Общие положения о перемене лиц в обязательстве

     Указание законодателем  на необходимость согласия кредитора  не может расцениваться как  требование об участии кредитора  в самом договоре перевода  долга. Это следует из факта,  что между участниками не складывается именно трехсторонних правоотношений. Результатом заключения договора о переводе долга является возникновение правоотношений между должниками – старым и новым. В этих отношениях кредитор не участвует. Результатом дачи согласия кредитора является возникновение новых обязательственных правоотношений между кредитором и новым должником (в них не участвует прежний должник) и прекращение обязательственных отношений между кредитором и первоначальным должником, в каковых не принимал участия новый должник. Перевод долга не требует возникновения одного правоотношения с темя участниками, но служит основанием появления двух правоотношений (с двумя участниками в каждом) и основанием прекращения одного правоотношения (также двустороннего). Коль скоро не появляется и не прекращается трехсторонних отношений, то нет и необходимости в многостороннем договоре.

    Итак, получается, что для  перевода долга, согласно действующему  законодательству, необходимы три  акта: волеизъявления должника перевести  долг (п. 1с ст. 391 ГК РФ), волеизъявления кредитора заменить должника (п.  ст. 391 ГК РФ), волеизъявления «другого лица» принять долг, так как нельзя обязать нового должника без его согласия.

    Волеизъявления должника  и «другого лица» подчинены  единой цели и имеют встречный характер: первое хочет освободиться от долга, переложив его бремя другое лицо, второе также хочет, чтобы должник освободиться от долга, и согласно принять его обязательство на себя. Отмеченные обстоятельства дают возможность объединить эти волеизъявления в едином договорном акте – договоре о переводе долга, заключенном между должником и третьим лицом (между «старым» и «новым» должником). Разумеется, такой договор не может каким-либо образом связывать кредитора без его согласия, в то числе не приводит к замене должника без согласия кредитора на такую замену.

    Поэтому, с точки зрения  российского законодательства, правильнее, на наш взгляд, мнения ученых, которые высказывают мнения о  том, что перевод долга в  порядке сингулярного преемства  возможен только с согласия кредитора в самом строгом толковании слова «только»: без такого согласия перевод долга в принципе невозможен, и иного нельзя предусмотреть даже законом.¹⁶

    Таким образом, согласие  кредитора в качестве односторонней  сделки, следует рассматривать как условие заключения договора перевода долга между старым и новым кредитором. То есть процесс получения согласия кредитора должен всегда предшествовать перемене должника в основном обязательстве, по средствам заключения договора о переводе долга. В сущности, должник должен быть сам заинтересован в получении согласия кредитора, чтобы избежать возможных неблагоприятных последствий, когда должнику будут представлены претензии вследствие ненадлежащего исполнения обязанности.  Вряд ли должник, заключая договор перевода долга, и, тем самым, прекращая  обязательственные отношения с кредитором, допустит ситуации, когда юридически именно он и никто другой остается  обязанным по основному обязательству.

    Ограничение, касающееся  необходимости получения согласия  кредитора, сделано законодателем с учетом неоспоримой презумпции: от личности должника зависит возможность реального и надлежащего исполнения входящего в состав договора обязательства.¹⁷      

Следует отметить, что, в отличие от договора уступки права требования в отношении договора перевода долга нет законодательных ограничений относительно долгов, которые не могут быть предметом перевода. Однако, как и относительно договора уступки права требования, в законодательстве нет и общего правила о допустимости или недопустимости перевода долгов. Имея в виду, что для замены должника нужно согласие кредитора, из данных посылок можно сделать вывод о допустимости перевода всякого долга по всякому обязательству. Кредитор самостоятельно решит в каждом конкретном случае, допустим ли в принципе перевод данного долга, и не ущемит ли такой переход его правового положения. Вопрос о том, какими же соображениями должен руководствоваться законодатель, определяя долги, не подлежащие переводу, будет рассмотрен далее.

     В литературе отмечалось, что необходимо отличать перевод  долга от перевода ответственности:  первый допустим, второй нет. Такой  взгляд чрезмерно категоричен  и нуждается в некотором уточнении.  Очевидно, разделяющие это мнение  исследователи имели в виду, что недопустима ситуация, когда обязанность, составляющая содержание обязательства, сохраняется за старым должником, а ответственность за ее нарушение возлагается на нового. Это вполне естественно, ибо ответственность за ее нарушение обязательства (в том числе и нарушение, выразившееся в действиях третьих лиц) несет лицо, которое его нарушило (в случае с нарушением, выразившимся в действиях третьих лиц, нарушение должника выражается в непредотвращении им совершения этих действий).  Однако, если нарушение обязательства произошло после того, как перевод долга состоялся, ответственность за такое нарушение несет новый должник, то есть в этом смысле ответственность вполне «переводима».¹⁸ Кроме того, предметом договора перевода долга может быть обязанность, содержанием которой является уплата неустойки, процентов, возмещение убытков и вреда, поскольку такая обязанность составляет содержание особого охранительного обязательственного правоотношения.

      Вопрос об эквиваленте  (встречном удовлетворении) в договоре перевода долга решается следующим образом. Договор о переводе долга, так же как и договор уступки права требования, всегда имеет в своем основании общегражданскую сделку (купля-продажа, дарение и т. д.), с которой, однако, он не сливается и не должен отождествляться. Так, если в договоре перевода долга содержится указание на обязанность прежнего должника заплатить за снимаемый с него долг, перед нами будет казуальный договор перевода долга, который, в отличие от уступки права требования против денежного эквивалента, регламентируются только нормами параграфа 2 гл. 24 ГК РФ и не подчиняются его правилам о купле-продаже (гл. 30 ГК РФ). Напротив, договор перевода долга, в котором указывается, что новый должник освобождает или обязуется освободить прежнего от его долга перед третьим лицом (кредитором) безвозмездно, признается в соответствии с п. 1. ст. 572 и ч. 2 п. 4 ст. 576 ГК РФ договором дарения и подчиняется ни только правилам о переводе долга, но и нормами ГК РФ о договоре дарения.

    Таким образом,  перевод долга, как отношение по перемене лица в обязательстве, состоит в том, что выбывающим лицом из обязательства является не кредитор как в цессии, а должник. Главное отличие заключается в том, что перевод должником  своего долга на другое лицо допускается лишь с согласия кредитора. Потому что как уже неоднократно подчеркивалось, при изменении должника, возможность практического осуществления права кредитора изменяется, ибо за долг, который соответствует его праву, начинает отвечать уже не то имущество, которое отвечало до замены должника, а другое – имущество нового должника, данное обстоятельство не может не учитываться. ¹⁹  

 

   

 

 

 

 

 

Заключение

 

    Развитие института перемены  лиц в обязательствах, возникающих  в коммерческих отношениях, использующего  цессию и перевод долга, представляется, будет охватывать все большие сферы экономики. Развитие динамичных экономических отношений невозможно без создания точной и действенной нормативной базы.

    Законодательное регулирование  рассматриваемого института в  настоящий момент находит много как теоретических, так и практических проблем, а также явных пробелов в законе. Широкая диспозитивность, сочетающаяся с противоречивостью норм регулирующих перемену лиц в обязательствах, возникающих в коммерческих отношениях, также не улучшает правовое регулирование отношений сторон.

    Глава 24 ГК устанавливает  общие правила уступке прав  требования и переводе долга,  но само обязательство, в котором происходит передача права требования, регулируется не столько гл. 24 ГК, сколько нормами об отдельных видах обязательств и замена стороны в обязательстве не означает замену системы правовых норм подлежащих применению в деле. Глава 24 ГК РФ регулирует только отношения по перемене лиц в обязательстве, но не затрагивает сущности самого обязательства и ограничение объема возражений должника закрепленное в ст. 386 ГК, устанавливает только общую норму, не изменяя существа обязательства, так же как и в случае перевода долга, новый должник, руководствуясь отношениями между первоначальным должником и кредитором, вправе выдвигать возражения, за исключением ограничения этого права, в случае цессии моментом получения уведомления о переходе права.

    Вопрос специальной правосубъектности  кредиторов при осуществлении  цессии в настоящее время находит большое количество неодинаковых разрешений в научных трудах.

 

 

Список используемой литературы:

 

1. Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 24.
2. Анненков К.Н. Система русского гражданского права Т. III. Права обязательственные. Спб., 1901. С. 206-207.
3. Белов В.А. Правопреемство в связи с законодательной концепцией квалификации имущества прав как объектов гражданских прав // Законодательство. 1998. № 9. С. 34-43.
4. Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. 16-19.
5. Белов В.А. Уведомление должника об уступки права требования // Законодательство. 2001. № 7. С. 30-36.
6. Белов В.А. Поручительство: Опыт теоретической конструкции и обобщения арбитражной практики // Законодательство. 1998. № 7. С. 19-25.
7. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. – М.: Статус, 1997. 899с.
8. Конституция РФ от 12 декабря 1993 года // Российская газета, 1993, 25 декабря  
9. Гражданский кодекс Российской Федерации (части первая, вторая и третья) (с изм. и доп. от 20 февраля, 12 августа 1996 г., 24 октября 1997 г., 8 июля, 17 декабря 1999 г., 16 апреля, 15 мая, 26 ноября 2001 г., 21 марта 2002 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации от 5 декабря 1994 г., № 32.
10. Большая юридическая энциклопедия. Электронная версия системы Кодекс.

¹ Свириденко О.  Перемена лиц в обязательстве // Российская юстиция. 1999. № 9. С. 19.

² Украинский Р.В. Правовая природа перемены лиц в обязательстве //Аудиторские ведомости. 1998. № 10. С. 15. 

³ Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С. 225.

⁴ Украинский Р.В. Указ. соч. С. 133.

⁵ См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.). М.: Спарк, 1995. С. 288.

⁶ Ломидзе О. Уступка права (цессия) //Российская юстиция. 1998. № 5. С. 14.

⁷ См., напр., Ефимова Л.Г. Банковские сделки. М. 2000. С. 238; Ващатко А.В. Общая характеристика договора уступки: в сб. «Актуальные проблемы правоведения». Вып. 2. Ярославль. 2000. С. 29.

⁸ См.: Саватье Р. Теория обязательства М., 1972. С. 377.

⁹ Эту оговорку делают С.А. Беляцкий, И. Колер и И.Б. Новицкий

¹⁰ См.: Анненков К.Н. Система русского гражданского права. Т. III. Права обязательственные. Спб., 1901. С. 206-207; Беляцкий С.А. Частное право в основных принципах: Курс гражданского права. Каунас, 1928. С. 427-428.

¹¹ Анненков К.Н. Указ. соч. С.207.

¹² Белов В.А. Правопреемство в связи с законодательной концепцией квалификации имущественных прав как объектов гражданских прав. // Законодательство. 1998. № 9. С. 43.

¹³ См.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. / Монография.  Л.,1962. С. 8

¹⁴ См.: Ломидзе О. Переход прав кредитора к другому лицу на основании закона. // Российская юстиция. 1998. № 12. С. 14.

¹⁵ См.: Белов В.А. Договор перевода долга в российском гражданском праве. // Законодательство. 2000г. № 9. С. 16.

¹⁶ Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 379; Саватье Р. Теория обязательства М., 1972. С. 377.

¹⁷ Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 473.

¹⁸ См.: Агарков М.М. Перевод долга. // Право и жизнь. 1923. № 3. С. 29-30

¹⁹ Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С. 228.

 

2