Посткейнсианский анализ экономического роста и посткейнсианские рекомендации в области экономической политики

 

Адам Смит более оптимистично оценивал перспективу экономического роста в длительном периоде, делая  акцент на специализацию труда и  выгоды международной торговли, а  также на использование новых  технологий.

 

Карл Маркс делал упор на циклический характер развития экономики как следствие основного противоречия капитализма, обрекающего его на самоуничтожение.

 

С конца 30-х гг. начинается разработка моделей экономического роста.

 

В течение 1950-х и 60-х  гг. экономический рост стал одной из центральных проблем для экономистов и политиков в результате беспрецедентных темпов его, достигнутых развитыми странами мира, а также значительных различий в показателях роста у разных стран. При этом имело место некоторое беспокойство относительно нежелательных аспектов экономического роста. Речь шла о загрязнении окружающей среды, перегрузке транспортных путей, возможных ресурсных ограничениях и других внешних эффектах, в том числе нематериальных. Известно, что энергетическая отрасль относится к числу экологически грязных: 14 % всех вредных выбросов в атмосферу приходится именно на нее. Так, рост потребления энергоресурсов в последнее время в России оборачивается увеличением расходов в три раза на экологию, что объясняет удорожание энергоресурсов и рост тарифов.

 

Однако в 1972 г. на Конференции  ООН по окружающей среде в Стокгольме острота негативных проблем значительно  поубавилась, и представителями  бедных стран движение против экономического роста было несколько ослаблено. Граждан этих стран больше беспокоили вопросы, как прокормиться завтра, чем возможное накопление двуокиси серы в атмосфере

к 2050 г. А после первого  нефтяного шока 1973–1974 гг., когда  экономический рост был внезапно приостановлен, затем был намного  ниже, чем прежде, проблема «пределов роста» стала не очень актуальна. Но в 80-е гг. экономисты вновь обратились к проблеме экономического роста.

 

Перед нами стоит относительно скромная цель – выяснить факторы, которые управляют экономическим  ростом, увеличением ВВП и НД в целом и на душу населения в долгосрочной перспективе.

 

В этой связи французский  экономист Л. Столярю, отмечал в  своей работе «Равновесие и экономический  рост»: что осознание той истины, что недостаточно желать, чтобы иметь; и что невозможно работать в два раза больше и зарабатывать в два раза выше, или, вернее, невозможно для всех сразу. Но как бы ни были ограничены экономические ресурсы, всегда есть возможность использования их наилучшим образом. Ключевое понятие в экономике – оптимум.

 

 

 

 

 

1.2 Посткейнсианские модели экономического роста

Наиболее известные в экономической  теории классификации моделей экономического роста связаны с тем, как рассматривается  фактор научно-технического прогресса  в нем, а именно:

– не учитывается;

– учитывается, но как экзогенный, внешний фактор;

– учитывается, но как эндогенный, внутренний фактор.

 

Согласно этому критерию все  модели можно условно разделить  на три соответствующие группы: посткейнсианские модели Е. Домара, Р. Харрода, Н. Калдора; неоклассические модели Р. Солоу; современные модели экономического роста Р. Лукаса, Евсея Дэйвида Ромера и др.

Посткейнсианские модели предполагают использование кейнсианских постулатов: предпосылок и методов  анализа экономической конъюнктуры  в коротком периоде для описания экономических процессов в длительном периоде.

 

Рой Харрод изложил свои взгляды в области динамической теории

в 1939 г. Анализируя факторы  экономического роста, особое внимание уделил занятости рабочей силы, кроме  того, включил в свою модель эндогенную функцию инвестиций, основанную на принципе акселерации и ожиданиях  предпринимателей относительно совокупного спроса.

 

Так, если в предшествующем периоде спрос превысил предложение, предприниматели увеличивают предложение  в текущем периоде. Если спрос  меньше предложения в предшествующем периоде, то темп расширения производства в текущем – уменьшается. При равенстве спроса предложению темп роста остается неизменным.

 

Модель Домара, обнародованная в 1946 г., в свеей основе имеет производственную функцию В. Леонтьева (рис. 12.2) с постоянными  технологическими коэффициентами затрат факторов производства, т. е. с невзаимозаменяемыми факторами производства (L и K).

 

В таком случае соотношение  K/L = const, соответственно и темп прироста занятости будет равняться темпу  прироста капитала: ΔL = ΔK.

 

 

 

 

 

Рис. 12.2. Производственная функция В. Леонтьева

В качестве исходных предпосылок модели принято следующее:

– на рынке труда существует избыточное предложение, за счет этого  обеспечивается постоянство уровня цен;

– рынок благ изначально сбалансирован;

 

– фактором увеличения совокупного  спроса и совокупного предложения является прирост инвестиций.

 

В отсутствие технического прогресса  равенство темпов роста  национального продукта Y и капитала – основной признак динамического  равновесия, оптимума.

 

Представим графически интерпретацию равновесного роста  в модели

Е. Домара (рис. 12.3).

 

В первом квадранте представлен  график производственной функции, определяющей объем предложения, в третьем  квадранте – график функции сбережений, определяющей объем спроса. Во втором и четвертом квадрантах проведены  вспомогательные равновесные линии под углом 45° (биссектрисы).

 

Пусть в первоначальный период (t0) при объеме капитала К0 совокупное предложение составит Y0. Для достижения равновесия необходимо, чтобы в период t0 совокупный спрос был равен Y0, а  инвестиции равнялись I0. Тогда в периоде t1 объем капитала увеличится за счет инвестиций: К1 = К0 + I0, соответственно увеличится и совокупное предложение до величины Y1 и т. д.

 

 

 

 

 

 Рис. 12.3. Графическая  интерпретация равновесного роста  в модели Домара

 

 

 

Равновесный темп роста, по Домару, тем выше, чем больше равновесная норма сбережений и чем меньше капиталоемкость продукции.

 

Модели Харрода и  Домара в современной экономической  литературе в силу их кейнсианского  происхождения рассматриваются  обычно вместе. Они представляют преимущественно исторический интерес как определенная ступень развития экономической мысли. Коротко остановимся на упрощенной версии объединенной модели.

 

Как отмечалось выше, отправным  моментом моделей является инвестирование, имеющее своей целью расширение производственных мощностей.

 

В целях упрощения  будем считать, что G, Т и NХ равны  нулю, в уcловиях экономического равновесия AD = AS, a S = I. При заданной технологии капиталоемкость национального  дохода  будет некой константой (К/Y – постоянно), т. е. прирост совокупного предложения будет равен произведению инвестиций на капиталоотдачу: 

 

 

 

.                                               (12.1)

 

 

 

Это можно выразить по-другому 

 

 

 

                                           (12.2)

 

 

 

Откуда следует

 

 

 

                                         (12.2)

 

 

 

Если обе части равенства  разделить на I, то получим:

 

 

 

.                                        (12.3)

 

                                                                           

 

Чтобы формально установить связь между совокупным спросом и темпом роста инвестиций, обе части равенства умножим на (1 – МРС), получим темп роста инвестиций, который требуется для поддержания достаточно высокого уровня совокупного спроса:

 

 

 

                                   (12.4)

 

 

 

Таким образом, в этих моделях доход должен расти точно  такими же темпами, что и инвестиции для сохранения его равновесного уровня, т. е.  равновесный темп роста  будет поддерживаться при условии (рис. 12.4):

 

 

 

                                                   (12.5)

 

 

 

 

 

 

Рис. 12.4. Устойчивый объем  производства

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 12.5. Результат увеличения нормы сбережений и инвестиций:

Q – объем производства; I – инвестиции; d – амортизация; K – основной капитал

 

 

 

Объединенную модель Харрода–Домара называют моделью «на острие ножа», так как, если равновесие нарушено, то никаких встроенных стабилизаторов, возвращающих экономику в равновесное состояние, не существует. Следовательно, перспективы долговременного экономического роста в этих моделях неустойчивы. Харрод и Домар поэтому считают, что для поддержания равновесного темпа роста государство должно активно использовать меры фискальной и денежной политики воздействия на сбережения.

 

Хотя модели Харрода  и Домара в настоящее время  широко не используются в макроэкономическом анализе, однако они позволяют иметь представление о кейнсианском подходе к исследованию проблем экономического роста.

 

К 50-м гг. XX в. накопление капитала и новые технологии стали  преобладающими факторами, воздействующими на экономику, что дало новый импульс к поиску источников и параметров устойчивости экономического роста, а также к определению критериев его оптимальности. Тем более, что модель Харрода–Домара абстрагируется, по сути, от технического прогресса.

 

В течение 1950-х и 60-х гг. экономический рост стал одной из центральных проблем для экономистов и политиков в результате, как отмечалось выше, беспрецедентных темпов его, достигнутых развитыми странами мира, а также значительных различий в показателях роста у разных стран. Поэтому, начиная с середины 1950-х гг. в области теории макроэкономической мысли большей популярностью стали пользоваться неоклассические модели экономического роста, производственные функции которых допускали взаимозаменяемость факторов производства.

 

 

 

1.3 Современные модели экономического роста

 

 

 

Важный теоретический  прорыв в исследовании экономического роста начался с середины 80-х  гг. XX в. Ряд известных ученых использовали новые подходы к построению моделей  экономического роста. Это в основном представители американской экономической мысли: Д. Ромер, Р. Лукас,

Ф. Агийон, П. Хоувитт, Дж. Гроссман, Э. Хэлпман и их последователи. Они предусматривали возможность  генерации макроэкономической системой технологических изменений, т. е. технологические изменения рассматривались как внутренне присущие данной системе эндогенные свойства. В результате при одном и том же соотношении затрат традиционных факторов производства – труда и капитала – моделируемая система формирует дополнительные импульсы к росту.

 

Это происходит в основном благодаря накоплению человеческого  капитала  как способности к  активной инновационной деятельности, проявляющейся в создании новой  техники, усовершенствовании продукта и производственных процессов. Человеческий капитал является условием производительной деятельности, это накопленный работником образовательный и квалификационный потенциал. Чем выше этот потенциал, тем  более восприимчив человек к новому знанию, более мобилен в отношении переподготовки и тем эффективнее используются им материальные ресурсы. Наоборот, если потенциал недостаточен, возможны потери от неадекватных действий или принимаемых решений. С учетом сложности и масштабности современных технологий данные потери могут быть огромные, губительные, катастрофические наконец. Поэтому инвестиции в человеческий капитал в США, например, в два раза превосходят инвестиции в физический капитал.

 

По мнению Роберта  Лукаса, инвестиции в человеческий капитал конкретного индивида приводят к росту производительности труда  не только непосредственно его, но и других. Речь идет о существовании своего рода положительных внешних эффектов, возникающих в результате инвестиций в человеческий капитал. По оценке Р. Лукаса, этот эффект весьма значителен. Так, эластичность объема выпуска для США по отношению к внешнему эффекту человеческого капитала составляет 0,4. Это означает, что образование, профессиональная подготовка, другие составляющие человеческий капитал должны в интересах государства субсидироваться в гораздо большей степени, чем это делается сейчас. (К такому выводу приходит Р. Лукас).

 

В современных условиях растет интерес к осмыслению роли науки в процессе мирового экономического развития. Важность и значимость накопления новых знаний для успешного экономического развития отдельных отраслей и общества в целом не вызывает серьезных возражений на интуитивном уровне. Тем более что за этим стоит исторический опыт нашей цивилизации. Сложнее обстоит дело с его теоретическим обоснованием.

Это тем более актуально, сейчас, когда развитие науки требует значительных затрат людских и материальных ресурсов, т. е. является довольно дорогим удовольствием.

 

По поводу установления связи между сферой НИОКР и  экономикой предлагается как минимум, три различных подхода:

 

1)    наука трактуется  как функциональная подсистема экономической системы;

 

2)    наука в  определенной мере автономна  от экономики;

 

3)    наука самоценна  сама по себе и должна развиваться  независимо от экономической  ситуации и конъюнктуры.

 

Связь между дополнительными  затратами на науку, на повышение научно-технического потенциала и получаемыми в итоге результатами, таким образом не столь прямолинейна. Во всяком случае пока нет четких и поддающихся однозначному выражению критериев, позволяющих интегрально оценить научно-технический потенциал и сопоставлять ценность научных результатов. Сделать это можно лишь спустя большой промежуток времени. Не случайно большинство Нобелевских премий присуждено за открытия многолетней давности.

 

Проследить причинно-следственные связи между показателями экономической динамики и получением новых научных результатов также проблематично. По крайней мере, на макроэкономическом уровне они сильно опосредованы.

 

В итоге вопрос о том, какой уровень финансирования НИОКР  можно считать оптимальным для  развития национальной экономики, а какой – избыточным или недостаточным – пока остается без ответа. Хотя приводятся оценки, согласно которым норма прибыли от инвестиций в сферу НИОКР частных промышленных компаний США на конец ХХ века варьировала на уровне фирм от 3 до 54 %, а на уровне отраслей от 0 до 36 %. В среднем ежегодная норма прибыли от частных инвестиций в сферу НИОКР была оценена в 20–30 %.