Россия в борьбе с международным терроризмом грани повышения позитивного образа страны

В интервью видного эксперта по вопросам терроризма, директора  Межуниверситетского центра исследований террора профессора Йоны Александера, было высказано следующее предостережение: «Следует ожидать эскалации террора по всему миру. И помимо традиционного плана – обстрелы, взрывы террористов–самоубийц, будет также практиковаться кибертерроризм – преступники попытаются одним нажатием клавиши нарушить, например, энергоснабжение целого района или работу аэропорта».

Такое использование террористическими  организациями информационных технологий и глобальной сети Интернет в XXI веке, может стать одной из новых  и опасных угроз человечеству. В подготовленном Министерством юстиции США Докладе отмечается, что стремительные технологические успехи в эпоху информации открыли новые возможности для глобальной преступной деятельности.

Выступая на форуме по компьютерной безопасности, помощник президента США  по национальной безопасности Кондолиза Райс, заявила, что «кибернетическое пространство стало частью нашей экономики. Число коммерческих сделок, заключаемых посредством сети Интернет в США в последние годы стремительно возросло. Практически каждая отрасль в хозяйстве страны, включая энергетику, транспорт и связь, банковский сектор, использует компьютерные сети и, соответственно, зависит от их работоспособности». «Нарушив работу этих сетей, можно парализовать страну», – заявила Райс. Помощник президента высказалась за тесное сотрудничество между государством и частным сектором в деле обеспечения компьютерной безопасности и предотвращения компьютерного терроризма.

В одном из отчетов Президентской  комиссии по защите критических объектов инфраструктуры США говорится: «Угрозы  критическим инфраструктурам реальны. Через взаимосвязь и взаимозависимость  инфраструктуры могут быть уязвимы  для новых способов нападения. Умышленная эксплуатация этих слабых мест может  иметь серьезные последствия  для экономики, безопасности и жизни». PCCIP также отметила, что киберугрозы изменили обстановку. “В прошлом мы были защищены от нападений врага на инфраструктуры широкими океанами и дружественными соседями. Сегодня эволюция киберугроз разительно изменила ситуацию. В киберпространстве национальных границ нет.

Эволюция терроризма происходит в направлении от традиционных в  прошлом иерархических структур к сетевым структурам, соответствующим  современной информационной эпохе. Если раньше террористическая организация  обычно представляла собой разветвленную  структуру с сильным центром, то теперь это сети, где не просматривается четкая иерархия. Лидерство в группах одного человека заменяется гибкими децентрализованными схемами. Более того, опираясь на коммуникационные возможности Интернета, все больше усилий прилагается к транснациональной интеграции отдельно стоящих изолированных образований (так называемых негосударственных акторов) на качественно новой сетевой основе.

Резюмируя, можно сказать, что о появлении «нового терроризма», соответствующего современной информационной эпохе, свидетельствуют организационные, стратегические, технологические причины.

Киберпространство предоставляет  сетевой организации колоссальные организационные возможности при  высоком уровне защищенности потоков  соответствующей информации от контроля со стороны государства. Компьютерные атаки практически невозможно прогнозировать или проследить в реальном времени. Такая атака может начаться в  любое время, в том числе из–за рубежа, и сохраняет основное условие террористической деятельности – ее секретность. Потенциально опасные кибернападения могут готовиться тайно и реализовываться без идентификации нападающего или даже места его нахождения.

Помимо одноразовых мобильных  телефонов и сотовых карточек неопределяемой принадлежности «Аль–Каида» использует для обмена сообщениями электронную почту популярных порталов, таких, например, как Hotmail и Yahoo и чужие (неизвестны спецслужбам) пользовательские «шаблоны». При этом террористы постоянно меняют место выхода в Интернет (например, Интернет–кафе).

Обращают на себя внимание следующие характерные черты  современного терроризма. Во–первых, у международных террористических группировок зачастую оказывается достаточно средств для получения информационно–технологического преобладания над противником. В самом деле, они опираются на высокорентабельный преступный бизнес: торговлю наркотиками, оружием, контрафактной продукцией, порнографией, вымогательство и торговлю людьми. Поэтому могут позволить себе использовать средства, недоступные государственным организациям большинства стран мира. В отличие от обыкновенного терроризма, организаторы кибертеррора способны создать серьезные угрозы и без наличия широкой социальной базы.

Тем не менее, пока террористы используют Интернет, в основном, как  средство передачи информации или пропаганды своих идей, и как средство шантажа, но не как прямое оружие. Считается, что пока еще у террористов  недостает знаний.

Военный аналитик–эксперт корпорации РЭНД Мартин Либицки  считает, что «нет никаких доказательств того, что люди, известные нам как террористы, собираются заняться кибертерроризмом и планируют использовать Интернет не только для коммуникации и координации атак традиционного типа, но и для кибератак». В июльском (2002 г.) докладе сенатскому комитету по государственным делам, детализирующем угрозы критически важным элементам инфраструктуры, Главное контрольное управление (GAO) отмечало: «До настоящего времени ни одна из традиционных террористических групп, таких, как «Аль–Каида», не использовала Интернет для запуска атак на инфраструктуру США».

Однако когда американские войска захватили компьютеры Аль–Каиды в Афганистане, специалисты были очень удивлены, обнаружив, что ее члены были «технологически подкованы» лучше, чем это считалось ранее. Они обнаружили структурные и инжиниринговые программы, электронные модели дамб, а также информацию о компьютеризованных водных системах, ядерных электростанциях, европейских и американских стадионах.

Один из крупнейших мировых  экспертов по исламскому терроризму Магнус Рансторп, директор Центра изучения терроризма и политического насилия при университете шотландского города Сент–Андрус и главный консультант по бен Ладену телекомпании CNN, в своем интервью после 11 сентября 2001 г. заявил: «Становится совершенно ясно, что «Аль–Каида» потратила гораздо больше времени, чем мы предполагали, на изучение киберпространства и что она будет пытаться атаковать в самых чувствительных местах. Вопрос уже не в том, начнет ли бен Ладен кибервойну, а в том, когда он ее начнет». В этом свете следует обратить внимание на то большое значение, которое придает Интернету бен Ладен, что подтверждается созданием в его университете своеобразной школы хакеров, которая получила название факультета электроники, а также учреждением в Пакистане специального киберуниверситета по опирающимся на Интернет системам дистанционного контроля SCADA («supervisory control and data acquisition» – см. ниже). По данным Международного института антитеррористической политики, террористы уже использовали или в состоянии использовать такие виды «кибероружия», как компьютерные вирусы, «черви» и «троянские кони», «логические бомбы» и т.д.16[16] Сегодня для всех заинтересованных лиц доступны коммерческие программные продукты американской фирмы Direct Revenue и её конкурентов – Spyware, Torpeda, Aurora, Ebola и проч., – загрузить которые можно без согласия пользователя и таким образом вывести из строя любой работающий в Интернете компьютер,17[17] что тоже может иметь тяжелые последствия.

Терроризм приобретает множество  новых стратегий для достижения своих целей. Среди этих стратегий  появляются и такие, которые ориентированы  не столько на проведение традиционных командных операций по уничтожению  конкретных целей, сколько на дезинтеграцию  тех или иных систем с помощью  «информационных операций», а также  координированных атак типа «пчелиного роя». При этом некоторые специалисты  считают, что именно «информационный  потенциал» (и коммуникационные каналы, и контент сообщений) может стать ключевой целью террористов. В частности У.Лакер еще в 1996 г. предсказывал, что если «новые террористы» направят свои усилия на освоение информационного оружия, его разрушительная сила может быть многократно больше биологического и химического оружия.18[18]

Террористы все шире используют передовые информационные технологии, как в наступательных, так и  в оборонительных целях, а также  для поддержки своей организационной  структуры. Таким образом, у них  появляются достаточно серьёзная заинтересованность в сохранении сети Интернет (что  противоречит широко распространившемуся  мнению о намерениях и возможности  террористов использовать кибероружие для ее «обрушения»).

Приведенные причины позволяют  заключить, что терроризм эволюционирует в направлении, которое называют «сетевой войной».19[19] Фактически кибертерроризм можно считать одной из форм сетевой войны, которую от других форм ее отличает наличие политической цели. Причем в настоящее время среди политических целей кибертерроризма могут быть и такие макроцели, как подрыв экономической безопасности или обороноспособности противника (или конкурента). С нашей точки зрения это принципиально важно для понимания того, почему современный международный терроризм становится одной из основных угроз безопасности современного глобализованного мира.

Для успешного противостояния такой  угрозе необходимо осознать, что для  борьбы с сетью тоже необходима сеть. Помимо прочего это означает необходимость  создания межведомственной (международной) структуры, включающей как военные, так и невоенные правительственные  организации.  

Угрозы (мнимые и реальные)

В американском фильме 1983 г. «WarGames» подростку Матью Бродерику  удалось взломать пентагоновскую систему управления ядерным оружием и почти начать третью мировую войну. С тех пор обыкновенные американцы испытывают постоянный страх перед катастрофической компьютерной атакой и, рассуждая о кибертерроризме, стремятся мыслить по–Голливудски. Они представляют себе сценарии «дня страшного суда», в которых террористы крадут ядерное оружие, самолеты или военные компьютеры.

«Кибертерроризм, кибератаки – это захватывает воображение людей», – говорит профессор Дороти Деннинг из Джоржтаунского университета. В описании жестокости возможных атак возникло даже некое соревнование. Наиболее популярный термин «электронный Перл–Харбор» был вброшен в 1991 г. автором–алармистом Винном Швартау. В середине 1990х гг. был моден «электронный Чернобыль». В 1998 г. представитель Администрации США сообщил, что неизвестные злоумышленники получили доступ к 11 компьютерам Пентагона и смогли на время парализовать связь с американскими военными базами. В начале 2002 г. сенатор Чарльз Шумер предупредил о мираже «цифрового Армагеддона». Центр Стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies – http://www.csis.org) в Вашингтоне ввел собственный термин «цифровое Ватерлоо» (digital Waterloo).20[20]

Судя по тревоге официальных  чиновников и газетным заголовкам, подобные сценарии в современном  сетевом мире весьма вероятны.

Озабоченность, связанная  с угрозой кибертерроризма особенно остро чувствуется в Вашингтоне – в июне 2002 г. газета «Вашингтон Пост» вынесла на первую полосу заголовок: «Угроза кибератаки Аль–Каиды – эксперты говорят, что террористы вот–вот используют Интернет в качестве инструмента кровавого преступления». Об угрозах кибертерроризма в своих публичных выступлениях постоянно говорят президент Дж.У.Буш и вице–президент Р.Чейни. Еще в ходе своей избирательной кампании 2000 г. Дж.У.Буш предупреждал о том, что США столкнулись не только с самим терроризмом, но и с кибертерроризмом – его малопонятным высокотехнологичным призраком, от которого очень сложно обороняться. После трагедии 11 сентября 2001 г. эти опасения только умножились. В Белом доме был создан офис «царя кибербезопасности», руководителем которого был назначен Ричард Кларк, создавший ажиотаж, заявив что, «если атака с помощью информационного оружия состоится сегодня, эффект будет много хуже, чем Перл–Харбор». Ричард Кларк – ветеран четырех администраций, «царь терроризма» во времена Билла Клинтона. Его бывшие коллеги говорят, что «он может испугать любого» и, выступая в качестве эксперта, обгоняет террористов и «старается защитить нацию от болезней, которые еще не появились». В результате его усилий на 2003 фин. год администрация Дж.У.Буша затребовала увеличить финансирование расходов на кибербезопасность на 64%.

Бывший министр внутренней безопасности США Том Ридж, вступая в должность в апреле 2002 г., предупреждал, что «террористы могут создать хаос всемирного масштаба, сидя за одним единственным компьютером, соединенным с сетью и при этом для того, чтобы подорвать тот или иной сектор американской экономики или систему энергоснабжения, им даже бомбы не нужны». В то же время сенатор–демократ от штата Нью–Йорк Чарльз Шумер  обратил внимание на то, что «абсолютный хаос и опустошение может стать результатом внезапного вывода кибертеррористами из строя американской системы контроля за воздушным движением, которая одновременно ведет в воздухе сотни самолетов».

Не удивительно, что и  правительство, и общественность США  считает кибертерроризм одним из видов оружия массового поражения. Проведенный национальной лигой обзор материалов 725 сайтов показал, что кибертерроризм в официальном списке угроз котируется на уровне биологического и химического оружия.

Однако с этим профессор  Дороти Е. Денниг не согласна. «Я не провожу ночи в холодном поту, беспокоясь о том, что кибератаки разрушат мою жизнь, – заявляет она, – кибертерроризм нельзя сопоставлять с химическим, биологическим или ядерным оружием, его даже нельзя считать такой же серьёзной угрозой, как заминированные автомобили или бомбисты–самоубийцы». По мнению ряда специалистов до настоящего времени нет убедительных доказательств того, что Аль–Каида или какая–либо иная террористическая организация готова использовать компьютеры для какой–либо серьёзной разрушительной деятельности. Даже Ричард Кларк с готовностью признает, что «до настоящего времени не видел никаких официально сформированных террористических групп, участвующих в кибератаках против США». Специалист по компьютерной безопасности Том Кланси просто не верит в возможность использования Интернета для причинения виртуальной смерти в широком масштабе, а также в то, что террористы попробуют это сделать.