Русское семейное право

Российские законодатели упорно отказывались от проведения реформ, признанных необходимыми всеми ведущими специалистами в области гражданского права. Особенно негативным было отношение законодателей к введению гражданского брака. Единственной уступкой стало разрешение раскольникам заключать гражданские браки, подлежавшие регистрации в полицейском управлении. Их введение было вызвано тем, что, не признавая раскольничьего духовенства, российское правительство не признавало и заключаемые им браки. Раскольники, следовательно, не могли вступить в законный брак, не приняв предварительно православия.

В петровские времена  смягчается власть родителей над  детьми: родители уже не вправе насильственно  венчать своих детей или отдавать их в монастырь. Право родителей  применять физические наказания  в отношении детей так и  не было отменено в дореволюционной России. Начиная с XVIII века оно постепенно стало ограничиваться запретом калечить и ранить детей, а также ответственностью за доведение их до самоубийства. Но и в конце XIX века, если за умышленное убийство своих детей родители наказывались даже строже, чем за убийство постороннего лица, то за неосторожное убийство детей в процессе наказания они подвергались гораздо менее тяжкой каре, чем другие неосторожные убийцы. За особо жестокое обращение с детьми родителям делалось внушение совестным судом за закрытыми дверьми. Родители по-прежнему могли использовать и публично-правовые меры против непокорных детей. Уложение о наказаниях (статья 1593) разрешало по требованию родителей заключать детей в тюрьму на срок от трех до четырех месяцев за неповиновение родителям или развратную жизнь. В XIX веке такая мера стала настолько противоречить существующим в то время в обществе представлениям, что губернаторы, к которым родители все еще изредка обращались с подобными требованиями, отказывались ее осуществлять. Для рассмотрения жалоб родителей на детей был создан специальный совестной суд, который не только вел разбирательство, но и примирял стороны. При этом родители не должны были представлять никаких доказательств вины детей. Исследование этого вопроса считалось неуместным. У детей спрашивали, что они могут сказать в свое оправдание. Но если в их ответах содержалось что-либо, что могло бы квалифицироваться как «наветы на родителей» или «выражение непочтения», это только усугубляло вину детей. В Своде законов (статья 161 Законов гражданских) было записано, что «власть родителей простирается на детей особого пола и всякого возраста с различием в пределах, законом для сего поставляемых».¹⁰

Лишения родительских прав российское законодательство того времени не знало, за исключением одного случая: православные родители могли быть лишены родительских прав, если они воспитывали своих детей в иной вере. Формальное существование столь сильной родительской власти постепенно все более перестает соответствовать общественным представлениям. Это положение прекрасно охарактеризовал Г.Ф. Шершеневич. «Объектом права личной власти, — писал он, — является само подвластное лицо, а не какие-либо действия с его стороны. Однако в настоящее время, с признанием личности за каждым человеком, эти права попадают в безвыходное противоречие с нормами, охраняющими свободу каждого лица... Отсюда обнаруживается теоретическая несостоятельность этих прав и практическая их неосуществимость».

В XVIII веке незаконнорожденные дети следовали состоянию матери, но дети дворянок не получали дворянства, хотя нередко оно им жаловалось императорским Указом. Отец обязан был только содержать незаконнорожденного ребенка и его мать, но это содержание рассматривалось не как алименты, а в качестве возмещения вреда. Воинский артикул 1716 года обязывал холостого человека, чья незамужняя любовница родила ребенка, доставлять ей и ребенку средства к существованию. Одновременно предусматривалось и уголовное наказание за этот проступок. Требование о содержании рассматривалось не гражданским судом, а уголовным, как гражданский иск в уголовном процессе. Узаконение детей в XVIII веке осуществлялось только по высочайшему повелению, каждый раз в индивидуальном порядке.

Закон 3 июля 1902 года, внесший изменения  в Свод законов, впервые позволил рассматривать иски внебрачных детей  о содержании в порядке гражданского, а не уголовного судопроизводства. Согласно этому закону, происхождение ребенка от отца могло подтверждаться любыми доказательствами. Однако речь шла не об установлении отцовства как семейно-правовой связи с ребенком, а лишь о праве ребенка на содержание. Добровольное признание отцовства не допускалось.

Усыновление в России традиционно разрешалось свободно всем сословиям, кроме дворян, которые могли усыновлять лишь при отсутствии нисходящих и боковых родственников той же фамилии. Усыновление допускалось только в отношении родственников, но не чужих детей. Усыновление дворянами каждый раз оформлялось индивидуальным актом императора. Крестьяне могли усыновлять путем приписки ребенка к своему семейству, но право на надел он приобретал только в том случае, если усыновление было произведено с разрешения общины. В конце XIX — начале XX века законодательство об усыновлении изменилась. Все сословия получили право свободно усыновлять. В регулировании усыновления четко прослеживается взгляд на него, как на средство устранения невозможности создания собственной семьи. Усыновителем могло быть лишь лицо старше 50 лет, между ним и усыновленным должна была быть разница в возрасте не менее 18 лет. Запрещалось усыновлять лицам, состоявшим в браке и имевшим собственных детей (статья 145 Законов гражданских). Усыновитель и усыновляемый должны были быть одного вероисповедания. На усыновление необходимо было получить согласие супруга усыновителя родителей усыновляемого, самого усыновляемого. С 1902 года было разрешено усыновлять своих незаконнорожденных детей. Усыновление производилось окружным судом.

Глава 2. Виды ответственности  за нарушение брачно-семейного законодательства в Советский период

§ 2.1. Виды ответственности, устанавливаемые Кодексом законов  об актах гражданского состояния (1918 г.)

Установление Советской  власти в нашей стране привело к смене всей системы политико-правовых институтов. Неизбежно перемены коснулись и семейного права: правовой статус мужа, правовое положение жены и детей претерпели существенные изменения.

Уже в первые дни Советской  республики были предприняты попытки законодательно закрепить принципиально новый взгляд на брак и семью.

Идеологической основой законодательства в области семейного права  являлись марксистские представления  о браке, которые четко выражены в работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Буржуазный брак, по Энгельсу, основан на экономическом подчинении жены мужу как кормильцу семьи. В результате общественного переворота, отмечал Энгельс, положение женщины изменится: она перестанет продаваться мужчине за деньги в жены, поскольку тоже сможет участвовать в общественном производстве.

При установлении новой системы  регулирования брачно-семейных отношений, партия подходила к преобразованию быта и семьи с большой осторожностью, учитывая, что здесь существует множество обычаев и традиций, поспешная ломка которых может лишь осложнить отношения между социалистическим государством и отдельными группами населения. Еще в 1919 г. Совнаркомом была послана строгая директива соблюдать осторожность в ломке бытовых мелочей, «совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население».

Как же обстояло дело в действительности?

Законодательство 1918 г. (декрет «О гражданском  браке, о детях и о введении книг актов состояния», декрет «О расторжении  брака» и Кодекс законов РСФСР об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве) строилось на следующих принципах.¹¹

Первыми актами, положившими начало советскому семейному  праву, были Декреты ВЦИК и СНК  РСФСР от 18 декабря 1917 г. «O гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» и от 19 декабря 1917 г. «О расторжении брака». В Декретах содержались новые нормы о браке, семье, отношениях супругов, родителей и детей.

Институт брака, на протяжении всей истории Российского  государства находившийся под юрисдикцией церкви, передавался в ведение светских органов. Государство признавало гражданские браки. «Церковный брак, – отмечалось в Декрете от 18 декабря 1917 г., – наряду с обязательным гражданским является частным делом трудящихся». Принятый 20 января 1918 г. Советом Народных Комиссаров Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» окончательно закрепил положение о том, что акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений в новых советских органах – органах записи актов гражданского состояния.¹²

Лица, желавшие заключить брак, должны были устно  или письменно заявить об этом «по месту своего пребывания»  органам ЗАГСа. При вступлении в  брак были уничтожены многие ограничения, существовавшие ранее: теперь не требовалось согласия на брак родителей, не имели значения сословная принадлежность, отношение к расе и религии. Устанавливались моногамная форма брака и возраст для вступления в него: для мужчин – 18 лет, для женщин – 16 лет.

Дети, рожденные  в браке, и внебрачные дети законом  были уравнены в правах и между  собой, и во взаимоотношениях с родителями. Отцом и матерью ребенка считались  мужчина и женщина, подавшие в  органы ЗАГСа заявление об этом и  «давшие соответствующую в том подписку». Виновные в даче заведомо ложных сведений привлекались к уголовной ответственности, а запись признавалась недействительной. Установление отцовства допускалось в судебном порядке.¹³

16 сентября 1918 г.  ВЦИК принял «Кодекс законов  об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве» (КЗАГС).¹⁴ Это был первый кодекс в истории советского права. КЗАГС включал в себя все принципиальные положения декабрьских декретов, на основе которых подробно регулировал семейно-брачные отношения. Однако ни в одном советском нормативном правовом акте: ни в декретах, ни в кодексе – не оказалось точной дефиниции брака. Необходимость определения брака в законодательстве была очевидна, именно поэтому внимание к центральной категории семейного права не ослабевало. Однако, хотя в первые годы Советской власти «не было ни одного заседания, ни одной комиссии НКЮ, СНК, где бы Народный комиссариат внутренних дел не выдвигал вопроса о необходимости определения брака», дефиниция так и не была сформулирована. Наркомат по внутренним делам РСФСР не только поднимал этот насущный вопрос в компетентных органах, но и сам разработал проект определения брака, который, правда, так и не нашел своего закрепления в законодательстве.

Несмотря на отсутствие в законодательстве четкой категории «брак», нормативно-правовые акты первых лет Советской власти и юридическая практика дают возможность выделить основные признаки брака в понимании законодателя того времени.

Наличие склонности или хотя бы хорошего отношения супругов друг к другу было не формальным требованием к браку, а серьезной установкой в судебной практике. Работники суда Витебского губернского отдела юстиции, например, при решении практических вопросов исходили из утверждения, что «брак есть свободное сожительство двух лиц». Примером серьезной оценки роли взаимоотношений супругов может служить одно из определений Гражданской Кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР, в соответствии с которым брак был признан прекращенным на основании того, что муж умершей женщины тиранил ее, бил и тратил ее заработок. Наследственные права за мужем, пережившим супругу, Кассационной коллегией в этом случае признаны не были.

Советское государство законодательно закрепило признание гражданского брака и необходимость его регистрации. Статья 52 КЗАГС утверждала, что только зарегистрированный в отделе записи актов гражданского состояния брак порождает права и обязанности супругов, установленные в разд. II этого кодекса. Правда, преимущество зарегистрированных супругов перед незарегистрированными было единственным: в ст. 107 КЗАГС было закреплено право на получение содержания нуждающимся супругом (в качестве которого мог рассматриваться не имеющий прожиточного минимума и нетрудоспособный) от другого, «если последний в состоянии». Фактически институт супружеской обязательной взаимопомощи реализован не был: имущественная самостоятельность населения в первые годы Советской власти была настолько низка, что заработки с трудом могли удовлетворить потребности одного человека, поэтому оснований для предположения возможности существования двоих на один заработок практически не имелось.

Только брак, зарегистрированный в  отделе записи актов гражданского состояния, обеспечивал права и обязанности  супругов.

Ст. 52 КЗАГС устанавливает условие  для действительности брака - брак, совершенный по религиозным обрядам и при содействии духовных лиц, не порождает никаких прав и обязанностей для лиц, в него вступивших, если он не зарегистрирован установленным порядком. В данном случае устанавливается собственно брачно-семейная ответственность.

Единобрачие. Запрещались браки  с лицами, которые уже находятся  в браке. Одним из оснований недействительности брака согласно главе III КЗАГС является наличие иного брака.

Добровольность брака. Для регистрации  брака требовалось «взаимное и непринужденное согласие сочетающихся лиц». Так, в частности ст. 59 КЗАГС устанавливает 59 правило, в соответствии с которым к заявлению о желании вступить в брак должны быть приложены: свидетельство о личности брачущихся и подписка последних о добровольном вступлении в брак и об отсутствии препятствий к браку, устанавливаемых кодексом.

Глава III более детально регулирует условия недействительности брака. В частности, указывается наличие всех обязательных требований (возраст семейной правоспособности, отсутствие близкого родства брачующихся, добровольное волеизъявление сторон) дабы регистрируемый брак имел юридическую силу и возможность установления правовых последствий.

Имущественные отношения между  супругами строятся на принципе раздельного  владения. Ст. 105 КЗАГС устанавливает, что брак не порождает общности владения, а ст. 106 указывает о возможности вступать между собой во все, дозволенные законом, имущественно - договорные отношения. В этой связи КЗАГС закрепляет норму об ответственности гражданско-правового характера, говоря о том, что соглашения между супругами, направленные к умалению имущественных прав жены или мужа, не действительны и не обязательны как для третьих лиц, так и для супругов, которым предоставляется в любой момент от исполнения их отказаться.