Рассмотрение гражданских дел третейскими судами

Потребность привлечения  в третейское разбирательство третьих  лиц возникает как у третейского  суда, так и у сторон. Их вступлению в процесс препятствуют два обстоятельства: это конфиденциальность третейского разбирательства и возможность участия в третейском процессе только лиц, заключивших третейское соглашение, – его сторон. Третейский процесс порождён волей сторон и является их частным делом, поэтому именно с волей сторон и связана возможность участия в процессе третьих лиц.

Вполне может быть высказана точка зрения, согласно которой допускается возможность  привлечения в процесс третьих  лиц без их согласия, но в исключительных случаях (например, если они являются участниками полного товарищества или при солидарной ответственности). С этой позицией нельзя согласиться, так как это входит в противоречие с частной природой третейского разбирательства.

Препятствием к участию  в третейском процессе третьих лиц  является то, что их правовое положение не определено, поскольку в законе не указано, что они имеют те же права, что и стороны. В то же время законом императивно определено, что права в процессе принадлежат только сторонам. Третьи лица с формальной точки зрения лишены возможности совершать какие-либо значимые процессуальные действия.

Из изложенного можно  сделать вывод: участие в третейском процессе третьих лиц возможно, но их вступление в процесс обусловлено  согласием на это как сторон третейского  разбирательства, так и самих третьих лиц.

Ещё одним аспектом взаимоотношений сторон третейского разбирательства является проблема правопреемства в третейском разбирательстве, связанная с переменой лиц в гражданском обязательстве. Процессуальное правопреемство вызывается переменой лиц в материальном правоотношении, произошедшем в результате сделки или в силу закона.

Если исходить из ст. 5 Закона о третейских судах, определяющей, что третейское соглашение заключается между сторонами, можно прийти к выводу о нераспространении действия третейской оговорки на нового кредитора, поскольку соглашение между этими сторонами отсутствует.

В соответствии со ст. 384 ГК РФ право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том же объёме и на тех же условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. Соответственно, если заключённый между сторонами договор уступки прав не устанавливает ограничений, на нового кредитора распространяется весь правовой режим, которому подчиняется договор, в том числе все права, которыми обладал первоначальный кредитор.

Противники указанной  точки зрения считают, что третейское соглашение имеет персонифицированный  характер и основано на взаимном доверии сторон, а для субъекта третейского соглашения небезразличен новый партнёр. Соглашаясь на передачу спора с конкретным лицом третейскому суду, сторона могла предполагать, что сведения о судебном процессе с этим лицом в силу его личных особенностей останутся неразглашёнными. Поэтому стороны вправе не считать друг друга связанными третейским соглашением.

В основе позиции о  недопустимости правопреемства в третейском разбирательстве лежат аргументы  о неприменимости норм гражданского права к третейскому соглашению в силу его процессуальной, а не гражданско-правовой природы. Тогда к третейскому соглашению не должны применяться и нормы ст. 384 ГК РФ, допускающей уступку прав с сохранением в силе всех условий гражданско-правового обязательства.

Подводя итог анализу  взаимоотношений субъектов третейского  разбирательства, можно сделать  вывод, что внутренние отношения  сторон третейского разбирательства  базируются на частном соглашении сторон и регулируются частноправовым методом, хотя, исходя из предмета гражданского права, такие отношения не могут в полной мере относиться к гражданско-правовым. Скорее в данном случае может идти речь о возможном применении аналогии в регулировании этих отношений, чем о распространении на них норм гражданского права. При этом метод регулирования этих отношений, безусловно, диспозитивный, поскольку эти отношения появляются исключительно после заключения сторонами соглашения, которое по своей сути можно свести к процессуальному договору.

Важной особенностью третейского разбирательства является необходимость определиться с источником процедурных норм, на которые третейский суд будет опираться в ходе рассмотрения спора. Нормы регламента регулируют лишь часть процедурных вопросов, не затрагивая некоторого количества императивных предписаний, содержащихся в законе. Между тем регулирование негосударственной формы разрешения споров содержится в двух законах: о третейских судах и о международном коммерческом арбитраже. Следующей особенностью третейского разбирательства, до сих пор плохо осознаваемой юристами, назовем порядок оформления процессуальных действий и документов субъектами третейского разбирательства. Иными словами речь идёт об использовании в третейском разбирательстве процессуальной формы.

Третейский процесс  построен с ориентацией на процессуальные кодексы, что находит своё закрепление в регламентах третейских судов. Поэтому порядок действий субъектов третейского разбирательства чаще всего подчинён достаточно чётким правилам. Это даёт основание утверждать, что существует третейская процессуальная форма, которая не обладает значительными отличиями от гражданской процессуальной формы. Однако фактическое наличие элементов процессуальной формы в третейском разбирательстве не позволяет сделать вывод о том, что она является необходимым элементом третейского процесса.

К признакам процессуальной формы относятся: нормативность, непререкаемость, системность и универсальность. Если использовать термин “третейская процессуальная форма”, то следует предположить, что это частный случай общего понятия “процессуальная форма”. Можно сказать, что третейская процессуальная форма – это урегулированный законом порядок деятельности субъектов третейского разбирательства. Данное определение должно вытекать из общего понятия процессуальной формы, но очевидно и то, что источником её закон не является.

Нормативность процессуальной формы подразумевает её закрепление на уровне закона. Для третейского суда таким нормативным актом является Закон о третейских судах. При этом источником третейского разбирательства являются и локальные акты третейских судов – их регламенты, а также соглашение сторон.

Анализ закона позволяет  установить, что для третейского  суда установлено два вида обязательных к использованию судебных актов: это решение и определение. При этом закон не устанавливает, что этот список судебных актов третейского суда является исчерпывающим.

Несколько иначе обстоит  дело с вынесением определений суда. Третейский суд обязан совершать  процессуальные действия в форме определения в случаях, прямо указанных в законе. К случаям обязательного вынесения определения третейским судом закон относит:

- устранение дефектов  решения третейского суда: дополнительное  решение, разъяснение решения,  исправление описок, арифметических ошибок и опечаток в решении (ст. 34-36 Закона о третейских судах);

- прекращение третейского  разбирательства (ст. 38 Закона о третейских судах);

- разрешение вопроса  о компетенции (ст. 17 Закона о третейских судах);

- принятие обеспечительных  мер (ст. 25 Закона о третейских судах).

Требование о следовании третейским судом определённой процессуальной форме вызвано скорее своеобразной процессуальной традицией, чем необходимостью. Когда отсутствует законодательное или локальное регулирование, третейский суд не связан какой-либо определённой формой реагирования и по своему усмотрению выбирает форму совершения процессуального действия.

Есть ещё одно важное отличие, касающееся третейской процессуальной формы, – возможность влияния сторон третейского разбирательства не только на наличие процессуальной формы, но и на её содержание: например, в отношении ведения протокола судебного заседания, способов уведомления сторон, исследования доказательств. В третейском разбирательстве существует влияние сторон и самого состава третейского суда на процессуальную форму, в то время как для государственного суда подобное влияние исключено – процессуальная форма устанавливается только законом. Указанные отличия приводят к выводу об отсутствии в третейском разбирательстве процессуальной формы в её классическом понимании.

Процессуальное право  призвано обеспечить реализацию права  путём возможности его судебной защиты. В этом состоит так называемая процедурная справедливость – устройство правил выработки решений, способное обеспечить справедливый результат.

В качестве ключевых особенностей производства по делу в третейском суде следует выделить: возможность влияния сторон на правила рассмотрения спора; регулирование третейского разбирательства преимущественно диспозитивным методом; низкую степень властных проявлений в отношениях между судом и сторонами; усечённое использование процессуальной формы; более узкий состав участников третейского разбирательства.

3. Исполнение решений третейских судов

В статье 31 Федерального закона “О третейских судах в Российской Федерации” фиксируется одна из наиболее важных особенностей третейского судопроизводства – принцип добровольного исполнения решения, принятого третейским судом. Это и понятно, ибо принцип добровольности исполнения решения третейского суда “вытекает из самой сущности третейского разбирательства: обращаясь в третейский суд по обоюдному согласию и доверяя избранным ими третейским судьям, спорящие стороны провозглашают тем самым своё полное доверие третейскому разбирательству и заявляют о своих обязательствах исполнить принимаемое судом решение, в чью бы пользу оно ни было вынесено, добровольно без какого-либо принуждения”¹¹.

Следует отметить, что  диспозиция упомянутой нормы несколько  противоречива: принцип добровольного  исполнения рассматривается как  обязанность; однако обязанность не может основываться исключительно  на добровольном усмотрении стороны. И в случае с исполнением решения третейского суда такое исполнение подкрепляется санкцией – возможностью принудительно исполнить его, прибегнув к помощи государственных судов. Таким образом, декларирование принципа добровольного исполнения в качестве обязанности сторон неточно. Правильнее говорить в данном случае не о юридической обязанности добровольно исполнять решение третейского суда, а о моральном обязательстве.

В то же время было бы неправильным игнорировать значимость моральной обязанности добровольно исполнять решение третейского суда. Стимулирование добровольного исполнения решений третейских судов является важным признаком высокой правовой культуры общества и, как следствие, значительного укрепления института третейского разбирательства. Как отмечает профессор Е.А. Суханов, решение третейского суда “может быть оспорено участвующей в деле стороной лишь при отсутствии в третейском соглашении упоминания о том, что решение третейского суда является для сторон окончательным. Ведь третейская процедура в принципе рассчитана на добровольное исполнение принятого решения под страхом потери доброго имени в связи с общественным осуждением со стороны предпринимательского сообщества”¹².

Таким образом, необходимо отличать моральную обязанность  по исполнению решения третейского суда, которая базируется на принципе добровольности исполнения, и юридическую обязанность исполнения соответствующего акта, которая обеспечивается наличием механизмов принудительного исполнения.

Помимо прочего стороны  и сам третейский суд должны приложить усилия к тому, чтобы решение третейского суда было юридически исполнимо. В литературе справедливо обращается внимание на то, что третейский суд и стороны должны прилагать все усилия к юридической исполнимости решения как при добровольном его исполнении, так и в том случае, если заинтересованная сторона была вынуждена обратиться за его принудительным исполнением в компетентный государственный суд.

Представляется важным отметить и то обстоятельство, что  решение третейского суда является правоприменительным актом, который содержит властное предписание, адресованное сторонам третейского разбирательства.

Несмотря на схожесть между решением третейского суда и решением государственного суда как  актами юрисдикционных органов, разница  между этими правовыми явлениями вряд ли будет подвергнута сомнению.

Решение третейского  суда является актом юрисдикционного  органа, разрешающего гражданско-правовой спор. Будучи актом правоприменения, решение третейского суда должно быть законным и обоснованным.

Решение по делу является актом, которым завершается третейское разбирательство по существу. Путём принятия решения осуществляется защита нарушенного права либо устраняется неопределённость в материальных правоотношениях, переданных на рассмотрение третейского суда. В этом заключается схожесть между решением, принимаемым третейским судом, и решением, принимаемым компетентным государственным судом.

В то же время ряд признаков  отличает третейское решение от акта, принимаемого государственным судом. Во-первых, в отличие от решения государственного суда решение третейского суда не является общеобязательным актом. Во-вторых, принудительное исполнение решения третейского суда не может быть осуществлено без процедуры его признания со стороны государственного суда. В-третьих, решение третейского суда не обладает преюдициальным эффектом (в том смысле, как это понимается действующим процессуальным законодательством). В-четвертых, по формально-юридическим признакам решение третейского суда в отличие от решения государственного суда не может быть пересмотрено в апелляционном, кассационном или надзорном порядке.

Решение принимается  большинством голосов третейских судей, которые входят в состав третейского  суда, разрешающего спор. Форма, в которой  происходит принятие решения, заключается в составлении и подписании третейскими судьями соответствующего текста. Решение подлежит объявлению в заседании третейского суда. Однако данная норма оставляет на усмотрение третейского суда, объявить решение полностью или ограничиться объявлением только резолютивной части решения. При этом законодатель не ограничивает третейский суд какими-либо критериями при выборе формы объявления решения.