ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
РЕГИОНА
Задачи возрождения и
укрепления российской государственности
делают всё более актуальной проблему
экономической безопасности страны.
Экономическая безопасность является
подсистемой в рамках общественной
безопасности и находится в системном
взаимодействии с государственной
безопасностью посредством пересечения
их общих блоков и элементов. Закон
РФ «О безопасности» определяет безопасность
вообще как «состояние защищённости
жизненно важных интересов личности,
общества и государства от внутренних
и внешних угроз» [1]. Экономические
факторы входят в число фундаментальных
характеристик общественной безопасности.
«Социальная безопасность – состояние
общества, в том числе всех основных
сфер производства, социальной сферы,
… внешней безопасности, культуры,
при котором обеспечивается…
уровень социальных условий и
предоставляемых социальных благ, …
определяющих качество жизни человека
и общества в целом и гарантируется
минимальный риск для жизни, физического
и психического здоровья людей» [2]
Безопасность вообще и
экономическая безопасность в частности
отражают социальную динамику, содержат
временной вектор, ориентированный
в будущее. Атрибутом экономической
безопасности является обеспечение
устойчивого и эффективного развития
посредством выявления правильных
пропорций между факторами эффективного
развития в настоящем и будущем,
между текущими и перспективными
потребностями. «Термин “устойчивое
развитие” вошёл в обиход учёных
и политиков чуть больше 20 лет
назад… В Докладе Международной
комиссии по окружающей среде и развитию…
под устойчивым понимается такое
развитие, которое удовлетворяет
потребности настоящего времени, не
подрывая способности будущих поколений
удовлетворять свои потребности»[3].
Катастрофа 90-х годов привела
к колоссальному ослаблению не только
политической и военной, но и экономической
безопасности России – достаточно
напомнить, что за первое десятилетие
«реформ» из страны было вывезено материальных
и финансовых ресурсов на сумму порядка
триллиона долларов, а общие потери
экономики, по оценке академика и
бывшего премьер-министра Е.Примакова,
более чем в 2 раза превысили потери
советского народного хозяйства за все
годы второй мировой войны [4]. Общеизвестен
и тот факт, что объём валового продукта
снизился к концу 90-х гг. до 40% от уровня
1990 г., а в наиболее конкурентоспособных
на мировом рынке высокотехнологичных
отраслях – в 8-10 раз. Разрушение социально-экономической
структуры аграрного сектора экономики
подорвало продовольственную безопасность
страны; в потреблении продуктов питания
доля импорта достигла 70%.
Восстановление реальной
экономической безопасности России
потребует многих лет напряжённого
труда и значительных военно-политических
усилий по укреплению государственного
суверенитета. Совершенно очевидно, что
проблемы безопасности и суверенитета
неразрывно связаны. Не способная обеспечить
свою военно-политическую, экономическую
и идеологическую безопасность страна
по определению не может быть независимой;
с другой стороны, последовательность
и твёрдость в защите государственного
суверенитета создаёт такие предпосылки
и условия развития, которые способствуют
укреплению безопасности.
В научной литературе вопросы
сущности, критериев и показателей
экономической безопасности обсуждаются
в настоящее время весьма активно;
получили известность системы показателей,
разработанных экспертами СБ РФ, С.Ю.Глазьевым,
В.К.Сенчаговым и другими авторами
[5]. Как правило, исходным критерием
этих систем выступают абсолютные и
относительные показатели объёма и
динамики валового продукта – его
общей величины и величины в расчёте
на душу населения, места страны по
этим показателям в мировом рейтинге.
По абсолютным показателям валового
продукта Россия в настоящее время
приблизилась к объёмам рубежа 80-90-х
гг. прошлого века, что позволило
ей войти в десятку крупнейших
экономик мира – достижение, при
оценке которого нельзя не вспомнить
о втором месте СССР в мировом
рейтинге крупнейших экономических
держав и о том, что за истекшее
с той поры время группировка
высокоразвитых стран нарастила
свой экономический потенциал на
60%, развивающиеся страны – ещё
значительнее, а Китай – в несколько
раз. По показателям же относительной
величины валового продукта в расчёте
на душу населения Россия находится
в середине второго десятка, а
по интегральным показателям индекса
развития человеческого капитала сместилась
в седьмой десяток стран мира.
К числу ключевых абсолютных показателей
экономической мощи относится и
величина трудовых ресурсов страны, и
демографическая катастрофа последних
десятилетий повлияла на существенное
ухудшение этого показателя; попытки же
его улучшения посредством внешней трудовой
миграции чреваты подрывом экономической,
а в перспективе - и социально-политической
безопасности государства.
Важнейшее значение при оценке
экономической безопасности имеют
и индикаторы эффективности и
конкурентоспособности производства,
особенно соотносительно с мировыми
показателями. В наше время никакая,
даже самая крупная и самодостаточная
по ресурсообеспеченности экономическая
система не может эффективно развиваться
без интеграции в глобальное хозяйство;
изоляционизм неизбежно ведёт к
отставанию в наиболее прогрессивных
наукоёмких отраслях, а тем самым
– и к снижению экономической
безопасности. По ключевым показателям
эффективности – производительности
труда, ресурсо- и капиталоотдаче –
за годы «либерализации» произошло
ухудшение в полтора-два раза.
Возрастание доли отраслей низких степеней
переработки в валовом продукте
и экспорте усилило колониально-сырьевой
характер экономики и повысило степень
её зависимости от более развитых
странах. Нельзя говорить о перспективах
устойчивого эффективного развития
и об экономической безопасности
в условиях зависимости от нефтегазовой
«иглы» и наполнения внутреннего
рынка готовой продукции за счёт
импорта. Ключевое значение при оценке
состояния экономической безопасности
страны имеет выявление того уровня,
«этажа» мировой экономики, на который
встраивается национально-государственная
экономическая система. Если на мировом
«хай-тек» рынке доля США составляет
36% Германии – 16%, Китая – 6%, то доля
России – не более 0,6%, что очевидным
образом отражает зависимость нашей
страны от государств, определяющих в
современном мире направления научно-технического
прогресса. В этом же контексте следует
оценивать и такие показатели,
как доля инновационных предприятий
в их общем числе и доля инновационной
продукции в её общем выпуске.
В России доля инновационных предприятий
составляет, по разным оценкам, от 9 до
11% (в Южном федеральном округе
– 3%), в то время, как в Великобритании
– 39, во Франции – 46, в Германии –
66, в Ирландии – 75%, в США и Японии
– 70-80% от общего числа предприятий
[6].
Далеки от пороговых показателей
безопасности и стабильности и социальные
индикаторы. По важнейшим из них
– доля населения с доходами ниже
прожиточного минимума, отношение среднедушевого
дохода на члена семьи к прожиточному
минимуму, децильный коэффициент
– даже официальные данные демонстрируют
уровни, признаваемые во всём мире как
крайне опасные для социальной стабильности.
Так, по официальной оценке, децильный
коэффициент составляет 14:1, в то
время как социально опасным
считается превышение соотношения
10:1; в США оно составляет ныне
примерно 8:1, в крупных западноевропейских
странах – 5-6:1, в странах «функционального
социализма» (Скандинавия, Швейцария,
Австрия) и в Китае – 3-4:1. Между
тем, по оценкам учёных РАН, децильный
коэффициент в России в действительности
составляет ныне порядка 40-45:1, а по мнению
экономистов из лагеря оппозиции
– не менее 50:1 [7] . Не способствуют социальной
стабильности, устойчивому развитию
реального сектора экономики
и предпринимательской активности
и высокие показатели инфляции –
они за минувший год хотя и несравнимы
с астрономическими цифрами гиперинфляционного
периода первой половины 90-х гг.,
но по набору товаров потребительской
корзины едва ли ниже 30-35%, что существенно
превышает как обещанный правительством
максимум, так и все широко рекламируемые
надбавки к зарплатам и пенсиям.
Пороговыми показателями экономической
безопасности по инфляции С.Ю.Глазьев
и В.К.Сенчагов считают 20-25% инфляционного
роста цен за год, и вряд ли можно
сомневаться, что в прошлом году
этот порог превышен.
Относительно благополучно
выглядят по пороговым критериям
такие показатели экономической
безопасности, как уровень безработицы,
объёмы и отношение к валовому
продукту внешнего и внутреннего
государственного долга, доля расходов
на обслуживание и погашение государственного
долга в расходах государственного
бюджета и дефицит госбюджета.
Более того, по последнему показателю
знак «обратный», т.е. имеет место
профицит бюджета (в 2007 г. – 1,796 трлн руб.
[8]), однако анализ его использования
неизбежно порождает вопросы
о том, в какой степени способствует
экономической безопасности страны
и укреплению её суверенитета финансово-денежная
политика правительства.
Можно сказать, что критика
этой политики стала общим местом,
однако изменений к лучшему не
происходит. Команда Кудрина продолжает
размещать средства золотовалютных резервов,
стабилизационного фонда, профицитные
ресурсы госбюджета за пределами России,
в иностранных финансовых институтах.
Достигшие рубежа в полтриллиона долларов
золотовалютные резервы вывели Россию
по этому показателю на третье место в
мире, но при этом они, по оценке того же
академика Е.Примакова, в пять раз превышают
целесообразный максимум, - и это при том,
что страна по уровню жизни населения
отстаёт, по крайней мере, от семи десятков
других стран мира.
C точки зрения интересов
криминально-компрадорской олигархии
и коррумпированного чиновничества,
нынешняя российская экономика
– отнюдь не «переходная» не
«транзитивная» (как по-прежнему
говорится в учебниках и в
действующем Государственном образовательном
стандарте по экономической теории).
Нет, это вполне сформировавшаяся
и весьма выгодная для них
система выкачивания ресурсов
из России, не имеющая никаких
других целей, кроме увеличения
зарубежных счетов нынешней «счётократии»,
превратившейся в главную угрозу
для государственной безопасности
России. В соответствии с интересами
«счётократии» и рецессирующей
экономики ряда стран «золотого
миллиарда», средства, выручаемые от
экспорта сырья, должны направляться
не на модернизацию российского
народного хозяйства, не на
рост уровня жизни граждан
России, не на укрепление её
обороноспособности, а оседать в
зарубежных финансовых институтах.
Центральный Банк официально
объявил о финансовых потерях,
вызванных размещением средств
Стабилизационного фонда в находящихся
на грани краха американских
ипотечных банках. Выясняется, что
«накопленные Россией в Стабфонде
миллиарды долларов пойдут, оказывается,
не в российскую экономику,
а на поддержку едва не рухнувшейся
американской финансовой системы…
Минфин отобрал 15 контор, имеющих
якобы самую высокую репутацию
на мировых финансовых рынках.
И что же мы видим? В числе
15 «избранных» оказались два крупнейших
американских ипотечных агентства
— Fannie Mae и Freddie Mac. В ноябре прошедшего
года, напомним, именно их более
всего поразил разразившийся
в Америке ипотечный кризис
— за один день акции обеих
компаний подешевели соответственно
на 29 и 25%. Соответственно, у них
образовались и огромные долги.
И вот долговые обязательства
этих компаний (даже не акции,
заметьте) Минфин и избрал в
качестве наиболее «оптимального»
размещения нашей национальной
«копилки». Иными словами, накопленные
в Стабфонде деньги пойдут
на оплату долгов, которых наделали
миллионы американцев, набравшие кредитов
у этих компаний и не сумевшие с ними расплатиться!
Проще говоря, российские деньги могут
попросту сгореть в топках разоренных
американских корпораций» [9].
Не решаются и другие насущные
вопросы, крайне важные в аспектах политической
и экономической безопасности –
структурная перестройка экономики,
развитие новейших отраслей, обеспечение
армии необходимым вооружением
и разработка новых вооружений, реализация
космических проектов и многое другое.
Весьма показателен в этом отношении
ответ, который вынужден был дать
первый вице-премьер Д.Медведев российским
рыбакам, сетовавшим на отсутствие защиты
от произвола норвежских пиратов
– наши военные корабли не смогли
защитить рыбаков, потому что кораблей
этих «просто нет». Проблема, между
тем, заключается в том, что при
продолжении прежней финансовой
политики ни этих, ни каких-либо других
ни военных, ни гражданских, ни морских,
ни космических кораблей у России
не будет.
Известно высказывание одного
из Ротшильдов о том, что управление
финансами страны означает возможность
полного господства над этой страной.
Россия в настоящее время является
страной со внешнеуправляемой финансовой
системой. Внешнее управление осуществляется
различными методами и посредством
разных инструментов, в том числе
- достаточно сложных и зависящих
от объективных процессов финансовой
глобализации. Но есть аспекты этой
зависимости, в гораздо большей
степени определяемые субъективной
политикой правящих кругов, чем объективными
факторами. К числу именно этих аспектов
относятся принципы и механизмы
размещения и использования средств
золотовалютных резервов, стабилизационного
фонда (или его нынешних «наследников»),
условия функционирования в стране
иностранной валюты. Определение
минимально необходимых и максимально
целесообразных значений финансовых резервов,
их размещение на условиях, обеспечивающих
полноту экономического суверенитета
и направление средств, превышающих
целесообразный максимум на решение
актуальных задач экономического и
социального развития – фундаментальные
условия экономической безопасности.
Россия сегодня, можно сказать, висит на
финансовых «крючках», за которые нынешние
ротшильды могут дёргать, когда и как им
заблагорассудится. Один из известных
примеров тому – бесконечные претензии
к России со стороны пресловутой фирмы
«Нога», финансовых спекулянтов, скупивших
её активы, «независимого» французского
суда, неоднократно налагавшего аресты
на средства российских предприятий и
учреждений, в том числе Банка России и
объявившего о намерении ареста средств
Стабилизационного фонда.
Угроза такого ареста постоянно
воспроизводится также вследствие
многочисленных решений европейского
суда по правам человека, обязывающих
российское правительство осуществлять
выплаты «экономическим жертвам» военных
действий в горячих точках. Суммы
выплат в каждом случае очень часто
исчисляются сотнями тысяч евро,
причём в последнее время претензии
к российскому правительству
приобретают всё более абсурдный
характер – так, одна из «жертв»
потребовала компенсации за ущерб,
нанесённый бизнесу. Ущерб, возможно, действительно
был нанесён, но почему претензии
предъявлены российскому государству,
а не террористам, не их финансовым
спонсорам или политическим покровителям
в других странах, не тому же, например,
правительству Великобритании, самым
вызывающим образом в течение
многих лет укрывающему на своей
территории всякого рода бандитов,
террористов и иных врагов России?
Подобного рода риторические вопросы
заставляют вновь обратиться к отнюдь
не риторической проблеме необходимости
сохранения российского членства в
явно антироссийских организациях. Министр
иностранных дел России С.Лавров
совершенно справедливо обратил
внимание на отсутствие логики в том,
что «Россию воспринимают как
неотъемлемую часть Европы только в
правочеловеческом измерении, отказывая
нам в этом в военно-политических
и экономических делах» [11]. В этих
условиях не логичнее ли было бы, с точки
зрения интересов государственной
безопасности России, следовать примеру
Китая и проводить политику жёсткого
отпора террористам и сепаратистам
вместо заигрывания с ними, выплаты
«дани» в форме субсидий из федерального
бюджета, бесконечных привилегий и
уступок, а то и откровенных капитуляций,
многократно повторявшихся в
течение последних двух десятилетий,
несмотря на все решительные заявления.