Сравнительный анализ правового положения глав государств на примере Великобритании и Японии

Последняя статья Японской конституции (ст.8), посвященная императору, устанавливает, что «никакое имущество не может быть передано императорской фамилии или получено ею и никакие дары не могут быть приняты ею иначе как в соответствии с резолюцией Парламента». По британскому же законодательству монарх управляет собственностью короны по совету и при участии министров Правительства.

Что же касается вооруженных сил и руководства ими, то такие полномочия присутствуют у английского монарха (он обладает чрезвычайными полномочиями в области обороны) и отсутствуют у Японского императора, так как в соответствии со ст. 9 Конституции, «право на ведение войны не признается.

Заключение

Сейчас на фоне мирового финансового кризиса у определенного числа граждан Великобритании и Японии возникает вопрос: а целесообразно ли содержать такую чисто декоративную конструкцию, как королевский (императорский) двор? Как ни странно, такое содержание оправдывается. Мы изложим, почему (на примере Великобритании и стран Европы, потому что в этих странах королевский двор более открытый).

В ушедшем 2012 году о роли монархии в британском обществе и политике, ее жизнеспособности и способности адаптироваться к современности много писали [8]. Пищу для рассуждений дали несколько социологических опросов, подтвердивших огромное доверие и уважение англичан к этому институту. Последний был проведен в ноябре 2012-го компанией Ipsos-MORI и зафиксировал: четверо из пяти жителей страны (79 процентов) хотели, чтобы Британия оставалась монархией, за республику — только 16 процентов.

При этом 9 из 10 респондентов (90 процентов) удовлетворены тем, как королева выполняет обязанности главы государства (не удовлетворены всего 7 процентов). С рейтингом премьер-министра Дэвида Кэмерона (40 процентов) лучше не сравнивать.

"Монархия  может казаться абсолютным анахронизмом,—  констатирует лондонская "Индепендент",—  но большинству британцев она  все еще представляется абсолютно  естественной. Разрушить ее без  того, чтобы предложить подданным  новые способы выражения и  прославления национальной идентичности, значит, создать огромную брешь в обществе".

Уникальная способность британской монархии — это желание приспосабливаться к переменам с каждым новым поколением. Вот и сейчас Букингемский дворец начал серию консультаций с целью определить новые требования народа к монархии. Консультации эти касаются ряда вопросов: протокола участия королевской семьи в официальных церемониях и расширения доступа к ним, публикации отчетов о доходах и финансовом положении венценосного семейства. Цель очевидна — создать новый имидж монархии в эпоху "телевизионной демократии". Любопытна и процедура: все те изменения, к которым подтолкнут эти консультации, по закону невозможны без согласия королевы. Конечно, потребуется и парламентское утверждение, однако в британском парламенте проводить дебаты о будущем монархии не разрешается.

Как бы то ни было, но конкретика уже просматривается. Из близких к правительству кругов просачивается информация о том, что на Даунинг-стрит обсуждается новый цивильный лист — выделяемая правительством субсидия на содержание королевской семьи и королевского двора, которой по традиции монарх распоряжается лично. Сейчас, напомним, по этому разряду содержатся только сама 86-летняя королева и ее супруг, 91-летний принц Филипп, а сам цивильный лист за 2010/11 год составил 13,6 млн фунтов. В целом же в этом финансовом году содержание королевской семьи обошлось госбюджету в 32,3 млн фунтов (50,6 млн долларов) — разница объясняется тем, что средства на покрытие расходов по зарубежным официальным поездкам королевы и членов ее семьи, а также на содержание королевских дворцов и замков выделяются отдельно, сверх цивильного листа.

Так вот, с будущего финансового года королевская семья будет содержаться на 15 процентов от доходов, который приносит королевское имущество. Это имущество включает, в частности, значительную недвижимость в Лондоне, ипподром в Аскоте, побережье Северного моря периметром в 12 морских миль и оценивается в 6,2 млрд фунтов. Стоимость личного имущества королевы — 1,5 млрд фунтов, тогда как ее коллекция живописи оценивается в 10 млрд, а коллекция марок — в 100 млн фунтов.

Тем же, кто считает, что содержание монархии слишком дорого, Букингемский дворец ответил публикацией расчетов, из которых следует: каждый британский налогоплательщик платит всего лишь 62 пенса в год на содержание королевы и ее двора, а "королевский бюджет" многократно перекрывается доходами... от международного туризма. Это и в самом деле так, монархия давно стала одной из главных достопримечательностей Соединенного Королевства. А маркетологи подсчитали: после телевизионных трансляций королевских свадеб и королевских юбилейных торжеств поток туристов в страну удваивается, а то и утраивается.

Но помимо финансового измерения важно и политическое. В странах ЕС (а семь из них монархии) хорошо понимают консолидирующую роль королевских домов, особенно в полиэтнических странах — Великобритании, Испании, Бельгии. Дело в том, что монархи в них не только успешно символизируют ценности, объединяющие их нации, но и перехватывают функцию консолидации у теряющей влияние церкви. Социологи связывают это с тем, что авторитет монарха окружен дымкой мистики и держится на патриархальной традиции.

Впрочем, это не весь ресурс. Существуют определенные правила поведения, которые позволяют конституционным монархиям удерживаться на плаву, несмотря на кажущееся несоответствие принципам парламентской демократии. Первое из этих правил гласит — держаться в стороне от текущей политики. Во многих монархических странах это даже прописано в Конституции (в Великобритании, правда, писаной Конституции вообще нет). Что не помешало британскому историку Уолтеру Бэджету еще XIX веке сформулировать три "величественные функции" конституционной монархии: право быть проконсультированным, право поощрять и право предупреждать. Эти "функции" работают без сбоя веками: получается, что, хотя британская королева, как известно, царствует, но не правит, на практике властные возможности у нее довольно серьезные. Другое дело, что при стабильной двухпартийной политической системе и мажоритарном принципе избирания парламентариев королеве крайне редко приходится пользоваться реальной властью.

Правда, в тех монархиях на континенте, где действует пропорциональная избирательная система и в правительствах возникают сложные и неустойчивые коалиции, короли и королевы оказывают куда большее влияние на политику, чем в Британии. Так, испанский король Хуан Карлос активно способствовал становлению демократии после смерти генерала Франко, а во время попытки военного переворота 1981 года просто спас демократический процесс в стране. Трудно переоценить и роль покойного короля Бельгии Бодуэна — он не раз находил способ сплотить находившуюся на грани распада страну. Бывало, монархи даже подменяли главу правительства: в 1972 году в разгар правительственного кризиса королева Нидерландов Юлиана 209 дней единолично управляла страной. Эти примеры не отменяют той аксиомы, что прямое вмешательство в политику для монархов опасно. Так, когда в 1967-м греческий король Константин попытался свергнуть военную хунту "черных полковников", это стоило ему трона. С тех пор Греция остается республикой.

Еще одно правило, которое обеспечивает королям авторитет в глазах подданных,— строгая семейная дисциплина. В Европе его четко придерживаются, хотя британскую монархию образцовой в этом отношении не назовешь. Скандальный развод наследника престола — принца Чарльза и принцессы Дианы нанес престижу короны серьезный урон (его даже сравнивали с отречением Эдуарда VIII в 1936-м ради женитьбы на разведенной американке). Ну а гибель принцессы Дианы в 1997-м вызвала острый общественный резонанс и настоящий кризис правящей Виндзорской династии. Именно тогда правительство и Букингемский дворец задумались о необходимости реформирования института монархии, основные черты которой были неизменны с викторианской эпохи.

Наконец, третье правило — скромный образ жизни. В этом отношении британской монархии, которая кажется европейцам чрезмерно помпезной и самодовольной, тоже есть чему поучиться. Достаточно сказать, что в отличие от пяти дворцов, в которых проживают члены британской королевской семьи (их содержание оплачивается из госбюджета), большинство официальных резиденций европейских монархов на континенте им не принадлежит, а налогоплательщики оплачивают лишь работу монарха на троне и наследника престола.

Но, пожалуй, самые скромные монархи Европы — короли и королевы Скандинавских стран. К примеру, шведский король Карл XVI Густав сам водит свой "вольво" и платит налоги. При этом ни одной местной общественной организации не позволено именоваться королевской, а один шведский парламентарий сострил: "Было бы неплохо приватизировать королевское семейство и найти для него хорошего спонсора". Датская королева Маргрете, чья династия восходит к Х веку, скромно проводит отдых на ферме на юге Франции. Она известна также как талантливый дизайнер и художник: датский королевский балет даже заказал ей декорации и костюмы к своей постановке. Ну а скромность норвежской королевской семьи вообще вошла в поговорку. Крошечная (по британским меркам) семья короля Харальда V ухитряется жить на поразительно скромную госдотацию.

Скандинавские монархи, как правило, отдают детей и внуков учиться в обычные государственные школы. У Виндзоров другая традиция: внуки Елизаветы II — принцы Уильям и Гарри учились в престижном частном Итоне. Связано это с тем, что британское общество, конечно, социально стратифицировано намного жестче, чем скандинавское. Классовые барьеры в нем выше и резче, а королева находится на вершине классовой пирамиды. Именно поэтому в Британии так трудно реализовать идею "народной монархии", хотя она и носится в воздухе.

В принципе, можно сказать, что все нынешние монархии в Европе превратились в разновидность "потомственного президентства". У таких президентов есть важное преимущество перед президентами избранными: у них практически нет возможности запятнать себя неблаговидными политическими деяниями, так как в "текучку" они не вмешиваются. Но и ахиллесова пята конституционной монархии тоже просматривается — такая конструкция слишком зависит от наследования, и в этом смысле королевские семьи можно отнести к группам риска. Другое дело, что сравнение избранных президентов с личностями европейских королей и королев подчас заставляет с этим риском смириться.

       Использованная литература

1. Конституционное право зарубежных  стран. Учебник для вузов / Под  общ. ред. М.В. Баглая, Ю.И. Лейбо, Л.М. Энтина. - М.: Изд-во НОРМА, 2002.

2. Баглай М.В. Конституционное право зарубежных стран: учебник. - М: Издательство Норма, 2005. – 1043 с.

3. Конституционное право зарубежных  стран // п. ред. Лучина В.С и др. ., Издательство: Юнити-Дана, Закон и право, 2009, с-728

4. Конституционное (государственное) право зарубежных стран // п. ред Страшуна Б.В. Издательство: Проспект, МГЮА, 2013, с-296

5. Президента Гамбии могут провозгласить  королем / газета "Труд", 08 ноября 2010 г.

6. Камиль Галеев, Почему капитализм возник не в Китае // журнал "Знание-Сила", 03.2013.

7. Романова М.И. – Английский  либерализм и общественная мысль  Японии в конце XIX века // Сборник «Дальний Восток России: Исторический опыт и пути развития региона (Первые крушановские чтения)». – Владивосток: Дальнаука, 2001. – С. 200.

8. Наталья Голицына , Монархия — мать порядка // Журнал "Огонёк", №50 (5259), 17.12.2012