Реформы В. В. Путина

По логике Путина, между официальным  снижением социальных выплат и защитой  социальных прав работников существует тесная взаимосвязь – ведь государство  сможет следить за соблюдением этих прав только тогда, когда зарплата 2) будет настолько снижена, что "теневой" бизнес откроет для себя привлекательность легального существования. В чем эти социальные права будут тогда заключаться – это уже другой вопрос. К тому же снижение социальных выплат непосредственно скажется на пенсиях – и это тоже можно изобразить как большую услугу трудящимся, которые таким образом получат "стимул" для того, чтобы самим о себе "заботиться". Правда, уменьшение "социального налога" оказывает негативное арифметическое воздействие на другой законодательный проект, который был затеян с целью побудить граждан предусмотрительно заботиться о своем пенсионном обеспечении. Называется этот проект: "пенсия по старости, организованная по принципу предоставления средств для будущих выплат". Государственная пенсионная касса, а также недавно разрешенные частные пенсионные фонды получили возможность инвестировать пенсионные взносы и начислять с них проценты. Эта потрясающая сделка позже была аннулирована для тех будущих пенсионеров, что родились до 1967 г., поскольку стало ясно, что ко времени их выхода на пенсию из сниженных пенсионных взносов не накопится ничего существенного:

"В результате недавнего снижения  социальных выплат работодателей  – так называемого единого социального налога – пенсионные фонды потеряли деньги в размере миллионов. Эти деньги должны были поступить на пенсионные счета граждан. Те, кто родился в 1966 году и ранее, теперь исключены из новой системы и могут рассчитывать только на стандартную пенсию от государства... Средняя пенсия составляет на данный момент 60 евро. Этого не хватает даже на самые необходимые продукты питания" ("Франкфуртер Альгемайне Цайтунг", 12.08.04).

Вопрос в том, действительно  ли тут теряются живые деньги. Скорее, просто не выплачиваются такие зарплаты, из которых можно было бы выкроить достаточно пенсионных взносов – на то, чтобы хоть как-то прокормить пенсионеров. В этом отношении соответствующее законодательство выступает как непрерывный эксперимент – т.е. как проверка национального капитализма, совместим ли он с такой зарплатой, на которую ее получатели могли бы прожить всю свою среднестатистическую жизнь. Так, в рамках пенсионной реформы было внесено еще одно замечательное предложение: "увеличить пенсионный возраст мужчин с 60 до 68 лет, а женщин – с 55 до 63".

"Но это вряд ли  осуществимо в стране, где средняя  продолжительность жизни мужчин  составляет всего-навсего 58 лет.  Среднестатистический россиянин  умирал бы тогда за десять  лет до своего выхода на  пенсию" ("Ф. А. Ц.", 12.08.04).

Вот что оздоровит  пенсионную кассу: введение такого пенсионного  возраста, до которого мало кто доживет! К тому же эту идею можно осуществить  и на добровольной основе: нужно  просто поставить людей перед  перспективой пенсии, на которую они не смогут прожить, и таким образом "материально стимулировать россиян продолжать работу и после достижения пенсионного возраста. По оценке Алексея Кудрина, отработав «лишние» пять лет, гражданин будет получать пенсию на 50-65 % больше той, которая ему причиталась бы изначально" ("Время новостей", 20.04.2004).

Все "проблемы" российского  социального законодательства сводятся в конце концов к тому факту, что  суммарной зарплаты, выплачиваемой  в стране за рентабельный труд, не хватает  на то, чтобы на базе этой зарплаты построить систему социального страхования и таким образом организовать выживание российского населения в рыночных условиях. Другими словами, все эти "трудности" просто по-разному отражают следующее положение вещей: российский народ не может прожить за счет капиталистического наемного труда, узаконенного политическим руководством России в качестве единственного средства пропитания граждан.

Реформа социальных льгот:

Еще один шаг в деле экспроприации масс с целью создания бедности, отвечающей требованиям рынка

На базе этого продолжало существовать детище ушедшей советской системы  – комплекс так называемых социальных льгот, т.е. прав на бесплатное обслуживание в области медицины, транспорта, жилья и коммунальных услуг. В  рамках своих социальных реформ Путин решил положить этому конец.

Изначально льготы представляли собой  привилегии, которыми награждали советских  граждан за заслуги перед государством и народом в Великой Отечественной  войне, на производстве и других политических фронтах 3). Льготами пользовались участники войны, ветераны труда и прочие герои Советского Союза, а также сироты и инвалиды. При Ельцине система льгот продолжила свое существование, распространившись на более широкие слои населения: на государственных служащих, милиционеров, военных, а также на новые категории героев отечества – на преследовавшихся по политическим мотивам во времена Советского Союза, на "чернобыльцев" и ветеранов войны в Афганистане и Чечне. Количество льготников доходило, по различным оценкам, до тридцати двух, а то и до ста миллионов – ведь государство не могло просто так выбросить на свалку свой человеческий материал, оставшийся без средств к существованию; кроме того российскому правительству надо было завоевать расположение масс и предотвратить победу КПРФ на выборах.

В новых капиталистических условиях эти привилегии приобрели, однако, совершенно другое значение: право на бесплатное обслуживание перестало быть "льготой" – скромным дополнением к нищенскому, но гарантированному существованию. Вместо этого льготы стали для людей необходимым средством в ежедневной борьбе за выживание. Многочисленные жертвы перехода к капитализму оказались лицом к лицу с рынком, не имея при этом существенных доходов, так что старые добрые льготы стали для них последней возможностью удовлетворения кое-каких жизненных нужд.

Но эта система вступила в противоречие с законами рынка. Обладатели прав на бесплатное или  удешевленное обслуживание наталкивались  на предпринимателей, которые и не думали задаром предоставлять свои товары и услуги. Ведь им надо было получить прибыль, поэтому свой товар они предпочитали продать или, к примеру, реализовать за взятку. А те предприятия и службы обеспечения, которые все-таки продолжали предоставлять бесплатное обслуживание, сами попадали в конфликт с действующими экономическими принципами: они терпели "убытки", становились "нерентабельными" и залезали в долги. Так, предприятия коммунального обслуживания имели дело с клиентами, которым нечем было заплатить за электричество, отопление и воду. В результате эти предприятия сами не могли оплатить свои счета, и им грозили отключить электричество. Государство, в свою очередь, бросило коммунальные службы на произвол судьбы, заставив их по большей части самим расхлебывать финансовые проблемы. А если оно и обещало им денежную помощь, то деньги зачастую так и не поступали.

"Главное заключалось  в том, что больше половины  льгот просто-напросто не финансировались  и не предоставлялись".

Соответствующие статьи бюджета были утверждены, однако, как  и многие другие законодательные обязательства, взятые на себя российским государством, они зачастую не исполнялись из-за проблем государственного бюджета:

"В федеральных законах  записаны обязательства на сумму  около 200 миллиардов евро в  год. Однако доходы сбалансированного бюджета 1999 года составили всего 50 миллиардов евро" (Алексей Ульянов, "Социальная контрреволюция в России", журнал "Wostok" № 3-04).

В новом российском государстве  налицо противоречие между денежной экономикой, которая кормит лишь небольшую  часть народа, и подавляющим большинством населения, которое влачит свое существование ниже законодательного прожиточного минимума и живо лишь благодаря нескольким еще оставшимся государственным мерам снабжения, огородам и разного рода мелким меновым сделкам. Социальные реформы Путина однозначно разрешают это противоречие – в пользу новой денежной экономики: "Госдума приняла в первом чтении так называемый пакет законопроектов о монетизации льгот. Основная часть этих документов касается замены существующих ныне натуральных льгот денежными компенсациями" ("Российская газета", 19.07.04). За один присест Дума изменила 155 законов и аннулировала 41. Изменению подверглась форма организации государственной социальной системы: руководству страны пришлось не по вкусу, что в лице социального сектора еще одна общественная сфера не связана с зарабатыванием денег, а стало быть, представляет собой очередную преграду для экономического роста. Такой логикой российская власть руководствуется еще со времен Горбачева, сперва создавая своей политикой бедственное экономическое положение, а затем принимаясь искать "тормоз". И если уж добрая часть населения не занята в производстве прибыли, так пусть, дескать, льготники станут составной частью рынка хотя бы в плане использования денег и возьмут на себя социальную ответственность, которую возлагает на них новая система: теперь они должны за все платить, обеспечивая предпринимателям денежный доход. Поэтому отныне создание у них покупательной способности должно осуществляться государственным бюджетом уже не фиктивно, а посредством реальных денег. Соответственно, монетизацию льгот обсуждают как финансовую помощь бизнесу:

"Мы должны добиться, чтобы закон был исполнен в  заложенных параметрах и сыграл  положительную роль для экономики  страны" (председатель правительства Фрадков, РИА "Новости", 29.07.04).

Но, с другой стороны, государственный бюджет не выдерживает  чрезмерных нагрузок. Поэтому само собой разумеется, что "возмещение льгот в форме наличных денег" не предусматривает возмещения в  прямом смысле этого слова, и термин "монетизация" вовсе не означает пересчета на деньги по существующим ценам. Напротив: в материальном плане проводятся ограничения. Во-первых, они касаются тех крох покупательной способности, которыми государство наделяет своих бывших льготников. Хватит ли им этого на удовлетворение жизненных нужд – это теперь окончательно их проблема, ведь отныне они получают не материальные блага, а деньги, чья стоимость столь же непостоянна, как и цены; к тому же одновременно с отменой льгот санкционируется повышение платы за коммунальные услуги. Во-вторых, производится уменьшение числа носителей прав: с одной стороны, российское правительство хочет освободиться от "горы ветеранов", доставшихся ему по наследству от Советского Союза. С другой стороны, оно намерено назначать льготы в соответствии со своими политическими критериями 4). Сверх того запланировано переложить финансовые проблемы с федерального на региональные бюджеты, которые и подавно не справляются со своими задачами 5). И наконец, после большого смятения в массах было принято решение о поэтапном переходе к новой системе 6).

Параллельно велась разъяснительная  работа в целях идеологического  внедрения проводимых реформ. Для  начала потребовалось соответствующее  определение справедливости:

"Cистема социальных льгот, если взглянуть на нее с точки зрения интересов бюджета и экономики, несправедлива".

Для западных широт это  довольно непривычный способ восприятия – когда экономика и государственный  бюджет объявляются интересами, которые  терпят убытки. Однако и в России общественность уже научилась изображать то, что служит интересам государства и бизнеса, в виде непреложных законов разумного и эффективного ведения хозяйства:

"На самом деле  система социальных льгот ... в  первую очередь непрозрачна, неэффективна и нерыночна. Она искажает реальную экономическую картину. При нынешней системе практически невозможно подсчитать и учесть, сколько льгот и кем было востребовано за тот или иной период, какое ведомство их должно оплачивать и в каком объеме, воспользовался ли соответствующей льготой тот, кому она положена, или кто-то другой. И так далее" (РИА "Новости", 07.06.04).

Когда в заключение заходит  речь о злоупотреблении льготами, не остается никаких сомнений в том, что именно подразумевается под  так называемой "проблемой подсчета": очевидно, чем сильнее государство наступает на нуждающихся людей, тем важнее отличать "настоящих" нуждающихся от "мнимых".

Другой аргумент реформаторов заключается в том, что предусмотренные  законом льготы зачастую все равно  не предоставлялись:

"Правительство признаёт, что предусмотренные компенсации  приблизительно лишь наполовину  возместят прежние теоретические  права, однако при этом оно  напоминает, что для большинства  льготников некоторые права были  всего лишь теоретического характера" ("Нойе Цюрихер Цайтунг", 03.07.04).

Удивительный цинизм! Те, кто целенаправленно  осуществляет переход к рынку, ссылаются  на последствия этого перехода: раз  уж капитализм все равно подорвал старую систему снабжения, так почему бы пострадавшим совсем от нее не отказаться и не осознать преимущество денежных выплат! И уж конечно, абсолютно неуместным был бы выбор в пользу старой системы снабжения, а не в пользу рынка.

В придачу массы получают возможность оценить сокращение своего материального обеспечения как вклад в установление доверительных отношений между правящими и управляемыми:

"Самое плохое –  это когда государство берет  обязательства и не выполняет.  Это хуже, чем брать на себя  скромные обязательства, но во  что бы то ни стало добиваться  их исполнения, тогда у народа хотя бы не пропадает вера в государственную власть и все другие институты, которые тесно связаны с государственной властью" (выступление Путина на совещании с представителями профсоюзов, 28.11.01).

Ну и агитация! Вот  как, оказывается, создается доверие народа к государственной власти. Нет, глава государства не должен обещать народу благ, если все равно не хочет воплощать их в жизнь. Наоборот: он должен честно признаться, сколько вреда собирается нанести своим подданным – тогда, дескать, народ будет считать его по-настоящему правдивым президентом. Так, наперекор всей западной общественности, Путин доказал: уж кто-кто, а он-то разбирается в демократии!

Следующая задача социальных реформ:

Как достигнуть новых  успехов в экономическом росте через проблемы с жильем и расходы на медицинское обслуживание

Сектор здравоохранения  также подвергся воздействию  рыночных законов. Так что и в  области медицинского обслуживания многое из того, что по закону в принципе должно предоставляться бесплатно, можно получить в лучшем случае за взятку. И, разрушив рынком "доступное" медицинское обслуживание, правящие реформаторы предлагают себя в качестве друзей и помощников:

"Главная цель модернизации  российского здравоохранения –  повышение доступности и качества медицинской помощи для широких слоев населения... Гарантии бесплатной помощи часто носят декларативный характер. А люди так и не понимают, что могут получить бесплатно, а за что должны доплачивать".