Легитимированные в законе виды объектов гражданских
прав мы рассматриваем таким образом
в качестве обязательной объектной предпосылкисамого
существования и реализации гражданского
права, столь же необходимой, как и субъектная предпосылка,
воплощающаяся в категориальной правовой
абстракции лиц.
В середине XIX века между немецкими
правоведами Б. Виндшейдом и Г. Белау возникла
дискуссия о значимости для права определенного субъекта,
в ходе которой Виндшейд афористично высказался
в том смысле, что если для права несуществен
определенный субъект, то и вообще субъект
как таковой праву не нужен. Возражая коллеге,
Г. Белау весьма образно утверждал: железное
жерло пушки изрыгает огонь независимо
от того, какой именно канонир стреляет
из этой пушки. Но канонады не бывает, если
при пушке вообще нет ни одного канонира.
Отсюда Белау заключал: права могут переходить
от лица к лицу, оставаясь сами собой, но
даже при калейдоскопической смене лиц
в каждый данный момент времени передаваемое
право имеет своего определенного субъекта[32]. Если эту же мысль изложить
другими словами, то получится, что в гражданском
обороте «юридическая пушка» (объект прав)
всегда «состоит» при канонире (субъекте).
Осмысливая эту дискуссию почти полуторавековой
давности, мы лишний раз можем убедиться
в том, что за прошедшее время в теории
изменилось, в сущности, немногое. Монографические
исследования, посвященные специально
проблематике объекта в гражданском праве,
представляют собой редкие исключения,
издаются периферийными издательствами
и крайне малыми тиражами[33]. Как и прежде, современная
наука чаще всего исходит из представления
о том, что объекты прав в силу их близости
к материальной действительности и объективности
существования соответствующих реалий,
требуют меньшей силы и энергии правового
воздействия, чем в случае субъектов, да
и способы такого воздействия иные. Только
соответствующим состоянием теории можно
объяснить тот факт, что для гражданского
законодательства определение правового
положения участников гражданского оборота
(в отличие от правового положения объектов
этого оборота) есть задача, равнопорядковая
с установлением предмета гражданско-правового
регулирования. Однако столь очевидная
диспропорциональность в определении
субъектных и объектных предпосылок представляется
неоправданной.
Одним из перспективных направлений
современной правовой науки можно
считать, активную разработку концепции,
в силу которой специально-юридическое
понятие объекта права не может
быть связано с применением "иноприродного"
сущности данного явления категориального
аппарата, т.е. понятий, значение которых
лежит вообще вне правовой сферы.
Так, В. И. Сенчищев предлагает в качестве
адекватной для объекта права
юридической характеристики рассматривать правовой режим,
под которым понимается совокупность
всех позитивно-правовых предписаний,
содержащихся в императивных и диспозитивных
нормах и основанных на них (или им не противоречащих)
субъективно-правовых притязаний, существующих
и действительных с точки зрения права
и в соответствующих случаях определяющих
права, обязанности, дозволения, запреты
и предписания абсолютно всех лиц (или
в отношении абсолютно всех лиц) по поводу
того предмета (явления), в отношении которого
они установлены. Определяющим элементом
правового режима является правовой статус,
который содержит лишь императивные правовые
нормы, не зависит, следовательно, от усмотрения
субъектов и может рассматриваться в качестве
одного из проявлений правового режима.
Таким образом, важным с позиции права
является не сам объект, но то правовое
значение, тот правовой режим, который
присваивается этому явлению в силу позитивного
права и который воплощается в субъективных
правах и обязанностях[34]. Данная точка зрения весьма
интересна в том отношении, что она устремлена
к определению объекта прав исходя прежде
всего из свойств самой правовой материи
и права как социального регулятора. Природные,
естественные свойства реальных предметов
при таком подходе если и учитываются,
то не прямым образом, а в «снятом виде»,
через содержание правовой нормы[35]. Если же признать допустимость
такого подхода, ведущего к установлению
средствами права режимно - статусных
характеристик объекта, то мы обнаружим,
что никаких концептуальных противоречий
с установлением статуса субъектов здесь
нет. Правовой статус субъектов гражданского
права устанавливается законодателем
с использованием максимально возможного
объема средств общедозволительного регулирования
при введении ограничений только в случаях,
признаваемых особо социально значимыми.
Но нельзя не видеть, что юридический статус
многих субъектов гражданского права
не может быть в достаточной степени охарактеризован
и установлен без прямых прескриптивных
указаний законодателя. Такие предписания
в действующем российском гражданском
праве касаются правоспособности и дееспособности
граждан и юридических лиц, правового
положения публично-правовых образований,
общего понятия о юридических лицах и
конкретных разновидностях таковых, порядка
их реорганизации, ликвидации и т.п. В своем
классическом труде «Об юридических лицах
по римскому праву» Н. С. Суворов писал,
что субстрат для личности в юридическом
смысле, «не в смысле естествоведения»,
«а в смысле правоведения»: «Законодатель
не имеет надобности подчиняться определенным
схемам: там, где потребности оборота требуют
признания юридической личности, законодатель
не должен отказывать в ней из-за схематических
предписаний». Но в то же время: «Признанием
юридической личности выражается, что
известные интересы в принципе признаются
юридическим порядком, что юридический
порядок в принципе ничего не имеет против
того процесса, путем которого они стремятся
реализоваться, напротив, даже свои собственные
учреждения ставит на служение им»[36]. Да, действительно, законодатель
не обязан подчиняться определенным схемам,
но только потому, что, за изъятием санкционирования
немногочисленных обычаев, он сам же эти
схемы и устанавливает и при необходимости
изменяет либо отменяет. В современных
правопорядках признание юридической
личности практически равнозначно установлению соответствия
конститутивных ее признаков нормативно
закрепленной модели. Но то же самое можно
утверждать и в отношении объектов субъективных
прав. Характеристика правового статуса
объектов гражданских прав (что справедливо
отметил В. И. Сенчищев) опирается только
на нормы императивные. Как известно, в
методе гражданского права при абсолютном
преобладании общих дозволений, всегда
были и будут присутствовать и меры ограничительного
характера, и предписания, и прямые запреты.
Сочетание этих праворегулирующих средств
в определенных пропорциях и дозировках
зависит от характера решаемой задачи,
однако даже полное доминирование метода
предписания в установлении юридических
режимов отдельных проявлений объектов
гражданских прав не выводит эту предметную
область из сферы гражданско-правового
метода, поскольку для правовой отрасли
первичны все же отношения предмета правового
регулирования. Отсутствие прямых нормативных
предписаний в отношении тех или иных
объектов прав вовсе не означает, что применительно
к ним законодателем установлен свободный
общедозволительный режим. Чтобы убедиться
в этом, достаточно напомнить о нелегкой
и относительно недолгой правовой истории
таких отсутствующих в действующем гражданском
законодательстве и еще надавно довольно
распространенных объектов правовой охраны,
как рационализаторские предложения и
открытия. Трудно предположить, чтобы
государство именно сейчас и сегодня могло
признать (санкционировать) появление
и охрану таковых объектов и прав их авторов
(мы не касаемся сейчас самостоятельного
вопроса о ранее возникших субъективных
правах на таковые объекты).
Объектная предпосылка в
нашем понимании есть то же самое,
что объекты прав в объективном
смысле. Наличие субъектной
и объектной предпосылок одновременно
отражают практическую готовность права
к регулированию конкретных жизненных
ситуаций, своеобразное состояние «заряженности»
права на осуществление им своего предназначения.
Переход от состояния готовности права
к его действительному осуществлению
в практической жизни общества через имеющиеся
правовые нормы, правоотношения, иные
средства правореализации может быть
охарактеризован как процесс восхождения
от абстрактного к конкретному.
Итак, мы рассматриваем объекты
прав как самостоятельное теоретическое
правовое обобщение в системе
объективного права и не отождествляем
их с объектом правоотношения (ни в
юридическом, ни в материальном смысле).
Но, с другой стороны, объекты гражданского
права нельзя отождествлять также с правовым
статусом и с правовым режимом. Как правовой
режим, так и правовой статус - это уже
определенная мера регулирования гражданских
отношений. В нормах объективного права
с той или иной степенью детализации правовой
режим объектов очерчен, и это может создавать
иллюзию некоей "автономности" объекта
по отношению к предмету гражданско-правового
регулирования. Но следует учитывать,
что сам по себе правовой режим объекта
функционально бессодержателен вне определенного
способа "прикрепления" объекта к
носителю соответствующего вещного либо
обязательственного права - субъекту гражданского
права. Как только объект "встречается"
со своим субъектом, возникает конкретное
правовое отношение, в котором и реализуются
те самые императивные и диспозитивные
позитивные положения, что образуют правовой
режим и статус объекта. Эти правоположения
адресованы отнюдь не объекту (что, естественно,
невозможно), а субъектам гражданского
права, в действиях которых только и могут
проявиться предписания, относящиеся
к объекту.
[1] Сычев Н. И. Объективное и субъективное
в научном познании. Изд-во Ростовского
ун-та. Ростов-на-Дону. 1974. С. 21.
[2] См.: Иоффе О. С. Правоотношения
по советскому гражданскому праву. - Л.:
Изд-во ЛГУ, 1949. С. 85-86.
[3] См.: Гражданское право: В 2 т.
Том I: Учебник / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов.
– 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Издательство
БЕК, 2000. С. 294 – 295.
[4] Керимов Д. А. Методология права (предмет,
функции, проблемы философии права).- М.:
Аванта+, 2000. С. 209.
[5] См.: Гражданское право: Учебник
/ Под ред. А.П. Сергеева и Ю. К. Толстого.
Т.1. Изд. 3-е. М.: ПРОСПЕКТ, 1997. С. 85.
[6] См.: Гражданское право России.
Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О. Н.
Садиков. – М.: Юристъ, 2001. С. 260 – 261.
[7] См.: Витушко В. А. Курс
гражданского права: Общая часть. Т1: Научн.-
практ. пособие.- Мн.: БГЭУ, 2001. С. 306 – 314.