Вымогательство: уголовно-правовая и криминологическая характеристика

По мнению Л.Н. Симанович, следственной практике известны следующие приемы вымогательства:

маскировка вымогательства под правомерные претензии к потерпевшему, явившиеся якобы следствием совместных хозяйственно финансовых операций; вступление в контакт с жертвой опосредованное по телефону, письменно, через третьих лиц; получение требуемого имущества без личного контакта между виновным и жертвой; маскировка формулировки и формы предъявления угрозы или требований о передаче материальных ценностей в виде неопределенного намека, в замаскированном виде, что может интерпретироваться по-разному; инсценировка обстановки места получения материальных ценностей с целью не быть захваченным с поличным либо замаскировать подлинный характер своих преступных действий; определение задач наемным вымогателям и руководство ими инкогнито; изменение своей внешности и внешнего вида: преступник закрывает лицо, гримируется, переодевается, изменяет особые приметы или создает их искусственно; создание для лиц, оказавшихся свидетелями преступления, видимости правомерного характера совершаемых действий; сокрытие полученного имущества и примененного орудия преступления; воздействие на потерпевших и свидетелей с целью отказа от заявления о вымогательстве, изменения и смягчения показаний относительно виновных лиц; умолчание о тех или иных обстоятельствах расследуемого преступления либо источниках фактической информации для установления истины по делу; создание ложного алиби; полная или частичная подделка документов, удостоверяющих личность, государственных номерных знаков автотранспортных средств и т.п.; применение средств, затрудняющих работу служебно-розыскных собак; невыполнение требуемых представителями правоохранительных органов действий (например, отказ от участия в проверке показаний на месте).19

§ 2.2. ВОПРОСЫ РАЗГРАНИЧЕНИЯ ВЫМОГАТЕЛЬСТВА СО СМЕЖНЫМИ СОСТАВАМИ

В теории следственно-судебной практики возникает достаточно много сложных вопросов, связанных с отграничением вымогательства от смежных составов преступлений, в результате чего имеет место переквалификация соответствующих общественно опасных деяний. Такое положение неудивительно, если учесть, что вымогательство является многообъектным преступлением и посягает как против личности, так и против собственности. Рассмотрим некоторые наиболее актуальные вопросы квалификации деяний, содержащих признаки вымогательства и иных составов преступлений.

Наиболее часто возникает вопрос о соотношении признаков вымогательства и разбоя, учитывая, что именно эти два состава находятся достаточно близко друг к другу по своим характеристикам. Здесь следует отметить, что основной принцип отграничения вымогательства от разбоя заключается в том, что угроза насилием и реализация угрозы при вымогательстве всегда отстоят друг от друга во времени. Если при разбое психическое насилие представляет собой угрозу немедленной расправы над потерпевшим, то при вымогательстве виновный угрожает привести ее в исполнение в будущем, при этом может указываться сравнительно отдаленное время удовлетворения вымогательского требования, момент передачи требуемого может не уточняться вовсе либо предполагается передача имущества вслед за предъявлением требования.

Данный подход является доминирующим в уголовно-правовой литературе и особых дискуссий не вызывает20. То же касается и другого критерия, который заключается в том, что при разбое насилие применяется как способ для завладения имуществом, а при вымогательстве насилие, кроме того, может служить как средством мести за отказ удовлетворить незаконные требования со стороны потерпевшего. При вымогательстве насилие может выражаться в угрозах физического насилия, угрозах уничтожения или повреждения имущества, угрозах распространения сведений, позорящих потерпевшего и его близких, а равно иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего и его близких (ч. 1 ст. 163 УК РФ), а также в применении физического насилия (п. «в» ч. 2 ст. 163 УК РФ), в то время как при разбое насилие имеет форму физического насилия и угрозы применения физического насилия. Как видно, два вида насилия во многом совпадают, поэтому здесь необходимо использовать дополнительный критерий разграничения.

По мнению Э.Ж. Чхвимиани,21 особенно это важно иметь в виду в случаях, когда разбой и вымогательство могут образовывать совокупность преступлений, в частности, если, применяя насилие, опасное для жизни и здоровья человека, в настоящем, преступник часть имущества требует в будущем, а часть похищает непосредственно до или после причинения насилия. Как указывается в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 мая 1990 г. «О судебной практике по делам о вымогательстве»22, решая вопрос об отграничении грабежа и разбоя от вымогательства, соединенного с насилием, следует учитывать, что если при грабеже и разбое насилие является средством завладения имуществом или его удержания, то при вымогательстве оно подкрепляет угрозу. Завладение имуществом при грабеже и разбое происходит одновременно с совершением насильственных действий либо сразу после их совершения, тогда как при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества в будущем. Далее, как указывается в уголовно-правовой литературе, при разбое предметом преступления является имущество, при вымогательстве - имущество, право на имущество, действия имущественного характера23. При этом проблема отграничения между этими преступлениями возникает тогда, когда в качестве предмета преступления выступает имущество, которое не может быть предметом разбоя (например, не может быть предметом разбоя недвижимость, отчуждение которой требует преступник). Следующий признак отграничения вымогательства от разбоя заключается в том, что при разбое возможно как физическое, так и психическое насилие, в то время как при вымогательстве основной состав совершается только с психическим насилием, а физическое насилие является лишь квалифицирующим признаком вымогательства, а психическое насилие при разбое выражается только в угрозах применения физического насилия.

При этом в случае вымогательства угрозы носят более широкий характер (распространить сведения, позорящие потерпевшего и его близких, уничтожить или повредить имущество), то есть при разбое насилие выступает способом завладения имуществом, а при вымогательстве служит для устрашения. Далее, при разбое насилие должно быть опасным для жизни и здоровья, тогда как при вымогательстве виновные могут применить любое насилие, в том числе и не опасное для жизни и здоровья. Разбой закончен с момента нападения, а вымогательство считается оконченным преступлением в момент предъявления требования передачи имущества, права на имущество либо выполнения действий имущественного характера24.

По мнению Э.Ж. Чхвимиани 25, в практике имеют место примеры с нечеткой определенностью оценки того, на какой момент времени направлено завладение имуществом - немедленно или на будущее, особенно, если характер требований сходен для разбоя и вымогательства. Понятие «немедленно» не означает «одновременно», и при разбое в большинстве случаев завладение имуществом осуществляется хоть немножко, но в будущем. В конкретных ситуациях действительно бывает сложно определить момент завладения имуществом и соответствующий умысел «в настоящее» («немедленно») или «в будущем». Очевидно, здесь следует учитывать то обстоятельство, имеет или не имеет возможность потерпевший обдумать ситуацию и предпринять какие-либо защитительные меры. При разбое такой возможности нет, при вымогательстве такая возможность имеется.

Отметим еще некоторые аспекты, касающиеся отграничения разбоя от вымогательства. Так, разбой - преступление более скоротечное по сравнению с вымогательством - разбой начинается с нападения, физический вред или причиняется сразу же, или у потерпевшего есть основания опасаться его применения незамедлительно после угрозы в случае невыполнения требований, выдвигаемых преступником26. При вымогательстве же характерно обещание в будущем исполнить конкретную угрозу, если не последует передачи требуемого имущества. Далее, назначение физического насилия при разбое преследует конкретные цели - оно служит средством преодоления сопротивления потерпевшего или удержания имущества и завладения имуществом немедленно. При вымогательстве сущность насилия имеет более объемный характер - может выполнять функцию самостоятельного средства принуждения, являться своеобразной угрозой применения более тяжкого насилия в случае отказа выполнить требование вымогателя, применяться из мести за невыполнение требования. Момент передачи имущества при разбое и других ценностей происходит сразу же после осуществленного нападения и применения насилия (физического или психического), при вымогательстве же передача имущества, права на имущество или совершение действий имущественного характера происходят после выдвижения соответствующего требования. Наконец, разбой может быть совершен с использованием оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Состав вымогательства признака вооруженности не содержит27. По указанным признакам, как нам представляется, вполне возможно правильно квалифицировать деяния, содержащие признаки как вымогательства, так и разбоя.

Далее рассмотрим отграничение вымогательства от квалифицированного самоуправства (ч. 2 ст. 330 УК РФ) - самовольного, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку, совершения каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен существенный вред, с применением насилия или угрозой применения насилия. Как показывает правоприменительная практика, по этому составу наблюдается немало спорных случаев квалификации деяний, содержащих признаки вымогательства, при этом, как правило, вымогательство судом переквалифицируется на самоуправство. Обычно это связано с тем, что лицо требует с применением угроз передачи денег или материальных ценностей либо совершения в его пользу какого-либо действия имущественного характера в счет возвращения долга, а также возвращения вознаграждения за оказанную ранее услугу, на деле оказавшуюся несостоятельной28. Если наличие этих обстоятельств будет доказано, то действия виновных следует квалифицировать как самоуправство по ст. 330 УК РФ, а не как вымогательство, то есть наличие в действиях самоуправства полностью исключает вымогательство.

Приведем пример, на который ссылается в своей работе Э.Ж. Чхвимиани 29. По приговору Яранского районного суда Кировской области Щеглов и Торбеев были осуждены по п. «а» ч. 2 ст. 163 УК РФ. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах: они подошли к Козлову и потребовали передать им золотую цепочку, якобы принадлежащую Мальцевой, но тот отказался. Они стали угрожать Козлову насилием и повреждением его имущества (легкового автомобиля), после этого Щеглов проколол ножом два колеса автомобиля потерпевшего. Судебной коллегией по уголовным делам Кировского областного суда данный приговор был оставлен без изменения. Президиум Кировского областного суда удовлетворил протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации об изменении квалификации действий указанных лиц по следующим основаниям. По делу установлено, что Мальцева действительно просила Козлова вернуть ей цепочку, однако он отвечал отказом, и она уговорила Щеглова убедить Козлова вернуть ее цепочку. Щеглов не имел намерения обратить указанную цепочку в свою собственность, а хотел вернуть ее законному владельцу. При таких обстоятельствах действия виновных не могут быть квалифицированы по ст. 163 УК РФ, так как в соответствии с данной статьей ответственность предусматривается за корыстное преступление, при совершении которого виновный предъявляет незаконные требования на имущество для обращения в свою пользу или пользу других лиц. Однако, как показывает практика, при совершении самоуправства в подавляющем большинстве случаев между потерпевшим и преступником (или его сообщниками) уже ранее возникали определенные имущественные отношения, которые по каким-либо причинам остались неурегулированными30.

Иллюстрацией этому может быть следующий пример из судебной практики31. Между З. как представителем ЗАО «Везге» и Волковым был заключен договор, согласно которому ЗАО «Везге» обязалось выплатить Волкову вознаграждение - 30% от суммы задолженности АО «Конпрок», что составляло 108 млн. рублей. После встречи Волкова с генеральным директором АО «Конпрок» последний перечислил на счет ЗАО «Везге» часть суммы по задолженности. Во исполнение договора З. выплатил Волкову 23 млн. рублей, но тот стал требовать уплаты остальной части суммы. З. заявил, что требуемой суммы у него нет. Тогда Волков, Углава и другие лица стали угрожать З. похищением, применением к нему физического насилия, убийством, потребовали написать расписку о добровольной передаче принадлежащей ему автомашины и применили насилие, в результате которого З. был причинен вред здоровью средней тяжести.

В связи с указанными действиями Волкова и его соучастников З. вынужден был написать расписку о передаче Волкову своей автомашины. Здесь представляет интерес, каким образом были квалифицированы действия Волкова и Углавы. Суд первой инстанции квалифицировал действия Волкова и Углавы по п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переквалифицировала действия Волкова и Углавы с п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ на ч. 2 ст. 330 УК РФ. Президиум Верховного Суда Российской Федерации согласился с решением кассационной инстанции, оставив без удовлетворения протест прокурора. Судебная коллегия обоснованно указала в своем определении, что действия виновного могут быть квалифицированы как вымогательство в случае, если предъявляемое собственнику или иному законному владельцу имущества требование передать ему или указанным им лицам определенное имущество, право на имущество либо совершить в их пользу какие-то конкретные действия имущественного характера было заведомо незаконным. Таких обстоятельств указанного состава преступления по данному делу не установлено. Между З. и осужденными имелись имущественные отношения, поскольку за оказанную услугу по возврату задолженности потерпевший согласно договору был должен Волкову и другим деньги в размере 30% от суммы задолженности АО «Конпрок». Поэтому Судебная коллегия обоснованно пришла к выводу о том, что осужденные самовольно, вопреки установленному законом порядку, с применением насилия и с угрозой применения насилия совершили действия, правомерность которых оспаривается потерпевшим, и этими действиями ему причинен существенный вред, и правильно квалифицировала их по ч. 2 ст. 330 УК РФ как самоуправство.

Разумеется, при применении насилия в этом случае квалификация должна быть самостоятельной32. В целом можно выделить следующие критерии отграничения вымогательства от самоуправства. Прежде всего, по объекту посягательства. Непосредственный объект самоуправства - общественные отношения, обеспечивающие основанный на положениях закона или иных нормативных правовых актов порядок совершения каких-либо действий по приобретению, изменению и прекращению прав, а также реализации физическими и юридическими лицами своих обязанностей. При этом важно учитывать, что в известном смысле совершение любого умышленного преступления является самовольным актом. Многие преступные деяния, предусмотренные в различных главах УК РФ, бесспорно, являются таковыми; не исключение и вымогательство. Но, в отличие от самоуправства, непосредственный объект вымогательства включает в себя иные группы общественных отношений: общественные отношения собственности, независимо от ее формы; общественные отношения, обеспечивающие физические и моральные блага личности33.