Проблема определения места самозащиты в системе средств защиты гражданских прав

Авторами комментария  подчеркивается, что осуществление  права удержания может иметь  место не иначе как в отрицательной  форме - неисполнения обязательства, состоящего в передаче имущества. По мнению авторов, ни о каком положительном действии по осуществлению права удержания  не может быть речи, следовательно, при допущении его для законодательства не возникает вопроса о каком-либо отступлении от общего законного порядка.

При разработке проекта Гражданского уложения некоторыми членами Редакционной комиссии высказывались опасения в  чрезмерном расширении пределов допустимой самозащиты. Так, при обсуждении ст.101 проекта член Комиссии Лыкошин А. И. полагал, что «насколько полезно позволить в самом законе защиту своих или чужих прав от противозаконных посягательств, в тесных притом пределах необходимой обороны, настолько было бы, напротив, опасно простирать это дозволение слишком далеко, распространив его и на такие случаи, когда речь идет не о защите собственной личности или имущества, а о задержании чужого имущества с целью понуждения должника к исполнению обязательства. Подобное правило предполагает, как необходимое условие, культурность населения, развитие в нем правосознания и известной дисциплины».

Вместе с тем большинство  членов Комиссии полагали, что при  надлежащей формулировке в законе права  самопомощи осуществление его едва ли может быть сопряжено с теми опасностями, на которые указал А.И. Лыкошин. Как указывается в комментарии  к проекту, «по убеждению большинства  членов Редакционной комиссии, положительное  признание в законе права совершения действий, необходимых для охраны другого, основанного на законе, права, может только содействовать укреплению в населении чувства законности и уважения к законно возникшему праву».

Таким образом, практически  все российские цивилисты дореволюционного периода отмечали исключительный характер самозащиты гражданских прав, допускаемой  лишь в тех случаях, «когда помощь со стороны государства может  явиться слишком поздно».

Но относительно содержания понятия самозащиты в дореволюционной  российской цивилистической доктрине не было единства. Не было и единой терминологии. Характеризуя это правовое явление, русские ученые помимотермина «самозащита» использовали также ряд других. Тем  не менее, несмотря на отсутствие единого терминологического аппарата, можно выделить понятия, наполняемые различными авторами одинаковым содержанием.

Наиболее широкой правовой категорией, которая использовалась в трудах русских цивилистов, исследовавших  самозащиту, являлось понятие внесудебных  средств защиты и осуществления  прав, противопоставляемое судебным (юрисдикционным) средствам.

Почти все ученые, работы которых рассмотрены выше, более  или менее четко различают  понятия самообороны (к которой  русские цивилисты относили случаи необходимой обороны и крайней  необходимости) и самоуправства. Определяли они эти понятия, а также их соотношение с категорией самозащиты, по-разному. Здесь точки зрения русских  цивилистов можно классифицировать следующим образом.

Наиболее широко определил  границы категории самозащиты Мейер  Д. И. [17] - по его мнению, самозащита включает в себя и самооборону («самоличное отражение посягательств на право»), и самоуправство («самоличное восстановление уже нарушенного права»). Нужно отметить, что к ненаказуемому самоуправству Мейер Д. И. относил, в числе других случаев, и право удержания.

Противоположная точка зрения получила отражение у Анненкова. К. Н. [2]. Этот ученый вкладывал в понятие самозащиты гораздо более узкое содержание, понимая под ней только самооборону. При этом данная позиция характеризуется резко негативным отношением к самоуправству. Можно отметить, что такое понимание рассматриваемого института основано на буквальном толковании положений действовавших в то время российских гражданских законов. Что касается права удержания, то Анненков К. Н., не относя его к самообороне, и строго отличал его от самоуправства, и называл «особым правом» в пользу держателя вещи.

Позиция, наиболее ярко выраженная в трудах Синайского В. И., сходна с точкой зрения Мейера Д. И., с той разницей, что Синайский В. И., судя по всему, не включал право удержания в категорию дозволенного самоуправства (которое он называл самопомощью), а рассматривал право удержания, так же как и Анненков К. Н., в отдельности. В принципе, такое понимание и получило отражение в проекте Гражданского уложения Российской империи.

В дореволюционной цивилистической  доктрине практически не был разработан вопрос о возможности самозащиты прав, вытекающих из обязательственных  отношений. В основном примеры, которые  приводились учеными, касались самостоятельной  защиты лицом своих прав, имеющих  абсолютный характер. Вместе с тем  приведенное в начале настоящей  статьи сенатское решение свидетельствует  о том, что судебная практика положительно относилась к самозащите обязательственных  прав.

2.2. Самозащита  гражданских прав.

Самозащита впервые выделена в новом ГК (ст. 14) как особый способ защиты гражданских прав. Однако отдельные  случаи самозащиты предусматривались  и в ранее действовавшем гражданском  законодательстве.

В частности, как устанавливалось  в ст. 448 ГК 1964 года, «не подлежит возмещению вред, причиненный в состоянии  необходимой обороны, если при этом не были превышены ее предел». Статья 449 того же Кодекса указывает, что  «вред, причиненный в состоянии  крайней необходимости, должен быть возмещен лицом, причинившим его». Одновременно предусмотрено: «Учитывая обстоятельства, при которых был причинен такой  вред, суд может возложить обязанность  его возмещения на третье лицо, в  интересах которого действовал причинивший  вред, либо освободить от возмещения вреда полностью или частично как это третье лицо, так и причинившего вред».

Статья 14 ГК значительно  расширяет возможности для правомерной  самозащиты. Из нее вытекает, что  для освобождения от ответственности  за причинение вреда при самозащите достаточно соблюдения трех условий.

Во-первых, лицо, самостоятельно защищающее свое право, является бесспорным его обладателем.

Во-вторых, избранный лицом  способ защиты должен быть соразмерен нарушению.

В-третьих, способ самозащиты не может выходить за пределы действий, необходимых для его применения. Отсутствие хотя бы одного из этих условий  порождает у лица, против которого применяется самозащита, право на возмещение причиненных убытков.

Всем перечисленным признакам  отвечает, в частности, один из выделенных ГК способов обеспечения обязательств – «удержание». Смысл удержания  состоит в том, что кредитор, у  которого оказалась вещь, подлежащая передаче должнику или указанному им лицу, имеет право в случаях, если должник не выполнил свое обязательство  по оплате этой вещи или не возместил  кредитору связанные с нею  издержки и убытки, удерживать эту  вещь. К такого рода самозащите может  прибегнуть комиссионер, которому комитент не платит комиссионное вознаграждение, в отношении вещи, полученной комиссионером  от третьего лица для комитента. Другой пример - удержание хранителем переданной ему вещи до уплаты причитающегося вознаграждения.

2.3. Необходимая  оборона как способ самозащиты  гражданских прав

Одним из способов самозащиты гражданских прав является необходимая  оборона. Не подлежит возмещению вред, причиненный в состоянии необходимой  обороны, если при этом не были нарушены ее пределы (ст. 1066 ГК). Следовательно, необходимой  обороной признаются такие меры защиты прав, которые причиняют вред их нарушителю, но не влекут обязанности  обороняющегося по его возмещению, поскольку признаются правомерными (допустимыми).

Институт необходимой  обороны является комплексным институтом, регламентированным как гражданским, так и уголовным правом. Содержание необходимой обороны в гражданском  праве несколько шире, чем в  уголовном. Если в уголовном праве  под необходимой обороной понимаются действия, хотя и подпадающие под  признаки состава преступления, но не признаваемые преступлением, то в  гражданском праве к необходимой  обороне относятся также действия, которые подпадают под понятие  гражданского правонарушения, но не влекут за собой применения мер юридической  ответственности.

Условия, при которых действия обороняющегося могут быть признаны совершенными в состоянии необходимой  обороны, одинаковы как для уголовного, так и для гражданского права. Они относятся к нападению  и защите. Для признания действий обороняющегося совершенными в состоянии  необходимой обороны надо, чтобы  нападение было действительным (реальным), наличным и противоправным.

Действительность (реальность) нападения означает, что нападение  как таковое вообще имеет место. Оборона потому и называется обороной, что противодействует нападению. Поэтому  если нет посягательства на чьи-либо права или интересы, то нет оснований  говорить об обороне, а тем более  о необходимой обороне. Факт нападения  означает, что нападение уже началось либо налицо его непосредственная угроза.

Несколько сложнее вопрос о противоправности нападения. Ведь противоправным считается поведение, нарушающее нормы права. Однако не всякое противоправное поведение требует  применения такого рода оборонительных мер. В уголовном праве необходимая  оборона может иметь место  только против такого правонарушения, которое законом рассматривается  как преступное посягательство. Это  же правило действует и применительно  к необходимой обороне по гражданскому праву. Она недопустима против правонарушений, не являющихся действиями уголовно наказуемого характера, хотя и подпадающих под признаки гражданского правонарушения.

Необходимая оборона представляет собой прежде всего один из способов защиты прав и интересов обороняющегося лица. Но оборона будет признана необходимой, если подобного рода действиями защищаются интересы государства и  общества, права и законные интересы других лиц. При этом действия обороняющегося должны быть направлены именно против нападающего лица, но не против других лиц, например родственников или  близких нападавшего.

Основным условием признания  действий необходимой обороной является недопустимость превышения ее пределов.

В соответствии с п. 2 ст. 14 ГК способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых  для его пресечения. Превышение пределов необходимой обороны возможно в  отношении выбора средств защиты, интенсивности обороны и ее своевременности. Превышением пределов необходимой  обороны может быть явное несоответствие средств защиты характеру и опасности  нападения. Однако это несоответствие не следует понимать механически; нужно  учитывать степень и характер опасности, силы и возможности обороняющегося, а также волнение, которое возникает  у последнего в такой сложной  обстановке.

Превышением пределов обороны  может быть превышение интенсивности  защиты над интенсивностью нападения. Например, излишняя поспешность или  чрезмерная активность в применении оборонительных средств, когда речь идет об угрозе нападения. Несвоевременность  использования оборонительных средств  может быть связана не только с  поспешностью, но и с их применением  после того, как нападение закончилось  и ничем не грозит обороняющемуся.

Правовыми последствиями  действий в состоянии необходимой  обороны с точки зрения гражданского права является то, что причиненный  нападавшему вред не подлежит возмещению. Иначе решается этот вопрос при превышении пределов необходимой обороны, поскольку речь идет уже о неправомерных действиях, влекущих гражданско-правовую ответственность. Но и здесь учитывается посягательство потерпевшего на законные интересы оборонявшегося лица, хотя бы и превысившего пределы необходимой обороны.

2.4. Действия  в условиях крайней необходимости  как способ самозащиты гражданских  прав

Одним из способов самозащиты гражданских прав являются действия управомоченного лица в условиях крайней необходимости.

Под действиями, совершенными в состоянии крайней необходимости, понимаются такие действия, которые  предпринимаются лицом для устранения опасности, угрожающей самому причинителю  вреда или другим лицам, если эта  опасность при данных обстоятельствах  не могла быть устранена иными  средствами (ст. 1067 ГК). Указанные действия допустимы, если причиненный вред менее  значителен, чем вред предотвращенный. Как и при необходимой обороне, действия в условиях крайней необходимости  могут предприниматься не только как средство самозащиты прав и интересов  управомоченного лица и других лиц, но и для защиты интересов государства  и общества (п. 1 ст. 39 УК РФ).

В отличие от необходимой  обороны, при крайней необходимости  опасность для управомоченного  лица (либо государства, общества, третьих  лиц) возникает не из-за действий тех  лиц, которым причиняется вред, а  вследствие стихийных бедствий, неисправности  механизмов, особого состояния организма  человека, например вследствие болезни, и т. п. Она может возникнуть и  в результате преступного поведения  другого лица, например при причинении вреда имуществу граждан в  ходе преследования преступника.

Особенность действий в состоянии  крайней необходимости состоит  в том, что в таких условиях лицо вынуждено использовать средства, связанные с причинением вреда. При этом в одних случаях причинение вреда может быть необходимой  мерой предотвращения большей опасности, тогда как в других случаях  вред может быть лишь сопутствующим  явлением, которое может наступить  или не наступить. Если при необходимой  обороне вред причиняется непосредственно  нападающему, то действиями в условиях крайней необходимости вред причиняется  третьему лицу. Поэтому в силу ст. 1067 ГК такой вред по общему правилу  подлежит возмещению причинившим его  лицом. Но, поскольку действие в условиях крайней необходимости рассматривается  законом как правомерное, хотя и  вредоносное, учитывая обстоятельства, при которых был причинен такой  вред, суд может возложить обязанность  его возмещения на третье лицо, в  интересах которого действовал причинивший  вред, либо освободить от возмещения вреда  полностью или частично как третье лицо, так и причинившего вред. Например, спасая тонувшего в реке гражданина, другой гражданин использовал стоявшую у берега лодку, из которой предварительно выбросил в воду находившееся в ней  чужое имущество. Обязанность по возмещению причиненного им вреда была возложена судом на спасенного, неосторожно  купавшегося в опасном месте.