Командно-административная экономика: природа, причины возникновения и последствия функционирования

К достоинствам командно-административной системы можно отнести также  и то, что плановый выпуск продукции  в значительной степени фильтрует  ассортимент производимых товаров  и услуг, исключая из него те товары и услуги, которые пагубно воздействуют на физическое и нравственное состояние общества, но пользуются спросом при рыночной экономике. К таким товарам и услугам можно отнести, например, рестораны быстрого питания, «боевики» американского образца, бесчисленные ток-шоу, продукцию сексуальной направленности и много другое.

Помимо вышеперечисленных  достоинств командно-административная система обладает и рядом серьёзных  недостатков, из-за которых, считают  многие, сама мысль о построении социалистического государства  носит утопический характер. Итак, рассмотрим эти недостатки.

3. Недостатки командно-административной  системы.

В качестве главного недостатка командно-административной системы  выделяют невозможность плановых заданий  объективно отражать потребности общества в тех или иных товарах. Ведь для  того, чтобы определить, сколько  единиц каждого продукта нужно обществу, Центр должен обладать информацией  о потребностях людей, их вкусах и  предпочтениях. Ф.Хайек называл эту информацию «рассеянным знанием», указывая на то, что она рассредоточена между людьми и не может быть сконцентрирована в едином Центре. В рыночной экономике эта информация находит своё отражение через механизм колебания цен (изменение относительных цен и предельных норм замещения являются тем ориентиром, который подсказывает производителям, что производить, а потребителям – что покупать), при плановой экономике такой механизм отсутствует, а значит, считают многие, плановая экономика в принципе не может точно определить, сколько каких товаров необходимо обществу. Существует однако мнение, что прогресс в области вычислительных технологий позволит ликвидировать ограниченность сбора и обработки информации планирующим органом, а потому «с развитием информационной техники можно будет смоделировать весь процесс производства и потребления для всего человечества в целом» [16]. Но противники этого мнения приводят следующий аргумент: хозяйственная жизнь характеризуется неопределённостью, а потому даже самая мощная вычислительная техника не сможет с абсолютной точностью спланировать необходимый объем и ассортимент выпуска продукции, поскольку предусмотреть все изменения в хозяйственной жизни не представляется возможным. Иными словами, даже если удастся собрать всю полноту информации о наличных ресурсах и потребностях в тех или иных товарах на какой-то конкретный момент, то через определённое время эта информация не будет объективно отражать реальность вследствие изменений в хозяйственной жизни,  изменения же эти непредсказуемы, поэтому они не могут быть учтены плановым заданием. Так, австрийский экономист Людвиг фон Мизес рассматривает шесть больших групп факторов, которые, по его мнению, приводят экономику в постоянное движение: изменения в природном окружении, в численном составе населения, в величине и распределении капитала, в технике производства, в общественной организации труда, а также изменения в структуре спроса потребителей [Мизес Л. “Социализм”, М. 1994, с. 131]. Конечно, не все эти факторы являются абсолютно непредсказуемыми. К примеру, динамику численности населения можно не только достаточно точно прогнозировать, но и непосредственно оказывать на неё влияние с помощью инструментов демографической политики, а изменения в технике производства при командно-административной системе учитываются плановым заданием, поэтому их предсказывать не нужно. Однако точно предугадать, например, изменения в природном окружении – это действительно задача практически невыполнимая. Ведь невозможно за несколько лет сказать, какой год будет урожайный, а какой – нет, когда и где произойдут природные катаклизмы и каковы будут масштабы разрушений, принесённых ими.

Трудно не согласиться, что  «рассеянный» характер информации о  потребительских предпочтениях, а  также фактор неопределённости, присутствующий в хозяйственной жизни, не позволяют  плановым заданиям (даже при использовании  самой современной вычислительной техники) со стопроцентной точностью  определять, в каком объёме и какие  товары необходимо производить, чтобы  полностью удовлетворить нужды  общества. Однако нужно отметить, что  и в рыночной экономике не выпускается  тот объём и ассортимент товаров, который на сто процентов соответствует потребностям населения. В идеальной модели рыночной экономики капиталы моментально перемещаются из менее рентабельных отраслей в более рентабельные (то есть из тех отраслей, где спрос становится ниже, чем предложение, в те отрасли, где спрос, наоборот, начинает  превышать предложение). На практике всё обстоит сложнее. Развитие фондовых бирж действительно позволяет достаточно быстро перемещать финансовые активы из одних отраслей в другие, однако эти финансовые потоки не преобразуются мгновенно в производственные фонды – на это нужно время. Поэтому при изменении спроса на какой-либо товар предложение не реагирует сразу же (при условии, конечно, что запасов на складах не хватает, чтобы полностью удовлетворить возросший спрос). К тому же производители не начинают моментально расширять производство, а проводят сначала маркетинговые исследования с целью выяснения, являются ли причины, обусловившие возрастание спроса, временными или нет, а это ещё больше увеличивает задержку реакции предложения на возросший спрос. Аналогичная ситуация происходит, если спрос на какой-то товар падает: предприятия не уменьшают моментально объёмы выпуска, а продолжают какое-то время работать  в прежнем режиме, производя при этом избыточную продукцию (к примеру, в результате падения спроса на продукцию отечественного автомобилестроения, осенью 2002 года завод "АвтоВАЗ" столкнулся с кризисом перепроизводства: в середине октября количество нераспроданных автомобилей на площадках завода и его дилеров достигло 75000, при этом вице-президент "АвтоВАЗа"  по маркетингу, сбыту и техническому обслуживанию автомобилей В.Кучай заявил: «Темпы продаж автомобилей у нас сейчас ниже темпов их выпуска примерно на 100-300 автомобилей в сутки» [В.Кудров в статье «Так что же погубило советскую экономику?» ]).

Таким образом, возникает  вопрос, может ли теоретически (например, с развитием электронно-вычислительных машин) плановая экономика обеспечивать выпуск такого объема и ассортимента товаров, который пусть и не на 100 процентов будет соответствовать  нуждам населения (ведь  стопроцентное  соответствие не обеспечивает и рыночная экономика), но будет близок к реальным потребностям общества? Или же серьёзные  несоответствия плановых заданий истинным потребностям населения во времена  СССР были вполне закономерны? Наверное, теоретические изыскания не могут  дать ответ на этот вопрос – для  этого необходимо провести дорогостоящие  практические исследования, которые  не по карману независимым исследователям.

В качестве недостатка командно-административной системы многие выделяют также и  то, что Центр, «стремясь расписать  номенклатуру выпускаемой продукции  в натуральном выражении вплоть “до гвоздя”, должен содержать огромный бюрократический аппарат, поглощающий  значительные трудовые и материальные ресурсы»[13]. Назвать точно размер бюрократического аппарата при СССР невозможно, поскольку списки номенклатуры являлись секретными и о ней официально ничего не сообщалось. Поэтому данные разных исследователей рознятся, но в  целом порядок цифр у большинства  из них остаётся схожим. М.С. Восленский в своем классическом труде "Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза" оценивал общую численность "правящего класса номенклатуры в СССР" в 3 млн. человек [М.С.Восленский  Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. - М.: "Советская Россия" совм. с МП "Октябрь", 1991, стр 153], имея ввиду 750 тысяч собственно номенклатурщиков и втрое большее число членов их семей. При этом, однако, всю "номенклатуру партийного, кагебистского и дипломатического аппарата" он оценил в 250 тысяч человек (100 тысяч - высшее звено, 150 тысяч - низшее), остальные полмиллиона по его оценке составляли руководители предприятий, учреждений, учебных заведений. В.П.Мохов в диссертации на тему «Эволюция региональной политической элиты России (1950-1990 гг.)» определил численность номенклатуры примерно в 2 млн. человек [8] или 1.5 % от численности занятых в народном хозяйстве страны. Профессор Ерёмин в своей книге “Объективные источники экономического развития при социализме” определил размер бюрократического аппарата в 2,3 млн. человек (2 % всех занятых). Государственный аппарат при этом составлял, по его мнению, менее 1, 5 млн человек. Цифры, содержащиеся в приложении к постановлению Секретариата ЦК от 10.04.1991 «Об основных направлениях кадровой политики партии и методах ее реализации» (Прил. VIII, док.17, л.1), говорят о том, что членами КПСС являлись «более 406 тысяч руководителей учреждений и организаций и свыше 1,5 миллиона работников административно-управленческого аппарата»[8].

Таким образом, мы видим, что  оценки численности номенклатуры при  СССР рознятся в пределах от 2 до 4 млн человек. Интересно сравнить эти цифры с численностью бюрократического аппарата в США. Бельгийский экономист Э.Мандел в своей книге "Власть и деньги" (М., 1992) дает для США первой половины 80 - х такие цифры: численность государственных служащих - 16, 2 млн., а "административные работники в промышленности" составляют  18,2 млн. человек. Тут - при сумме в 34 млн. - нет банковских, торговых, транспортных, кооперативных и т. д. "управленцев". По данным же американских авторов книги "Основы американской экономики" (М., 1993), количество служащих федеральных органов США возросло к 1990 г. до 3 млн. чел., а в местных органах власти (включая штаты) - до 15, 2 млн. человек. Уже это дает цифру 18, 2 млн человек, которую «надо по меньшей мере, удвоить за счет аппарата сотен тысяч частных компаний (производственных, торговых, финансовых, юридических, транспортных и т. д.)». Таким образом, Ерёмин, к примеру, считает, что "управленческая нагрузка" (накладные расходы) в США была, как минимум в 2,5 - 3 раза больше, чем в СССР». В своей книге "Объективные источники экономического развития при социализме" он пишет: «А сколь громадны издержки бумажной карусели в США! Ежегодно в той же системе Минобороны заключается 155 миллионов контрактов (в среднем по 400 тысяч в день!). Их заключение регулируется документами, составляющими 30 тысяч страниц, и бывает, что бумажная документация к одному контракту весит тонну. У нас в годы Советской власти при всех изъянах и в помине не было того бюрократического навала, который неизбежно рождает частнособственническое устройство». Действительно, в США издержки на содержание бюрократического аппарата огромны. На его содержание идёт «примерно половина налогов, которые платят американцы - налогоплательщики, или 8% от Валового Внутреннего Продукта (ВВП) США».

Интересную оценку даёт Владимир Мохнач в статье «Воруют ли русские?»  Он приводит данные о том, что «в начале 1997 года центральный аппарат  Российской Федерации в 2,7 раза превосходил  суммарную численность аппарата СССР, РСФСР и ЦК КПСС»[26].  При  этом автор иронично замечает, что  «ельцинский режим вполне может  оказаться бюрократическим рекордсменом всемирной истории». Аналогичная  информация сообщается и в "Парламентской  газете": «Подсчитано, что за последние  семь лет бюрократический аппарат  ельцинской России по сравнению с  Россией советской вырос в 2,5 раза, а расходы на него — в 9 раз».

Справедливости ради надо заметить, что не все исследователи  оценивают численность  бюрократического аппарата СССР в 2-4 млн. Так, С.Г.Кара-Мурза даёт оценку примерно в 5 раз выше, однако даже такая оценка позволяет говорить о том, что численность бюрократического аппарата в СССР была меньше, чем в США, а после развала Союза она не снизилась, а, напротив, возросла. В своей книге «Идеология и мать её наука» Кара-Мурза пишет: «…очень много говорилось о том, что советское государство отягощено крайне разбухшим бюрократическим аппаратом. Это была заведомая неправда при сравнении его по этому критерию с либеральными государствами Запада (причем известны были и количественные данные, и их теоретическое обоснование)… В государственном аппарате управления в СССР было занято 16 млн. человек. Около 80% его усилий было направлено на управление народным хозяйством . Сегодня в госаппарате РФ 17 млн. чиновников. Хозяйством госаппарат принципиально не управляет (75% его приватизировано, остальное парализовано), а населения в РФ вдвое меньше, чем в СССР. Можно считать, что «относительное разбухание» чиновничества в результате либеральной революции десятикратно!».

Таким образом, мы имеем все  основания поставить под сомнение  утверждение о том, что «для работы сложного механизма централизованной экономики требуется огромное количество управляющих, планирующих, рассчитывающих и проверяющих чиновников». Однако бюрократическому аппарату СССР помимо большой численности в упрёк  ставят также его коррумпированность. Действительно, коррупция в номенклатуре присутствовала, однако нельзя не отметить, что коррумпированность чиновников после распада Союза возросла во много раз. В мае 2002 года фонд «ИНДЕМ»  опубликовал результаты своего исследования «Диагностика российской коррупции». Согласно, Индексу восприятия коррупции (CPI-Corruption Perception Index), предложенному организацией Transparency International, Россия занимает 71 место из 102, последнее из которых отдано Бангладеш. Таким образом, Россия по коррумпированности находится на одной ступени с Гондурасом, Индией, Танзанией, Зимбабве и Кот д'Ивуаром. По оценкам ученых, общая сумма взяток от предпринимателей чиновникам составляет порядка 33,5 миллиардов долларов и сравнима с доходной частью федерального бюджета (получается, что коррупционеры получают от бизнеса примерно столько же, сколько само государство) [20].

Высокая степень коррумпированности наблюдается во всех странах с  переходной экономикой, и есть  основания  полагать, что с развитием рыночных принципов она будет снижаться. СPI подвергался статистическим исследованиям совместно с индексом экономической свободы (Index of Economic Freedom – IEF), разрабатываемым The Heritage Foundation и газетой The Wall Street Journal, который оценивается как средний балл от 1 до 5 по таким факторам как уровень торгового протекционизма, налоговое бремя, государственное вмешательство в экономику, инфляция, барьеры для потоков капитала, ограничения в банковском деле и на финансовых рынках, защита прав собственности, регулирование цен и зарплаты, черный рынок. По данным за 1999 год Россия получила 3,7 балла, т.е. как преимущественно страна с несвободной экономикой, заняв 131-е место. Можно спорить о справедливости такой оценки, но здесь важно иное: исследования показали, что коррупция тем больше, чем меньше экономической свободы. Изменение IEF на 0,75 пункта  вызывает изменение СРI на 1,5 пункта (по данным за 2002 год CPI для России CPI равен 2,7). Грубо говоря, при повышении IEF России с 3,7 до 2,3 (уровень Португалии), можно было бы ожидать сокращения масштабов коррупции примерно на 40-50 %. Но в любом случае, никакие преобразования не искоренят коррупцию полностью, она будет всегда - будь то плановая экономика или же рыночная. Поэтому говорить о том, что коррупция бюрократического аппарата при СССР  была обусловлена самой хозяйственной системой – не совсем правильно, к тому же оценить степень коррумпированности номенклатуры при СССР не представляется возможным – можно только констатировать тот факт, что она была.

К недостаткам командно-административной системы можно отнести и то, что у производителей отсутствуют  стимулы повышать качество  товаров  массового потребления и внедрять более эффективные производственные технологии. Причина тому – отсутствие конкуренции. Ведь при отсутствии альтернативы покупателям не остаётся ничего иного, как покупать товары единственного  производителя. К тому же мягкие бюджетные  ограничения (о них речь пойдёт в  следующей главе) позволяют предприятию  функционировать неэффективно, так  как оно в принципе не может  обанкротиться. В какой-то степени был прав Е.Т.Гайдар, когда писал, что при командно-административной системе «сохранение позиции руководителя прямо зависит от его лояльности по отношению к вышестоящему начальству, выполнения значимых для руководства заданий по объектам и номенклатуре выпуска, но отнюдь не от эффективности использования ресурсов и финансовых результатов», так как «масштабы выделяемых в распоряжение предприятий финансовых и кредитных ресурсов формируются в процессе иерархических торгов и крайне слабо связаны с финансовыми результатами деятельности». Это, по мнению Гайдара, и является главным недостатком социалистической экономики. «Именно жесткая связь эффективности и финансовой устойчивости с сохранением контроля над соответствующими ресурсными потоками — важнейший механизм, обеспечивающий рыночной экономике успех в соревновании с социализмом», - пишет он. Конечно, в идеальной модели командно-административной системе само государство (а не конкуренция, как при рыночной экономике) должно контролировать эффективность функционирования предприятий и стремиться повышать качество выпускаемых товаров, однако во времена СССР это получалось не всегда.