными субъектами уголовного преследования. Если же обратить внимание на то, чем дознание, проводимое следователями, отличается от проводимого ими же предварительного следствия, то становится очевидным, что единственным сущностным критерием в данном случае выступают различные сроки дознания и предварительного следствия, но никоим образом не форма досудебного производства.

Поэтому следует, на наш взгляд, предоставить следователю возможность осуществлять именно предварительное следствие и провести необходимую корректировку сроков его производства.

Одновременно в соответствии с п. 6 ст. 5 УПК РФ стало возможным, чтобы следователь (как и дознаватель, о чем речь пойдет далее) по поручению прокурора поддерживал в суде обвинение от имени государства и выступал в качестве государственного обвинителя. Полезность подобного нововведения также зависит от множества факторов, которые находятся вне сферы уголовного судопроизводства. Полагаем, предоставление следователю права представлять в суде сторону обвинения обосновано, так как именно он досконально знает материалы уголовного дела и после соответствующей подготовки вполне в состоянии квалифицированно поддерживать государственное обвинение. Вместе с тем неясно, чем руководствовался законодатель, ограничив возможность следователя выступать в качестве государственного обвинителя таким критерием, как факт осуществления следователем предварительного расследования лишь в форме дознания. Сложность уголовного дела зависит не от того, в какой форме осуществлялось досудебное производство по нему, а от целой системы факторов. Поэтому в данном случае прокурору как наиболее квалифицированному субъекту уголовного преследования необходимо самостоятельно определять, по каким уголовным делам государственное обвинение будет поддерживать следователь, а по каким –дознаватель.23

На наш взгляд, в п. 6 ст. 5 УПК РФ следует продублировать содержащееся в ч. 4 ст. 37 УПК РФ правило, согласно которому поддерживать государственное обвинение по поручению прокурора вправе именно тот следователь (дознаватель), который осуществлял досудебное производство по данному уголовному делу. Изложенное требует внесения в УПК РФ комплекса изменений:

. Пункт 6 ст. 5 УПК РФ предлагается  изложить в следующей редакции: «6) государственный обвинитель –поддерживающее от имени государства обвинение в суде по уголовному делу должностное лицо органа прокуратуры, а также по поручению прокурора в случаях, когда предварительное расследование произведено в форме дознания –производивший его дознаватель, а в случаях, когда предварительное расследование произведено в форме предварительного следствия –производивший его следователь».

. Часть 4 ст. 37 УПК РФ можно сформулировать  так: «4. В ходе судебного производства  по уголовному делу прокурор  поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и  обоснованность. Прокурор также  вправе поручить поддержание  от имени государства обвинения  в суде дознавателю, который производил  по данному уголовному делу  предварительное расследование  в форме дознания, и следователю, который производил по этому же уголовному делу предварительное расследование в форме предварительного следствия».

3. В пункте 1 ч. 3 ст. 151 УПК РФ слово  «следователями» исключить; п. 7 ст. 151 УПК РФ исключить.

Следующим в перечне субъектов уголовного преследования из числа закрепленных в п. 47 ст. 5 УПК РФ является начальник следственного отдела.

Процессуальная фигура начальника следственного отдела в качестве участника уголовного судопроизводства со стороны обвинения появилась в УПК РФ в соответствии с Федеральным законом от 29 мая 2002 г. № 58-ФЗ. Вместе с тем было бы неверным говорить о том, что ранее начальник следственного отдела к категории субъектов уголовного преследования не относился. Неупоминание о нем в п. 47 ст. 5 УПК РФ, вероятнее всего, явилось следствием простого упущения, которое, к чести законодателя, было исправлено еще до введения УПК РФ в действие.

Процессуальное положение начальника следственного отдела ученые-процессуалисты не подвергали столь тщательному изучению, как процессуальное положение прокурора или следователя.24 Некоторые авторы сводили статус данного должностного лица к полномочиям, несколько усеченным по сравнению с полномочиями прокурора и не выявляли его собственной, специфической компетенции. Поэтому мы согласны с позицией Е.Д. Болтошева, по мнению которого «начальник следственного отдела не должен выходить за рамки своих полномочий и вторгаться в сферу деятельности прокурора. Последний не должен без необходимости подменять начальника следственного отдела и брать на себя обязанности по организации расследования по делам следователей правоохранительных ведомств, поскольку это ведет к распылению сил и препятствует осуществлению основного предназначения прокурора –надзору за законностью расследования преступлений».25

Нельзя не признавать того факта, что полномочия начальника следственного отдела как субъекта уголовного преследования в некоторой своей части идентичны полномочиям прокурора. Например, и прокурор, и начальник следственного отдела вправе давать следователю письменные указания. Начальник следственного отдела, осуществляя функцию уголовного преследования, может отменять необоснованные постановления следователя о приостановлении предварительного следствия, а также вносить прокурору ходатайство об отмене иных незаконных или необоснованных постановлений следователя. Вместе с тем начальник следственного отдела наделен и собственной компетенцией, отличной от компетенции прокурора. Так, при производстве по уголовному делу он может осуществлять полномочия не только следователя, но и руководителя следственной группы (ст. 163 УПК РФ).

Несмотря на прямое подчинение следователя начальнику следственного отдела по организационно-служебным вопросам процессуальные отношения между ними должны строиться в строгом соответствии с законом. Мы не разделяем точку зрения Д.А. Влезько, который считает, что следователь должен выполнять не только письменные указания, но и устные распоряжения начальника следственного отдела.26 Представляется, что автор смешивает два вида отношений, существующих между следователем и начальником следственного отдела –служебные и процессуальные, то есть возникающие в связи с производством по конкретному уголовному делу. Естественно, следователь обязан выполнять устные распоряжения начальника, касающиеся, например, соблюдения служебной дисциплины. Но указания по процессуальным вопросам, как того требует ч. 4 ст. 38 УПК РФ, должны быть даны следователю только в письменной форме. Может возникнуть ситуация, когда устная информация, поступившая от начальника следственного отдела, будет принята следователем во внимание. Однако соответствующее решение следователь в таком случае выносит от своего имени и полностью отвечает за его результат. Таким образом, устные указания начальника следственного отдела имеют исключительно информационное значение и уголовно-процессуальных правоотношений не порождают.

Как и прокурор, начальник следственного отдела в числе прочих процессуальных средств реализует функцию уголовного преследования путем дачи следователю письменных указаний в порядке, установленном в ч. 4 ст. 39 УПК РФ. Если у следователя иная точка зрения, он имеет возможность представить прокурору материалы уголовного дела и свои письменные возражения на указания начальника следственного отдела. Вместе с тем процедура дальнейших действий следователя в УПК РФ не прописана. Представляется, что при согласии прокурора с письменными указаниями начальника следственного отдела он подтверждает их правильность. В таком случае представляется, что следователь должен иметь право обжаловать указания начальника следственного отдела вышестоящему прокурору.

Кроме того, по нашему мнению, начальнику следственного отдела надо предоставить возможность по своему усмотрению консультироваться относительно своих письменных указаний с прокурором еще до передачи их следователю. Это обеспечит наиболее эффективную реализацию функции уголовного преследования начальником следственного отдела и создаст более экономичный режим досудебного производства по уголовному делу. Если следователь будет не согласен с указаниями начальника следственного отдела, согласованными с прокурором, то он сможет представлять уголовное дело вышестоящему прокурору в порядке, установленном в ч. 3 ст. 38 УПК РФ.

В связи со сказанным целесообразно дополнить ст. 39 УПК РФ частями пятой и шестой в следующей редакции:

«5. При согласии прокурора с письменными указаниями начальника следственного отдела следователь вправе представить уголовное дело вышестоящему прокурору в порядке, установленном частью третьей статьи 38 настоящего Кодекса.

. Начальник следственного отдела  вправе предварительно согласовывать  письменные указания с прокурором. В случае согласования с прокурором  письменных указаний начальника  следственного отдела в отношении  них применяются правила, установленные  в части третьей статьи 37 настоящего  Кодекса для письменных указаний  прокурора».

К субъектам уголовного преследования в п. 47 ст. 5 УПК РФ отнесен дознаватель, отдельные полномочия которого (в части поддержания в суде государственного обвинения) были рассмотрены нами одновременно с проблемами, касающимися полномочий следователя. Данная процессуальная фигура заслуживает самого пристального внимания, поскольку в связи с реализацией дознавателем функции уголовного преследования возникает немало проблем.

С введением в действие УПК РФ ситуация кардинально изменилась: в ч. 1 ст. 40 УПК РФ приведен перечень органов дознания, в ч. 2 той же статьи в общем виде определен круг компетенции органов дознания, а в ч. 3 перечислены должностные лица, которые, помимо органов дознания, также вправе возбуждать уголовные дела и производить неотложные следственные действия в порядке, установленном ст. 157 УПК РФ. Также органы дознания вправе по письменному поручению прокурора и следователя выполнять следственные и иные процессуальные действия (п. 11 ч. 2 ст. 37, п. 4 ст. 38 УПК РФ).

Однако проблему установления полномочий органов дознания рано считать решенной. С одной стороны, в ч. 1 ст. 40 УПК РФ сделана попытка привести некоторые конкретные органы дознания, с другой же –правоприменитель отсылается к федеральному закону (имеется в виду Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»27). Подобный способ закрепления перечня органов дознания вызывает ряд возражений. Во-первых, само «привязывание» дознания к оперативно-розыскной деятельности представляется некорректным, поскольку производство последней не является обязательной функцией органа дознания (в п. 2 –4 ч. 1 ст. 40 УПК РФ перечислены органы дознания, которые полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности не наделены). И наконец, во-вторых, данный способ изложения снижает эффективность требования ч. 2 ст. 41 УПК РФ, запрещающей возлагать полномочия по проведению дознания на то лицо, которое проводило или проводит по данному уголовному делу оперативно-розыскные мероприятия. Изложенные соображения, на наш взгляд, обосновывают предложение указать в ч. 1 ст. 40 УПК РФ все без исключения органы дознания.

Далее, в УПК РФ отсутствует сам перечень полномочий, которые орган дознания вправе реализовать при производстве предварительного расследования, что и послужило, на наш взгляд, весомой причиной невключения органа дознания в список субъектов уголовного преследования (ч. 1 ст. 21 УПК РФ).

Однако законодательное оформление этого положения вызывает ряд вопросов.

Прежде всего обратим внимание на непоследовательность в формулировках, содержащихся в ст. 5 и 40 –41 УПК РФ. В п. 8 ст. 5 определено, что дознание осуществляется дознавателем (проблема осуществления дознания следователем была рассмотрена ранее). Тем самым в УПК РФ подчеркивается, что полномочиями по осуществлению уголовного преследования в ходе дознания наделен только дознаватель. Но в п. 17 этой же статьи говорится, что начальник органа дознания –это «должностное лицо органа дознания, в том числе заместитель начальника органа дознания, уполномоченное давать поручения о производстве дознания и неотложных следственных действий, осуществлять иные полномочия, предусмотренные настоящим Кодексом». Как показывает изучение УПК РФ, «иных полномочий» у начальника органа дознания немного, но одно из них весьма наглядно свидетельствует о том, что данную процессуальную фигуру также следует причислить к субъектам уголовного преследования. Речь идет о том, что начальник органа дознания может давать дознавателю указания (ч. 4 ст. 41 УПК РФ), им же утверждается обвинительный акт, который после этого с материалами уголовного дела направляется к прокурору для последующего утверждения и направления в суд (ч. 4 ст. 225 УПК РФ).

Как уже говорилось, тот факт, что дознание по конкретному уголовному делу осуществляет не орган дознания в целом, а конкретный дознаватель, сомнений не вызывает. Тем более неясно, почему законодатель, не включив в перечень субъектов уголовного преследования орган дознания в целом, одновременно в п. 24 ст. 5 УПК РФ определил органы дознания как государственные органы и должностные лица, уполномоченные в соответствии с этим Кодексом осуществлять дознание и другие процессуальные полномочия. Однако дознание без уголовного преследования невозможно, а в тексте УПК РФ не упоминается ни одного решения, направленного на реализацию соответствующей функции, которое составлялось бы от имени органа дознания.

Органы дознания, представленные их должностными лицами, т.е. начальниками или заместителями, субъектами уголовного преследования действительно являются, но только в той части, в которой начальник органа дознания или его заместитель дают указания, утверждают обвинительный акт (с некоторой натяжкой к осуществлению функции уголовного преследования также можно отнести установленную в ч. 3 ст. 144 УПК РФ процедуру продления начальником органа дознания срока проверки сообщения о преступлении до 10 суток). Поэтому в части, касающейся уголовного преследования, такие «единоличные» представители органа дознания подпадают под определение «дознаватель».