Тоталитарное государство в работах Оруэлла и Замятина

Исходя из вышеизложенного  можно сказать, что тоталитарный режим - это монопольная, террористическая, не подконтрольная народу власть, посредством одной и единственной политической партии (возглавляемой неподотчетным никому лидером), отождествившей себя с государством или сросшейся с ним, осуществляющая политическое господство над всеми без исключения сферами человеческой жизнедеятельности (экономической и социальной, культурной и идеологической, бытовой и личностной).

Глава 3. Характеристика романа «Мы»

В следующих  главах я постараюсь проанализировать произведения, в ярких красках отражающие проявления тоталитаризма. Но прежде чем говорить об этих произведениях, сперва определимся с жанром, в котором они написаны. Чтобы ответить на вопрос, что такое антиутопия, необходимо понять, что есть утопия. Утопия (от греч. ou — не, нет и topos — место, т. е. место, которого нет; иное объяснение: eu — благо и topos - место, т. е. благословенное место) — литературно-художественное произведение, содержащее картину идеального общества, населенного абсолютно счастливыми людьми, живущими в условиях совершенного государственного устройства. Утопическое сознание в широком смысле слова свойственно всякому обществу, в котором существуют развитые противоречия. Собственно, суть его и состоит в мысленном «снятии» этих противоречий, в представлении о том, как должно выглядеть общество, жизнь в идеале.

Утопии встречаются уже  в древних легендах, в таких, например, как «Страна Гипербореев» у древних  греков, «Беловодье» и «Опоньское царство» русских сказаний.

В Новое время на эти  представления наложились философская, интеллектуальная традиции конструирования «идеального строя», идущие от Платона (Государство). Однако философская утопия оставалась лишь родом интеллектуальной игры.

Возникновение феномена массового утопического сознания приходится на время модернизации и  кризиса традиционного общества, которые, с одной стороны, повлекли реальное преобразование общества на рациональных началах, с другой —  обострение всяческих противоречий. Теперь утописты уже не мечтали о наилучшем строе как о недосягаемом идеале, а твердо верили, что жизнь должна быть — и обязательно будет — перестроена на определенных принципах. Осуществление утопии превращалось в вопрос воли. ¹⁹

Антиутопия (от греч. anti — против, utopia - утопия) – самоосознающее течение в литературе, представляющее собой критическое описание общества утопического типа. Если утописты предлагали человечеству рецепт спасения от всех социальных и нравственных бед, то антиутописты стремятся выявить негативные черты общественного устройства, призывают читателя разобраться, как расплачивается простой обыватель за всеобщее счастье.

В то время как  важной особенностью утопии является её статичность, для антиутопии характерны попытки рассмотреть возможности развития описанных социальных устройств. Соответственно, структура жанра антиутопии предполагает наличие как сатирического, так и фантастического элементов.

Конфликт в  антиутопических произведениях  связан, как правило, с восстанием героя против власти. Эксцентричность, «странность» многих героев антиутопий проявляется в их творческом порыве, в стремлении овладеть даром, не подвластным тотальному контролю. Обычно острота конфликта зависит только от поведения героя, от степени его сопротивления.²⁰

В целом же жанр антиутопии насчитывает множество произведений искусств. Но в своей работе я рассмотрю лишь два романа, считающихся по праву классикой жанра: это роман Замятина «Мы» и роман Дж.Оруэлла «1984».

Е.И.Замятин. Роман «Мы»

 Роман написан  приблизительно в 1920 году, и хотя речь в нем идет не о России и нет прямой связи с современной политикой, сочинение было запрещено к публикации по причинам идеологического характера. Копия рукописи попала за рубеж: в 1924г. роман был издан в Англии и Америке (Нью-Йорк) на английском языке, в 1926г – в Брно на чешском, в 1927г. – в Праге на русском. В России первая публикация – 1988. Более того, с 1925г. начинаются гонения на всю литературу и настоящая травля писателя, которая превратилась в невозможность работать и стала серьезно угрожать его жизни. Почти чудом Замятину удается покинуть Советскую Россию. В письме Сталину, написанном по совету Горького в 1931г, он пишет²¹: «Последняя дверь к читателю была для Замятина закрыта: смертный приговор этому автору был опубликован. В советском кодексе следующей ступенью после смертного приговора является выселение преступника из пределов страны. Если я действительно преступник и заслуживаю кары, то все же, думаю, не такой тяжкой, как литературная смерть, и поэтому я прошу заменить этот приговор высылкой за пределы СССР – с правом для моей жены сопровождать меня».

В ответ на свое письмо Замятин получил разрешение в 1931г покинуть Советскую Россию с женой.

В чем же причина  столь ожесточенной агрессии государства  против писателя и его романа? Достаточно взглянуть на сюжет. Действие происходит в двадцать шестом веке. Жители Утопии настолько утратили свою индивидуальность, что различаются по номерам. Живут они в стеклянных домах (роман написан до изобретения телевидения), что позволяет «Хранителям» – политической полиции – беспрепятственно следить за ними. Все одеты в одинаковую униформу. Питаются искусственной пищей и в час отдыха маршируют по четверо в ряд под звуки гимна Единого Государства, льющиеся из репродукторов. Опустить шторы своих стеклянных жилищ им позволено лишь в положенный перерыв на час (известный как «сексуальный час»). И хотя брак, конечно, упразднен, но сексуальная жизнь не представляется такой уж беспорядочной. Для любовных утех каждый имеет розовый билет, и партнер, с которым проведен один из назначенных сексчасов, подписывает корешок талона. Во главе Единого государства стоит некто Благодетель, которого ежегодно и единогласно переизбирают всем населением. Руководящий принцип Государства состоит в том, что счастье и свобода несовместимы. Человек был счастлив в саду Эдема, но в безрассудстве своем потребовал свободы и был изгнан в пустыню. Теперь Единое Государство вновь даровало ему счастье, лишив свободы.

Однако, вопреки  воспитанию и бдительности Хранителей, многие древние инстинкты продолжают действовать. Рассказчик, Д-503, талантливый инженер, но, в сущности, заурядная личность, живет в постоянном страхе, ощущая себя в плену атавистических желаний. Он влюбляется (а это уже преступление) в члена подпольной организации сопротивления, некую I-330, которой удается на время втянуть его в подготовку мятежа. Вспыхивает мятеж, и оказывается, что у Благодетеля много врагов; эти люди не только замышляют государственный переворот, но и предаются таким страшным грехам, как сигареты и алкоголь. Но, в конечном счете, Д-503 удается избежать последствий своего безрассудного шага. Власти объявляют, что причина недавних беспорядков найдена: выясняется, что некоторые люди страдают от болезни под названием фантазия, которая излечивается в специальном нервном центре рентгеновским облучением. Д-503 подвергается операции, после чего с легкостью делает то, что считал своим долгом, а именно выдает своих сообщников полиции. В полном спокойствии наблюдает он за тем, как пытают I-330 под стеклянным колпаком, откачивая из-под него воздух: «она смотрела на меня, крепко вцепившись в ручки кресла, смотрела, пока глаза совсем не закрылись. Тогда ее вытащили, с помощью электродов быстро привели в себя и снова посадили под Колокол. Так повторялось три раза – и она все-таки не сказала ни слова. Другие, приведенные вместе с этой женщиной, оказались честнее: многие из них стали говорить с первого же раза. Завтра они все взойдут по ступеням Машины Благодетеля».

Машина Благодетеля  – это, по сути, гильотина. В замятинской Утопии казни – дело привычное. Они совершаются публично, в присутствии Благодетеля и сопровождаются чтением од в исполнении официальных поэтов. Гильотина – конечно, уже не та грубая махина былых времен, а усовершенствованный аппарат, в мгновение уничтожающий жертву, от которой остается только облако пара и лужа чистой воды. Но ритуал этот пронизан мрачным духом рабовладельческих цивилизаций Древнего мира. Так в книге Замятина интуитивно раскрывается иррациональная сторона тоталитаризма – жертвенность, жестокость как самоцель, обожание вождя, наделенного божественными чертами. ²²

Нельзя говорить о том, что сатира Замятина имеет конкретную мишень; их, пожалуй, две, хотя среди критиков единого мнения нет. Е.Шкловский пишет: «Обезличенный человек, отрешившийся от собственной индивидуальности и человечности, от своей суверенной духовной и психической природы, добровольно или принудительно поддавшийся унификации, - раб! Уже тогда было ясно, что Замятин размышляет не только о грядущих судьбах цивилизации (фантастика и «технологическая» символика акцентировали именно эту сторону произведения), но и направляет сатирические стрелы своей антиутопии по вполне конкретному социальному адресу – против тоталитарного режима». В то же время невозможно утверждать, что автор замыслил свой роман как пародию на советский режим. Хотя есть глубокая закономерность в том, что всеми современниками Замятина роман был прочитан именно как пародия на социализм. Характерно, что критикой 20-х годов не был уловлен гуманистический пафос романа (наличие фантастики Замятин считал необходимым условием, при котором литература сможет отразить "огромный, фантастический размах духа" послеоктябрьской эпохи, "разрушившей быт, чтобы поставить вопросы бытия"). Многие квалифицировали роман как "вылазку врага". Об этом свидетельствуют не только критические нападки в статьях, опубликованных в те годы, — в них могло быть много нарочитого, неправдивого, написанного с целью выслужиться перед советской властью или застраховать себя на будущее, чтобы ни у кого не возникло вопроса: почему промолчал, не заметил? Об искреннем непонимании романа говорят и отзывы современников, не предназначенные для печати. В этом отношении показательна реакция Д. Фурманова, не высказанная им вслух, но зафиксированная в его записных книжках, которые были опубликованы в 50-е годы: "..."Мы" — ужас перед реализующимся социализмом... Этот роман — злой памфлет-утопия о царстве коммунизма, где все подравнено, оскоплено... Замятинство — опасное явление". Все это говорит о том, что те негативные черты, которые послужили писателю отправной точкой для развития сюжета, были заметны не только автору.²³

И все же сам  Замятин отказывался от подобной трактовки авторского замысла, и  в этом не было лжи (говорить правду было личностным и художественным кредо писателя), ибо толчком к написанию произведения послужили английские впечатления. В одном из докладов, имеющем принципиальное значение для уяснения его творческих принципов, Замятин сообщил, что в романе "Мы" он делает попытку "построить уравнение движения европейской механизации и механизирующей цивилизации". Но, как известно, замысел художника в процессе работы над произведением реализуется непредсказуемо. Следует помнить, что Замятин причислял себя к художникам интуитивного склада, считая, что иррациональное во многом движет его творческим процессом. В результате художественное произведение вбирает в себя множество интенций, возникающих помимо авторского сознания. Нечто подобное произошло, по-видимому, и с замыслом романа "Мы", содержание которого объективно отразило зарождение и начало движения мощной общественной тенденции. Автор лишь довел ее до логического конца.

Некоторые современные  исследователи, отождествляя авторский  замысел с художественным результатом, соответственно прочитывают содержание романа как попытку экстраполировать в будущее такие черты буржуазного общества, как мещанство, косность, механическую размеренность жизни, тотальный шпионаж. «Чего Замятин, инженер по профессии, не принимал в жизни и в людях, так это механичности. Всякий признак механизма в широком его понимании, то есть замкнутость, равность себе, косность и тупость, вызывал в нем резкое неприятие» (Е.Шкловский).

Таким образом, Замятин не собирался писать пародию  на коммунизм, он нарисовал финал  развития любого общественного строя, в основании которого заложена идея искусственности, насилия над человеком. Подтверждает эту мысль и тот факт, что Замятин писал «Мы» еще при жизни Ленина, а значит, не мог иметь в виду сталинскую диктатуру. Условия же в России в 1923 году были не такие, чтобы кто-то взбунтовался, считая, что жизнь становится слишком благоустроенной и спокойной.

Поэтому цель Замятина состоит, вероятно, не в изображении  конкретной страны, а в том, чтобы  показать, чем грозит нам машинная цивилизация.

В 1916 году Замятин находился в командировке в Англии, и зарубежные впечатления не могли не дать художнику с критическим видением повод для создания сатиры. Запад удивил писателя заметно развивающейся тенденцией к механизации жизни, побудил к развитию машиноборческих тенденций в его творчестве.

На английском материале им были написаны две повести: "Островитяне" (1917) и "Ловец человеков″ (1918), которые стали своего рода эскизами к роману «Мы». Так, в романе логическую завершенность получает тема "проинтегрированного" бытия, впервые появившаяся в повести "Островитяне". Художник в "английских" повестях подчеркивает принципиальную антигуманность механической жизни, беспощадные законы которой направлены на уничтожение живого, человеческого начала. Эта тема, органично содержащая в себе мотив "принудительного спасения" человека от хаоса собственных чувств, – критика бурно развивающейся в XX веке тенденции к конформизму, нивелировке личностного сознания. Замятин уделяет внимание одной из важнейших закономерностей этого процесса — потере человеком внутренней этики при соблюдении внешней. Формализм неизбежно уродует личностное сознание, порождая атмосферу лжи, лицемерия, подлости. Именно утверждение человеческого составляет главную идею этих повестей, послуживших предтечей романа "Мы". ²⁴

Однако мотивом  написания романа, на мой взгляд, явились не только английские впечатления. Идеи подавления личности и механизации  жизни имели место быть и в  России тех лет.

Пожалуй, главный конфликт романа – это конфликт идей, идеи свободы и идеи Единого Государства. Философским сюжетом романа является амбивалентное отношение героя к свободе-рабству, выбор своей человеческой роли математиком-инженером в несвободном мире, переживающем футуроисторический – в далеком будущем – катаклизм. Таким образом, главной в романе "Мы" является тема свободы личности. Раскрывается эта тема с помощью пародийного переосмысления идеи "всеобщего равенства". Замятин был противником этого тезиса, ценя в каждом человеке его неповторимую индивидуальность. В антиутопии просчитан до мельчайших деталей механизм нивелировки индивидуального сознания. Это придает роману большую глубину по сравнению с негативными утопиями, появившимися в России в XX столетии в русле довольно устойчивой традиции утопической литературы.

Глава 4

«1984» ("Nineteen Eighty-Four”) — фантастический роман Джорджа Оруэлла. «1984» как и «Мы» Евгения Ивановича Замятина считается одним из известнейших произведений в жанре антиутопии, предупреждающим об угрозе тоталитаризма. Название романа, его терминология и даже имя автора впоследствии стали нарицательными и употребляются для обозначения общественного уклада, напоминающего описанный в «1984» тоталитарный режим. В 1956 и 1984 годах по роману были сняты одноимённые фильмы.

Роман неоднократно становился жертвой цензуры, как в социалистических, так и в капиталистических странах. Не принимали его и на родине. Главной причиной тому был тот факт, что Оруэлл не желал считаться с резонами политической тактики. Поэтому конфликты с окружающими случались у него на каждом шагу. Он оказывался неудобным собеседником, который заставлял задуматься о том, о чем думать не хотели, убаюканные легендами и доверчивостью к лозунгам – не важно каким. Оруэлл заводил речь о таких явлениях, которые предпочитали не замечать. Именно в этом и заключалась его сила – в свободе от иллюзий, когда дело касается реального положения вещей. Это же свойство сулило Оруэллу нелегкую участь оратора-изгоя, которого никто не хочет слушать с должным вниманием, а уж тем более с сочувствием.

Консерваторов он не устраивал тем, что по-прежнему искренне верил в социалистический идеал, с одним им связывая возможность гуманного будущего, когда исчезнут и колониальный гнет, и диктатуры, и общественная несправедливость. Для либералов он был докучливым критиком и чужаком, поскольку не выносил их прекраснодушного пустословия. А после того, как был напечатан роман «1984», либералы не могли ему простить, что местом действия стала не какая-нибудь полуварварская восточная страна, а Лондон, ставший столицей Океании – одной из трех сверхдержав, ведущих постоянные войны за переделку границ. ²⁵