Лекции по "Истории политических и правовых учений"

2. Сущность власти - божественная.

3. Употребление власти - законное.

Образ царя

Многократно обращается Филофей и  к традиционному для русской  политической мысли описанию образа царя. Царь строг со всеми, кто отступает от правды, поскольку он "слуга есть божий в наказание согрешающим, а поставлен от Бога на всех творящих обиду и содевающих неправду".

Но он заботлив и справедлив в  отношении всех своих подданных. Высокое представление о царской власти подтверждается требованием безоговорочного подчинения ей со стороны подданных. Кроме этого в обязанности царя вменяется забота о церквях и монастырях.

Симфония духовной и светской власти

Филофей представляет церковь как  одно из ведомств государства, правда, главнейшее, поэтому он и обязывает князя устраивать все церковные дела (искоренение недостатков, борьба с ересями, назначение епископа).

Теория гармонии властей светской и духовной (симфония) интерпретируется в сторону значительного преобладания светской власти с ведением духовной в полное ее подчинение, но с оставлением за духовными лицами права "говорить правду" носителями светской власти всех рангов. Однако в политической теории Филофея отсутствует теократическое осмысление властного начала в обществе.

Право

Как и большинство средневековых  христианских мыслителей, он не разделяет  мораль и право, поэтому беззаконием  он называет всякое безнравственное  деяние, независимо от того, имеет ли оно правовую основу. Практически  любое нравственное действие, в его понимании, представляет собой нарушение правды и требует по самой природе воздействия, но прежде всего по воле провидения.

Концепция "Москва - третий Рим"

Свою политическую концепцию, определявшую источники, законность и сферу деятельности государственной власти в отношении подданных и главнейших институтов государства, Филофей завершил конструкцией "Москва - третий Рим". Она не стоит отдельно от его взглядов, а вытекает из них и как бы является их логическим обобщением.

Анализ современных мыслителю событий, определявших судьбу его родины в острополитических ситуациях конца ХV - начала ХVI вв., приводит автора к мысли, что именно сейчас наступил тот момент, когда на Россию обратилось высшее Провидение с целью определения ее дельнейшей судьбы. Эта судьба не может представляться религиозному мыслителю отдельно от судьбы православия, ибо только верное ему государства может стать объектом промысла Божьего и в данный момент есть все доказательства, что таким царствием является Россия.

"Два убо Рима палоша, а третий стоит, а четвертому не быть". Величие и славу России Филофей образно сравнивает с величием и славой Рима и особенно Византии, которая издавна в глазах всех русских считалась могущественным и блестящим государством.

По концепции Филофея, центром  православия может стать лишь политически суверенное государство, пользующееся всеобщим уважением и обладающее достаточной силой, чтобы защитить святыни и оказать помощь их почитателям.

Широкую программу политико-юридических  преобразований предложил в середине ХVI в. служилый дворянин Иван Семенович Пересветов.

Проблематика произведений Пересветова  носит исключительно юридико-политический характер. Основное внимание было сосредоточено  на круге проблем, связанных с  организацией аппарата управления и  его деятельностью в централизованном государстве.

Вопрос о власти

Вопрос о власти занимал одно из центральных мест. Он явно призывает  в ввоих сочинениях к монархии, ограниченной советным органом, состав которого включает основные сословные  категории господствующего класса феодалов: сеиты, абызы, молны - духовенство, паши (бояре) и санчак-баи-военоначальники (дворяне). Этот состав расширяет рамки простого родового боярского представительства и отражает интересы всего класса феодалов в целом. Пересветов предлагает такую структуру высшего советного органа при государе именно тогда, когда Боярская Дума уже выступала ядром формирующегося сословного представительства. Такой орган имеет общегосударственный статус и предполагает, что его деятельность в дальнейшем будет залогом централизации страны.

Наместничество

Он выдвигает положение о  создании общегосударственной казны, призванной заменить наместническую технику  собирания и распределения доходов, т.к. при функционировании института  наместничества в финансовой политике и практике государства неизбежно сохранялся сепаратизм.

Наместничество - один из серьезных  пережитков удельной раздробленности, поэтому Пересветов предлагает полную его ликвидацию.

Армия

Реформатор предусматривал увеличение численности войск. Войско должно быть хорошо обучено. Вооружение армии должно соответствовать европейскому современному уровню. Предусматривал Пересветов и структурное подразделение армии: 40 тыс. по его проекту составляют личную охрану главы государства, служба которых предполагает решение двуединой задачи: охрана столицы от внешних вторжений и опора против возможных внутренних междоусобиц, измен и заговоров. Кроме личной охраны следует держать "пограничные отряды" и укрепить наиболее опасные границы боевыми крепостями (войско - 100 тыс.) и постоянное.

Пересветов предлагал ликвидировать  все формы кабальной зависимости  и особенно холопство. Он считал, что  последнее вообще не приносит пользы государству, но особенно остро ощущается  это в армии. В сохранении жестких  форм несвободы Пересветов усматривает нарушение всех законов.

Судебная реформа

Судебная реформа у Пересветова, равно как и финансовая и военная, прежде всего имеют своей целью  уничтожение местничества. Во все  города необходимо направить прямых судей, назначаемых непосредственно  верховной властью, жалованных из государевой казны. В своей деятельности судьи опираются только на закон, перед которым все должны быть равны. Судьям вменяются и некоторые контрольно-административные функции, которые они обязаны осуществлять как чиновники центрального аппарата, наблюдая за поступлением налогов в казну подоходным спискам.

Из общей судебной системы Пересветов выделяет особый воинский суд. В армии  суд осуществляют высшие начальники, знающие своих людей, суд свершается на месте, скорый, правый и грозный, не облагаемый пошлиной.

Принцип определения наказания  у мыслителя сформулирован по лучшим прогрессивным образцам его  времени: "казнят преступников пртиву дел их да рекут тако: комуждо  по делам его".

Среди видов преступлений Пеоресветов  упоминает разбой, татьбу, обман при торговле, преступления судебных и государственных чиновников, воинские преступления, ябеду.

За воинские преступления кроме, непосредственного  наказания виновника, предусмотрена  еще и опала для членов его  семьи.

Вывод: Пересветов в своих представлениях близок к модели сословно-представительной монархии, продолжая в политической теории линию, намеченную Максимом Греком.

Противоположная тенденция в политической идеологии была наиболее полно сформулирована царем Иваном IV. Ее содержание заключалось в утверждении правомерности неограниченной верховной власти, обеспечивающей реализацию полнейшего "самовластия" ее носителя.

Политическая доктрина Грозного складывалась в обстановке организованного им террора, и, главным образом, ставила  перед собой задачу оправдания наиболее жестких форм политического режима, а не защиту единодержавия, поскольку для возврата к феодальной раздробленности уже не было причин.

Государство

В своей политической теории Иван IV наибольшее внимание уделяет выяснению  происхождения государственной власти. Формулируя теорию происхождения власти, Иван IV довольно последовательно следует концепции "Сказания о князьях Владимирских". Определяя сущность власти, он весьма четко проводит официальную линию, закрепленную в формулах Филофея.

Себя царь именует "скипетродержателем", "величайшим христианским государем", получившим власть непосредственно  в силу Божественного промысла. Божественное происхождение властного начала в обществе аргументируется ссылками на известное речение Апостола Павла, утверждавшего, что "нет власти, кроме как от Бога, и кто противится власти противится Богу". Иван IV отмечает, что эти слова относятся непосредственно к содержанию власти, независимо от ее происхождения. "А ведь сказано это обо всякой власти, даже власти, добытой ценой крови и войны, тем непременнее, - заключает он, - приложимы они к власти законной".

Значение царского венца он действительно  поднял на недосягаемую высоту, требуя "чтобы все, что относилось к  почитанию Бога, было перенесено на прославление царя". В отличие от И. Волоцкого, Филофея и И. Пересветова, которые связывали царя "заповедями и законами", Иван IV не признает никаких ограничений при реализации царской власти. По его мысли, подданный безрездельно находится в его власти.

Вся традиционная русская политическая мысль в качестве непременного критерия правомерности власти выдвигала необходимость наличия высоких нравственных качеств у правителя, который, царствуя над людьми, умеет владеть своими страстями и обуздовать пороки. Иван IV отбрасывает эти ограничения.

Мораль властителя его совершенно не интересует, напротив, даже в совершенном  неуважении к традициям он называет себя "псом смердящим", пребывающим "вечно среди пьянства и блуда, прелюбодеяний, скверны, среди всякого  злодейства". Для повиновения подданных достаточно лишь сосредоточения в руках царя всех полномочий законной, наследственной власти, носитель которой не подлежит никаким видам оценок (нравственным, юридическим) со стороны подданных.

Царская власть нераздельна, и никакое вмешательство в ее прерогативы недопустимо по самой ее природе. Помощником царю может быть только Бог, о чем Иван IV прямо говорит в своем царском рукописании Стоглавому собору: "нача же в купе устрояти и управляти Богом порученное ми царство елико Бог поспешит, прося у него милости и помощи".

Симфония властей

Теорию совмещения властей духовной и светской он полностью отрицает, выступая сторонником их разделения с четким разграничением сферы действия каждой из них.

Отказ от традиционной линии в политической литературе в данном вопросе вытекает из последовательно проводимого Иваном IV принципа безграничности царской власти - ее он не хотел делить ни с кем, и с наместниками Бога в том числе. Нигде и ни при каких обстоятельствах он не ставил власть "священства" выше власти "царства".

Возвеличивая значения царской  власти, он усиливает и элементы сакрализации в определении ее сущности и назначения, пытаясь наиболее непосредственно  воспроизвести связь царя и Бога, минуя церковь как посредницу в этих взаимоотношениях. Многоструктурность светской власти неоспорима. Церковь может быть использована только как инструмент, усиливающий своим авторитетом и сакральный ореол власти, но она совершенно не нужна для участия или даже соучастия во властных полномочиях и функциях государства.

По мысли Ивана IV, при организации  формы власти недопустимо никакое  коллегиальное начало. Высший суд  в государстве принадлежит только царю, как непосредственному наместнику Бога. Вид и меру наказания определяет не закон, а лично сам царь, равно как и степень вины наказуемого. Шкала жесточайших наказаний, применяемых царем, произвольна и черпается в основном из примеров "различных благочестных царей", а отнюдь не из законодательного материала, при этом она не имеет каких-либо ограничений и пределов в изобретении видов наказаний.

Царь теоретически обосновывает также  и свое право судить и наказывать не только за дела, но и за мысли, утверждая, что "лукавые замыслы еще опаснее, когда царства распадутся от беспорядков  и междоусобных браней".

Ответственность царя

Весьма своеобразную интерпретацию  получило в теории Ивана IV традиционное для русской политической мысли  положение об ответственности властителя перед подданными. Он полностью отрицает вообще возможность ответственности  царя за свои действия перед людьми. Ответственность возможна только перед Богом, а наказание за царскую вину ложится в основном на подданных царя, а не на него самого.

Царь не может быть преступен  по самой своей природе, он может  быть только грешен, а наказание  греха - прерогатива небесной власти и небесного суда. Если царь "заблудихом душевне и телесне и ста согрешником перед Богом и человеки всяким законопреступлением еже не мочно писанием исписати и человеческим языком изглаголати", то все это будет определяться только как грех и наказываться Всевысшим.

Понятие царской грозы

Иван IV усиливает наказательный  аспект в содержании этого понятия, поскольку пытается с помощью  утвердившегося в сознании общественного  мнения термина обосновать свою карательную  политику. Понятие "грозы" у него полностью очищается от всей внешней атрибуции, оно более не предусматривает борьбу с внешними врагами государства. Не стоит вопрос о защите человека и о восстановлении нарушенной справедливости. Речь идет только об устрашении собственных подданных - безусловное и безоговорочное подчинение царской власти оборачивается "грозой", принявшей реальную и осязаемую форму в виде одетых в черную одежду, сеющих повсюду "страх" опричников.