Перспективы вопроса о самоопределении

В-четвертых, по смыслу формулировок, приведенных в Пактах о правах человека (Ст.1, п.1) и в других документах ООН, «право на самоопределение» декларируется как возможность односторонних действий, направленных на определение политического статуса неких сообществ («народов») и территорий вне какого-либо правового контекста и каких-либо ограничений. Может ли подобная идея быть основой правового подхода и служить алгоритмом решения межэтнических конфликтов?

В-пятых, что собой  представляет «воля народа», как  можно ее (если можно) формализовать, измерить и институционализировать? Наиболее известный инструмент «народного волеизъявления» - референдум – едва ли может считаться безупречным.

В-шестых, каким образом  могут сосуществовать коллективные права народов и права личности? Существует ли в условиях примата  коллективных прав возможность гарантировать  индивидуальные права?

Ответы на эти и другие вопросы можно получить, только принимая во внимание культурную относительность концепции самоопределения народов, то есть исходя из того факта, что эта идея, подобно всем другим социальным идеям, возникла и развивалась в конкретных исторических обстоятельствах и в определенном интеллектуальном и культурном контексте. Прослеживая историю идеи, необходимо проводить различие между текстами, в частности правовыми документами, и их интерпретациями на практике¹⁰.

Возникновение идеи национального  самоопределения восходит к эпохе Просвещения и связано с именами таких мыслителей, как Локк, Гроций, де Ваттель, Руссо. Общественная мысль передовых европейских стран пришла к отрицанию абсолютизма (что заложило идейную основу Великой Французской революции) и пыталась теоретически обосновать «суверенитет народа» через теорию «естественного права». В первой французской Конституции, принятой 3 сентября 1791 года, декларировалось: во-первых, что люди свободны и обладают равенством в правах от рождения; во-вторых, что цель каждого государства - «обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека» и, наконец, что «источник суверенитета зиждется, по существу, в нации». Иными словами, в этом документе закладывались основы для будущей идеи самоопределения народов исходя из естественного права человека, данного ему от рождения. При этом предполагалось, что права и свободы присущи только индивиду, принадлежащему к конкретной нации.

Такой же точки зрения придерживались основатели США, боровшиеся за независимость североамериканских колоний от Англии; они несколько раньше, чем в Европе, закрепили идею самоопределения в своей Декларации независимости, провозгласив право народа изменять или уничтожать форму правления, если та стала гибельной для обеспечения «неотчуждаемых прав», «дарованных Создателем». К числу основных они причисляли право на жизнь, свободу и стремление к счастью¹¹.

В 90-х годах XIX века идея народного суверенитета стала истолковываться  и как право населения определенных территорий решать, под властью какого государства они хотели бы жить. Подобный идеологический подход использовался правительством революционной Франции для обоснования аннексии Авиньона, Бельгии и Рейнской области.

В середине XIX века к идее «свободы народов» стали апеллировать национальные и революционные движения – борцы за независимость Польши, Греции и испанских колоний в Америке, итальянские патриоты и силы, выступавшие за объединение Германии. В последних двух случаях эта идея выступала в форме ирредентизма – объединения разрозненных земель, на которых проживали представители одного народа, в единое государство.

Идея необходимости  объединения в одном государстве  территорий, население которых говорит  на одном языке, и проведения государственных  границ в соответствии с лингвистическими, получила название «принцип национальности». Эту доктрину поддерживали Пруссия и Германская Конфедерация, видевшие в ней действенное средство решения Шлезвигского вопроса. Она была признана как идейная основа объединения Тосканы, Сицилии, Неаполя, Умбрии, а позднее – Венеции, Рима и других территорий, приведшего к созданию Итальянского Королевства. Итальянские патриоты соединяли «принцип национальности» с идеей народного суверенитета и права народа самому распоряжаться своей судьбой.

В середине XIX века получили признание такие процедуры «народного волеизъявления» относительно статуса территорий, как плебисциты и решения представительных, преимущественно выборных, конференций. По результатам плебисцитов произошло присоединение Ниццы и Савойи к Франции в 1860 году, Ионических островов к Греции в 1862 году. Конечно, эти плебисциты были далеки от совершенства, так как идея «всеобщего избирательного права» еще не победила и к участию в голосовании допускался лишь ограниченный различными цензами круг лиц¹².

Однако в то время  идея права населения решать статус своей территории была далека от того, чтобы заместить другую, гораздо более древнюю – право сильного. Так, сообразуясь именно с правом сильного, в 1 8 6 7 году Пруссия аннексировала Шлезвиг, а в 1871 году присоединила Эльзас и Лотарингию.

Сам термин «самоопределение наций» впервые прозвучал на Берлинском конгрессе 1878 года, приблизительно тогда  же в оборот вошло и понятие  «право наций на самоопределение». Идея вскоре получила широкое признание  и заняла прочное место в программных положениях многих либеральных и социалистических движений. В 1896 году «право наций на самоопределение» было признано Конгрессом II Интернационала.

ХХ век воспринимается многими как эпоха самоопределения. В ХХ веке произошел распад крупных  многонациональных государств: Австро-Венгрии, Османской империи, СССР, Югославии. В 1900 году колониальные владения охватывали территорию, имеющую площадь 73 млн. км², с населением 530 млн. человек; к концу века на политической карте мира практически не осталось колоний.

В период первой мировой  войны воюющие страны считали  своим долгом провозгласить лозунг самоопределения народов, проживавших  на землях противника. Особенно часто  поднимался польский вопрос: о необходимости  его решения говорили еще в 1914 году официальные представители Австро-Венгрии, предлагая суверенитет польскому народу, но в границах собственной империи; об этом же высказывался и великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий российской армии, предполагая польское самоопределение внутри России.

Принцип национального  самоопределения как возможной  нормы послевоенного устройства впервые был выдвинут странами Антанты  и США. По поручению английского  премьер-министра Ллойд-Джорджа эксперты Foreign Office подготовили предложения  по послевоенному урегулированию, предусматривая применение этого принципа, хотя и в отношении только германских колоний. Кроме того, с начала 1918 года союзники взяли курс на расчленение Австро-Венгерской империи и создание на ее территории государств, находящихся в сфере влияния Англии, Франции, США и других стран коалиции¹³.

Исходя из основных положений, заложенных в американской Конституции, президент  США Вудро Вильсон в конце  войны и в ходе последующих  мирных переговоров выступил как  сторонник принципа национального  самоопределения. Его концепция не была неизменной – он дополнял и развивал ее, сообразуясь с политической конъюнктурой. В мае 1916 года Вильсон высказывался только о праве народов выбирать такое правительство, при котором им (то есть народам) будет более удобно жить.

Таким образом, предлагалась идея «внутреннего самоопределения». Несколько позже  американский президент сформулировал  принцип «внешнего самоопределения», согласно которому любой народ мог  бы выбирать такую форму суверенитета, которую хотел. Наконец, крайняя острота противоречий на европейском континенте, обострившихся в ходе первой мировой войны, привели В.Вильсона к мысли о необходимости «связать» самоопределение с национальным принципом, так что «само-» («self»), которое было призвано решать собственную судьбу народа, все больше и больше приобретало этнический характер. Одновременно В.Вильсон выдвинул принцип невмешательства извне во внутренние дела государства.

В январе 1918 года В.Вильсон выступил с программой мирного послевоенного  урегулирования, которая стала известна как «14 пунктов Вильсона». В ней он отметил, что основным субъектом власти является народ, имеющий право на самоопределение. Но пункты 11 и 13 предусматривали появление Сербского и Польского государств, имеющих выходы к морям, то есть предполагалось, что они получат территории с инонациональным населением. В дальнейшем, когда дело коснулось конкретных народов, В.Вильсон подошел к праву на самоопределение очень избирательно, предложив применить право «сецессии» исключительно к народам Четверного Союза¹⁴.

Положение в мире резко изменилось, когда в России прокатилась революционная  волна и бывшая империя предоставила независимость Польше и Финляндии. Правительство большевиков попыталось реализовать выдвинутый еще в 1914 году лозунг заключения немедленного мира без аннексий и контрибуций, бывший в то время довольно популярным в уставшей от войны Европе, и выдвинуло идею права наций на самоопределение в качестве основы национального государственного строительства.

Еще в XIX веке суверенным считалось государство, которое имело политическое признание и статус которого основывался на «праве давности и включении его по обычаю». Однако эта доктрина носила очень расплывчатый и неопределенный характер, так как критерии типа «политическое признание» противоборствующие стороны могли трактовать по своему усмотрению¹⁵. Актуальным вопрос о признании государств стал в ХХ веке, когда международная правовая система приобрела более стройный и логический порядок. Разрешить проблему предполагалось на международной конференции в Монтевидео (1933 год). Итогом этого форума стало принятие Конвенции, которая дала правовое определение государства, включив в дефиницию четыре критерия:

а) постоянное население;

б) наличие определенной территории;

в) существование правительства;

г) способность государства вступать в сношения с другими странами.

На основании вышеизложенного  анализа мы пришли к следующим  выводам:

Во-первых,  в 90-х годах XIX века идея народного суверенитета стала истолковываться и как право населения определенных территорий решать, под властью какого государства они хотели бы жить.

Во-вторых, еще в XIX веке суверенным считалось государство, которое имело политическое признание и статус которого основывался на «праве давности и включении его по обычаю».

В-третьих, актуальным вопрос о признании государств стал в ХХ веке, когда международная правовая система приобрела более стройный и логический порядок.

2.2 Атлантическая  хартия и принцип самоопределения  в Уставе ООН.

В начале второй мировой  войны США и Великобритания стали  инициаторами принятия Атлантической  хартии (14 августа 1941 года), имевшей  целью определить задачи войны для  союзников и основные принципы послевоенного  устройства. В документе декларировалось, что страны, его подписавшие, не стремятся к территориальным и другим приобретениям; территориальные изменения в мире должны, по их мнению, обязательно находиться «в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов». Государства обязывались уважать право всех народов избирать себе форму правления по своему усмотрению¹⁶.

Окончание второй мировой  войны резко изменило геополитическую  ситуацию в мире.

В документах, принятых Организацией Объединенных Наций, идея самоопределения  получила новую поддержку. Однако в ходе их принятия неоднократно возникали жаркие дискуссии, связанные с двойственностью толкований тех или иных терминов. Так, во время подготовки Устава ООН на VI заседании Комитета I Комиссии I на Конференции в Сан-Франциско 15 мая 1945 года рассматривалась поправка к пункту 2 статьи 1, в которой говорилось о «праве народов на самоопределение». Поправка была отклонена, поскольку юристы увидели в ней множество противоречий и неясностей. Например, двояко мог толковаться термин «народы»: непонятно, что имелось в виду – национальные группы или группы, идентичные с населением государств¹⁷. Это же относилось и к термину «нация». Некоторые эксперты опасались, что положение о праве народов на самоопределение, выдвигаемое в качестве основы дружественных отношений между нациями, может создать юридические основания для вмешательства извне. Анализируя значение предлагаемых принципов «равноправия» и «самоопределения» народов. Идея самоопределения в Уставе ООН не стала «правом», а только «принципом», который применим, правда косвенно, как к территориям, находящимся под опекой, так и к несамоуправляющимся территориям.

Идея самоопределения  нашла воплощение и в других документах ООН. На VII сессии Генеральной Ассамблеи 16 декабря 1952 года была принята резолюция 637 (VII) «Право народов и наций на самоопределение», в которой подчеркивалось, что право наций на самоопределение является предпосылкой для пользования во всей полноте правами человека; каждое государство – член ООН должно уважать и поддерживать это право в соответствии с Уставом ООН; население несамоуправляющихся и подопечных территорий имеет право на самоопределение, а государства, отвечающие за управление этими территориями, должны применять практические меры для реализации этого права.