Система законодательства в РФ

 Акцентирование внимания на  фактической - сущностной 
и содержательной стороне законов как источников права в процессе их выделения среди других источников права и их познания вовсе не означает недооценки или принижения значимости их формально-юридической стороны.

Последняя, будучи тесно связанной, а зачастую переплетающейся с сущностной и содержательной стороной, всегда требовала и требует к себе особого внимания, вызывала и вызывает необходимость своего дальнейшего развития и совершенствования.

Причина подобного отношения к  формально-юридической идентификации  законов, к процессу выявления и  изучения свойственных им общеродовых черт обусловлена, с одной стороны, их общетеоретической важностью и высокой значимостью их для определения и изучения законов, а, с другой стороны - их известной условностью и неопределенностью.

Это можно видеть на примере целого ряда признаков, формирующих формально-юридическое представление о законе как основном источнике российского права и, в частности, - такого его признака, как предмет или объект регулятивного воздействия закона, в качестве которого выступает особая экономическая, социальная и иная среда.

В научной юридической литературе по поводу особенностей предмета правового  регулирования закона как одного из его отличительных признаков обычно указывается на то, что он регулирует «наиболее важные общественные отношения» или что он принимается высшим законодательным органом «по важнейшим вопросам государственной и общественной жизни» и т. д.

Основная проблема, однако, заключается  в том, что понимается под этими «наиболее важными» или «важнейшими» вопросами государственной и общественной жизни и общественными отношениями. Какой смысл вкладывается в них и по какому критерию проводится различие между «важными», «важнейшими» и обычными вопросами и общественными отношениями. Иными словами, как проводится грань между отношениями («важными», «важнейшими») которые должны быть урегулированы с помощью норм, содержащихся в законах, и отношениями («не важными»), которые должны быть опосредованы с помощью норм, содержащихся в иных нормативно-правовых актах.¹⁰

Юридически грамотное решение данных и им подобных вопросов имеет принципиальное значение не только для теории правотворчества и правоохранительной деятельности, но и для практики правоприменения. От того, насколько четко и профессионально решаются данные вопросы, напрямую зависит качество правовой системы.

Следует заметить, что данная проблема с неизбежностью возникает на самых разных уровнях и в самых разных проявлениях, в том числе на общетеоретическом и отраслевом уровнях, а также на федеральном уровне и на уровне субъектов федерации².

Данное обстоятельство, естественно, нельзя не учитывать при определении  круга вопросов и отношений, которые  следует отнести к предмету исключительного регулирования законами, но решаться данная проблема должна на всех уровнях, как представляется, единообразно.

В настоящее время, в отсутствие специального закона в России, с помощью которого решались бы вопросы, касающиеся предмета регулирования законами, такого единообразия нет.

В частности, если предметы регулирования  федеральными конституционными законами определяются фактически путем их перечня в действующей Конституции России, то предметы регулирования обычными федеральными законами в Конституции весьма слабо, с точки зрения юридической техники, и нечетко определены.

В принципиальном плане Конституция России не устанавливает перечня вопросов, правовое регулирование некоторых, строго определенных видов общественных отношений.¹¹

Например, ст. 81, п. 4 Конституции РФ устанавливает, что «порядок выборов  Президента Российской Федерации определяется федеральным законом»; ст. 96, п. 2 Основного закона закрепляет, что «порядок формирования Совета Федерации и порядок выборов депутатов Государственной Думы устанавливаются федеральными законами»; ст. 114, п. 2 Конституции России предусматривает, что «порядок деятельности Правительства Российской Федерации определяется федеральным и конституционным законом» и т. д.

Называя данные и им подобные статьи, в которых конституционно определяется и закрепляется круг отдельных общественных отношений, которые могут быть упорядочены и урегулированы не ч иначе, как только с помощью законов, правомерно при этом поставить такой, далеко не тривиальный вопрос, который касается вообще возможности определения и закрепления исчерпывающего перечня в Конституции или специальном законе такого рода отношений.

Ответ на этот и любой иной, ему  подобный вопрос a priori представляется отрицательным, поскольку исходя из опыта правотворческой деятельности России и других стран, становится очевидным, что весьма трудно, если сказать «невозможно», предусмотреть все случаи жизни (вопросы, отношения и проч.), которые можно и нужно было бы предусмотреть и отразить только в законе.

В тех же случаях, когда авторы, придерживаясь иного мнения, ссылаются  на «мировую практику» и, в частности, на ст. 34 Конституции Французской республики от 4 октября 1958 г., устанавливающую, по их мнению, исчерпывающий перечень вопросов, регулируемых законами, и тем самым не позволяющую французскому парламенту «выходить при законотворчестве за его пределы»¹², то они при этом, как представляется, не учитывают два весьма существенных момента.

Один из них заключается в  том, что статья 34 Конституции Франции  указывает не только на конкретные институты и отношения, которые регулируются с помощью норм, содержащихся в законах, но и на «основные принципы», на основе которых определяется предмет регулирования законами.

Второе обстоятельство, на которое  следует обратить внимание, состоит в том, что данная статья после закрепления перечня вопросов, подлежащих регулированию с помощью законов, дополнительно указывает еще и на то, что ее положения «могут быть уточнены и дополнены органическим законом»³.

Таким образом,  данная статья, на которую  ссылаются отечественные авторы в подтверждение тезиса о возможности и необходимости законодательного закрепления всех отношений, составляющих предмет законодательного регулирования, не содержит в себе исчерпывающего, закрытого перечня таких отношений, а, следовательно, и не может выступать в качестве соответствующего примера - аргумента.

Формирование предмета регулирования  законами невозможно осуществить только путем составления перечня вопросов и отношений, которые могут быть опосредованы исключительно данными нормативно-правовыми актами. При решении этого вопроса необходим, как представляется, более гибкий и дифференцированный подход.

Суть его заключается в том, чтобы на общетеоретическом уровне использовать определенные принципы - критерии выделения сфер жизни и отношений, которые должны быть урегулированы только с помощью законов, а на отраслевом и иных уровнях -обратиться к конкретным правовым нормам и к перечню конкретных отношений. Аналогичным образом, как представляется, было бы целесообразным подходить и к решению вопроса о предмете регулирования законами также на федеральном уровне и на уровне субъектов федерации.

1.2. Классификация законов:  критерии, виды

Проблемы классификации законов, равно как и любых иных нормативно-правовых актов, имеют большое теоретическое  и практическое значение. Это обусловлено тем, что в процессе классификации законов устанавливаются и фиксируются закономерные связи между различными группами (видами) законов в рамках одного и того же их рода («законов»), создаются более благоприятные условия для их дальнейшего познания и совершенствования, формируются все необходимые предпосылки для более четкого определения места и роли каждого вида законов как источника права в системно-иерархической структуре других источников права.

При этом не следует упускать из виду тот факт, что законы, будучи главным звеном, основой системно-иерархической структуры источников права, сами, в свою очередь находятся в системно-иерархических отношениях друг с другом, формируют свою собственную системно-иерархическую структуру.

В правовой системе современной России «чисто» системные отношения существуют только между однопорядковыми законами  - актами одного уровня (конституционными, обычным и др.), а системно-иерархические связи устанавливаются и поддерживаются между законами разных уровней: между федеральными законами и законами субъектов федерации, между конституционными и обычными законами.

В тех правовых системах, где «закон»  понимается четко и однозначно как  правовой акт, исходящий от высшего  органа законодательной власти - парламента и обладающий высшей юридической силой, классификация этих актов может быть одна. Она базируется в основном на таких критериях, как форма законов, их содержание и юридическая сила². Это - традиционные и наиболее распространенные критерии классификации законов³,

В тех же правовых системах, где  нет строгой определенности в  отношении понятия закона, классификация  актов, именуемых законами, может  быть совершенно иной. А именно - искусственно усложненной, запутанной и отнюдь не способствующей повышению качества и эффективности законов.

К таковым, наряду с другими правовыми системами, к сожалению, нельзя не отнести в определенной мере и российскую правовую систему. Это связано, в частности, со свойственным для нее довольно расплывчатым и двусмысленным понятием закона «в узком» и «широком смысле»¹³.

Еще в  начале XX в. российские ученые - юристы, подражая некоторым своим зарубежным коллегам, развивали идеи о том, что не следует сводить законы только к актам высшего законодательного органа, а необходимо подходить к формированию представления о них более широко и дифференцированно. Отсюда следовало деление законов в зависимости от их содержания и логического объема на «законы в тесном смысле» и «законы в обширном смысле», или позднее - «законы в широком смысле».

Идеи, касающиеся «законов в тесном смысле» и «законов в обширном смысле» в несколько  измененном названии на «законы в узком смысле» и «законы в широком смысле» и их содержании последовательно развивались и использовались на протяжении всего периода существования Советской власти и в постсоветский период.

В юридической  и политической литературе, а также  в обычном словоупотреблении, - констатировали авторы учебника «Теория государства и права» в конце 90-х гг. прошлого века, термин «закон» часто применяется для обозначения «всякого общеобязательного правила, установленного или санкционированного государством. В этом смысле понятие закона по существу отождествляется с понятие нормы права». Однако, «в строго юридическом смысле, - дополняли сами себя авторы, - закон есть нормативный акт государства, обладающий специфическими, лишь ему присущими признаками»¹⁴.

 Классификация  законов, равно как и других  нормативно-правовых актов, представляет  собой явление весьма сложное  нередко - довольно противоречивое  и всегда - многоаспектнс и многогранное.

Объективный характер процесса классификации законов  и обусловливающих его содержание и направление критериев, или  оснований, на базе которых он проводится, проявляется в том, что любая  научно обоснованная классификация  отражает не надуманные, а реально существующие признаки и черты классифицируемых законов, берет за основу объективно присущие им особенности.

Например, подразделение законов на федеральные, и законы субъектов Федерации  основывается на базе таких объективных критериев, как предмет и объект их правового регулирования; юридическая сила, которой они обладают по отношению к другим нормативно-правовым актам и по отношению друг к другу; различный территориальный и социальный масштаб, на который они распространяют свои действия; и др.¹⁵

На основе объективных критериев проводится также классификация законов и во всех других случаях, в частности, при подразделении их на кодифицированные законы (кодексы) и не кодифицированные законодательные акты (простые законы), на «институционные законы», направленные на определение и закрепление правового статуса государственных и общественных органов и организаций, и «регламентационные законы», направленные на регулирование тех или иных общественных отношений или формируемых на их основе комплексов.

В качестве основных, объективно существующих критериев  при этом выступают такие жизненно важные, возникающие в рамках общеродовых  признаков и черт видовые особенности  законов, как особенности их формы, содержания, сфер и «объема действия», и др.

Используя в процессе подразделения законов  на основные (конституционные) и простые (обыкновенные) вышеназванные - объективные  критерии, автор в то же время  обращает внимание на то, что законодатель может отнести к основным законам  по своему собственному усмотрению и все те «нормы», которые он сочтет «особенно важными» и пожелает сообщить им «характер твердости и постоянства».

Нет необходимости, ввиду очевидности, доказывать, что  подобного рода субъективное усмотрение законодателя с неизбежностью влечет за собой в процессе классификации законов появления элементов неопределенности, двусмысленности и условности.

Аналогичная ситуация с разграничением конституционных и «обыкновенных» законов сохраняется и в настоящее время. Называя конституционные законы то «примыкающими» к конституции «основополагающими законами», то, с принятием Конституции 1993г. - «федеральными конституционными законами» и акцентируя основное внимание на открытии («нахождении») и раскрытии свойственных конституционным законам признаков, и черт, многие отечественные и зарубежные авторы - теоретики права и конституционалисты весьма последовательно избегают ответа на исходные вопросы, касающиеся юридической природы законов и причин отнесения одних - к разряду конституционных, а других - к разряду обычных, текущих законов.