Уголовно-правовые и этические аспекты эвтаназии

 Статьи об ответственности  за самоубийство действовали  в России вплоть до 1917 г.

 А.Ф. Кони в связи  с отменой ответственности за  самоубийство писал о том, что нельзя не приветствовать ст.148 советского Уголовного кодекса (1922 г.), совершенно исключающего наказуемость самоубийства и покушения на него и карающего лишь за содействие или подговор к нему несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение им совершаемого⁷.

 Российская правовая  наука и законодательство по-разному  оценивали и лишение жизни  другого лица из сострадания.  В статье 445 Уголовного уложения (1903 г.) лишение жизни по просьбе  жертвы называлось убийством,  но в ней содержалось "особое постановление об уменьшении ответственности за убийство, учиненное по настоянию убитого и из сострадания к нему"⁸. В примечании к ст.143 УК РСФСР 1922 г. отмечалось, что убийство, совершенное по настоянию убитого и из сострадания к нему, не карается. Г.В. Швеков считает, что в этой норме отразились ложно понимаемые, а не действительные принципы социалистического гуманизма, так как подлинное человеколюбие и последовательное выполнение заложенного в законе принципа неприкосновенности личности безоговорочно требуют объявления недопустимым, преступным любого случая противоправного лишения жизни другого лица, независимо от того, какими мотивами при этом руководствовался виновный⁹. По мнению А.А. Пионтковского, практика применения этой нормы показала ее вредность, и в связи с этим в ноябре 1922 г. она была отменена. Однако, как полагает И.И. Карпец, тем самым в законодательстве была допущена другая крайность - рассматриваемое действие стало рассматриваться как простое убийство, хотя в случае дачи яда врачом из сострадания безнадежному больному по просьбе последнего должна идти речь о смягчающих обстоятельствах¹⁰.

 Современная российская  правовая доктрина не рассматривает  согласие лица лишиться жизни  как обстоятельство, исключающее  преступность в действиях лица, исполнившего такую просьбу. Законодательное признание эвтаназии подрывает тезис о неприкосновенности жизни человека, о том, что право на жизнь является главнейшим правом человека. В Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан указано, что медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии, т.е. удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Лицо, сознательно побуждавшее больного к эвтаназии и (или) осуществлявшее эвтаназию, не может ссылаться на согласие потерпевшего и подлежит уголовной ответственности по статье уголовного закона об умышленном убийстве (ст.105 УК РФ).

 Своим здоровьем  лицо может распоряжаться в ограниченных пределах и, исходя из этого, причинение с согласия лица вреда его здоровью в некоторых случаях исключает преступность. Так, в соответствии с Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья, медицинское вмешательство возможно только с согласия гражданина, последний имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения.

 Вместе с тем,  в случаях, когда причинение  вреда здоровью затрагивает другие  охраняемые уголовным законом  отношения, совершение таких действий даже с согласия потерпевшего не исключает уголовного преследования. Так, в силу ст.339 УК РФ уклонение военнослужащего от исполнения обязанностей военной службы путем причинения себе лично или при помощи других граждан какого-либо повреждения (членовредительство) является преступлением против военной службы.

 Имущественные права  и интересы, равно как и достоинство  личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая  репутация, неприкосновенность частной  жизни, личная и семейная тайна, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага также защищаются уголовным законом. В частности, УК РФ устанавливает уголовную ответственность за хищения (ст.158-161), клевету (ст.129), оскорбление (ст.130), нарушение неприкосновенности частной жизни (ст.137), нарушение тайны телефонных переговоров (ст.138), нарушение неприкосновенности жилища (ст.139) и др.

 Законодательство  не ограничивает полномочия лица  в отношении его собственных достоинства, личной неприкосновенности, неприкосновенности частной жизни, чести и доброго имени, деловой репутации и иных личных неимущественных прав и нематериальных благ. Гражданин может по своему усмотрению принять решение об ограничении своих прав другими лицами. Причем при отсутствии согласия лица совершение вредоносных действий расценивается как противоправное. Так, в соответствии с п.9 ч.1 ст.14 Закона РФ от 18 апреля 1991 г. N 1026-I "О милиции" (с изм.) применение специальных окрашивающих средств на объектах собственности в целях выявления лиц, совершающих преступления, возможно только с разрешения собственника¹¹.

 Согласие может  быть дано лишь на совершение  тех действий, которые разрешены  законом. Исполнение с согласия  лица запрещенных, являющихся  общественно опасными и виновными действий (например, осуществление "подпольного" аборта, вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность) влечет уголовную ответственность. Вопрос об ответственности лиц, давших согласие на совершение запрещенных законом действий и реально причиняющих вред своим интересам, решается в зависимости от особенностей каждого конкретного случая (статуса потерпевшего, особенностей объективной стороны соответствующего состава и т.п.).

 В случаях, предусмотренных  законодательством, адресат согласия должен обладать полномочиями на совершение соответствующих вредоносных действий в данной обстановке. Так, в соответствии с Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья причинение вреда в результате искусственного прерывания беременности, лишения человека способности к воспроизводству потомства и в других предусмотренных законом случаях является правомерным только при условии наличия письменного согласия пациента и выполнения этих действий в учреждениях государственной или муниципальной системы здравоохранения врачами, имеющими специальную подготовку.

 Поэтому причинение  вреда здоровью пациента при  применении к нему с его  согласия в интересах его выздоровления  новых методов лечения, совершенное  лицом, не имеющим специальной подготовки, не исключает ответственности причинителя вреда.

Также в ряде случаев, предусмотренных законодательством, причинение вреда интересам лица с его согласия будет являться правомерным только при соблюдении предписанных законом процедуры  и формы (устной или письменной). Например, согласие лица на нарушение тайны телефонных переговоров исключает противоправность в причинении вреда, если прослушивание осуществляется по основаниям и в порядке, предусмотренным Федеральным законом от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", при наличии угрозы жизни, здоровью, собственности отдельных лиц по их заявлению или с их согласия в письменной форме¹².

1.3. Отношение  к эвтаназии в зарубежных странах.

Позиция современных  российских исследователей, в частности, о включении в Особенную часть Уголовного кодекса норму, предусматривающую более мягкое наказание за умышленное лишение жизни безнадежно больного человека с целью смягчить его страдания, и особенно - за лишение жизни, выполненное по просьбе умершего, соответствует уголовному законодательству некоторых государств, где лишение жизни с согласия или по просьбе умершего оценивается как убийство при смягчающих вину обстоятельствах. Так, в § 216 УК Германии закреплена норма, в соответствии с которой тот, кто убивает другое лицо в результате категорической и настойчивой просьбы потерпевшего лишить его жизни, наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до пяти лет. Простое убийство (§ 212 УК Германии) влечет лишение свободы на срок не менее пяти лет. Статья 110 УК Грузии (1999 г.) определяет, что умышленное лишение жизни по настоятельной просьбе жертвы и в связи с ее действительной волей, совершенное с целью освободить умирающего от сильных физических болей, является убийством. Виновный (как и при доведении до самоубийства) может быть лишен свободы на срок до пяти лет.

 В других государствах  согласие лица при определенных  условиях исключает признание  действий медицинского работника,  направленных на лишение жизни,  преступлением¹³. Так, в январе 2001 г. в Голландии вступил в силу закон, разрешающий применять эвтаназию и устанавливающий соответствующую процедуру¹⁴. В основе подхода законодателей, которые приняли этот закон в ноябре 2000 г. абсолютным большинством, лежат особенности правовой системы Голландии, в частности, понимание закона как отражения интересов различных социальных групп населения и стремление к соглашениям и компромиссам ценностей*(38).

  Вместе с тем, ст.152-156 УК Голландии устанавливают уголовную ответственность за убийство, совершенное во время дуэли, т.е. за лишение жизни с согласия лица. В соответствии со ст.293 и 294 УК Голландии лицо, лишившее жизни другое лицо по искренней просьбе последнего, подлежит наказанию в виде тюремного заключения на срок не более 12 лет, в то время как за простое убийство срок наказания составляет 15 лет. Содействие самоубийству влечет наказание до трех лет тюремного заключения.

 Таким образом,  законодательство Голландии распространяет  согласие лица лишь на случаи  освобождения от ответственности медицинских работников, способствующих уходу из жизни с соблюдением установленных условий.

И обобщая, уголовно-правовая дозволительная по своему содержанию норма о согласии лица как обстоятельстве, исключающем преступность деяния, структурно состоит из гипотезы (включающей признаки этой ситуации), диспозиции (содержащей дозволение причинять вред охраняемым уголовным законом интересам с соблюдением условий правомерности), а также санкции (проявляющейся при соблюдении условий правомерности в признании причинения вреда правомерным, а при нарушении этих условий - в оценке действий как преступных).

1.4. Аспекты  эвтаназии

Такое явление как  эвтаназия включает в себя целый  комплекс взаимосвязанных аспектов, среди которых обычно выделяют биолого-медицинский, этический, юридический и религиозный.

Этический аспект:

Защитники идеи "хорошей смерти", считают, что  жизнь не должна превращаться в застенок, и терзать неизлечимо больных  людей изнуряющими процедурами, капельницами и т.д. только ради того, чтобы констатировать их естественную смерть, куда более неэтично, чем помочь им безболезненно уйти из жизни. В зарубежной литературе предлагается много вариантов нравственной оценки эвтаназии. Большинство авторов поддерживает методы пассивной эвтаназии и отвергает любую возможность применения активной. Однако есть и прямо противоположное мнение. Наиболее известным его выразителем является крупный американский философ Дж. Рейгелс, который выступил с резкой критикой постановления Американской медицинской ассоциации от 4 декабря 1973 г., где сказано: «…Намеренное прекращение жизни одного человеческого существа другим – милосердное убийство – противоречит и самому предназначению медицинской профессии и политике Американской медицинской ассоциации». Дж. Рейгелс считает, что если больной в сознании, понимает, что его дни сочтены, не может более терпеть физических страданий, и просит врача ускорить его смерть, и врач выполнит его просьбу, просто прекратив лечение (пассивная эвтаназия), страдания больного могут на это время усилиться. В этой ситуации смертельная инъекция (активная эвтаназия), по мнению Дж. Рейгелса, более гуманна.

Большинство учёных с  ним не согласны, и прежде всего  потому, что это противоречит принципам  гуманизма и предназначения медицины. Ценность человеческой жизни побуждает бороться за неё даже вопреки объективным медицинским законам и в самых безнадёжных ситуациях (причём медицинская практика богата случаями исцеления самых безнадёжных больных).

Именно сильные боли и являются обычно причиной просьбы  больного ускорить наступление смерти, а потому она является вынужденной и неискренней. Врач должен противостоять им с помощью богатого выбора обезболивающих средств, которыми сегодня располагает медицина, а не идти на поводу у больного. Другое дело, когда, например, человек длительное время находится в состоянии комы и его сознание уже потеряно безвозвратно, а современные медицинские технологии позволяют проводить жизнеподдерживающее лечение сколь угодно долго.

Многие учёные опасаются, что формальное разрешение эвтаназии может стать определённым психологическим тормозом для поиска новых более эффективных средств диагностики и лечения тяжелобольных, а также способствовать недобросовестности в оказании медицинской помощи таким больным. Реанимационная помощь им требует не только больших материальных затрат, но и огромного напряжения физических и душевных сил обслуживающего медперсонала. Именно отсутствие надлежащего лечения и ухода может провоцировать требования тяжелобольного ускорить смертельный исход, что позволит врачу полностью прекратить всякое лечение и уход за ним. И в этом ещё одна из причин необходимости правового регулирования данного вопроса. Более общим явилось мнение, что эвтаназия с моральной точки зрения допустима только в исключительных случаях, но в таких случаях следует её узаконить.

Юридический аспект:

Еще в Древнем Риме в случаях согласия потерпевшего на причинение ему вреда причинитель  такого вреда оставался безнаказанным  в публичном порядке. В последующих  законодательных актах западных государств, а также в законодательстве Древней Руси не было положений касательно согласия потерпевшего (в Салической правде, Русской правде, Судебниках Руси). Однако есть основания полагать, что уже средневековыми юристами (XVI – XVII в.) этот вопрос (применительно к убийствам) вновь был поднят. Тем не менее, в источниках права Древней и Московской Руси согласие и даже просьба потерпевшего не рассматривались как обстоятельства, влиявшие на квалификацию убийства и назначение наказания за содеянное.

Девятнадцатое столетие положило начало дискуссии по поводу вопроса об убийстве из сострадания, о влиянии согласия потерпевшего на квалификацию убийства. На диссертационном уровне исследованием влияния согласия потерпевшего на квалификацию убийства впервые занялся Р. Пферсдорф, за ним – К. Иости. Первая монография, посвященная этой проблеме написана – К. Кеслером в 1884 г. В 1895 г. Адольф Йост опубликовал работу «Право на смерть», а в 1908 г. вышла в свет работа Курта Хиллера «Право на самого себя». В начале ХХ столетия в Германии юрист К. Биндинг и психиатр А. Гохе предложили называть эвтаназией уничтожение так называемых "неполноценных" жизней.