Модели политического лидерства российских президентов

Президентское лидерство Ельцина развивалось  в обстановке жесткой конкуренции категорий. Демократия и реформы — ключевые содержательные характеристики, существовавшие как фактор противопоставления его политического курса всему "советскому". Лидерство Ельцина, таким образом, стимулировало в массовом сознании антисоветскую тематику, которая, во-первых, встречала активное сопротивление значительной части общества, сохранившей лояльность к этой категории, и, во-вторых, не стала основой выработки адекватной по широте альтернативы. Претензии Ельцина стать "прототипом" демократа и реформатора постепенно снижались в ходе его президентства. Одним из факторов этого, вероятно, стал сознательный отказ от активной демократической риторики, вызванный в том числе и разочарованием в ее способности к массовой мобилизации общества в поддержку политического курса реформ. Другим важным фактором кризиса демократической идентичности стало внешнее влияние. Риторика лидеров западных стран носила явно критический характер и содержала в себе негативные оценки состояния демократии в России, основанные, главным образом, на неприятии политического курса Ельцина в Северокавказском регионе.

В итоге, задачей следующего Президента (как "продавца идентичности") стал поиск новых возможностей для консолидации общества. Как и в случае борьбы с советским наследием, которую вел Ельцин, второй президент России строил свою лидерскую риторику на противопоставлении "своих" и "чужих". Очевидно, что он в большей степени преуспел в мобилизации общества. Возможно, что причина этого в том, что Путин как лидер не сделал с самого начала акцент на позитивной стороне идентичности, т.е. не стал активно навязывать обществу новые категории (такие, как ельцинские "демократия" и "реформы"), потенциально способные вызвать отторжение. Позитивное содержательное наполнение его лидерства произошло на более позднем этапе путем активации категорий "государственности" и "стабильности", противопоставленных хаосу "лихих девяностых". Демократическая категоризация была изъята из повестки дня как во внешнеполитическом контексте (путем активации "чужой" категории "международного терроризма", поставившей Россию и США после событий 11.09.2001 по одну сторону категориальных границ), так и во внутренних делах.

Четкое  восприятие обществом контраста  между личными характеристиками В.В.Путина и его предшественника  определило "прототип" нового президента. Путин как "анти-Ельцин" был  убедителен и последователен, что, несомненно, способствовало консолидации общества вокруг его фигуры. В середине 2000-х  годов образ президента в массовом сознании, в сущности, утрачивает личностные черты и начинает играть роль идеала или эталона для сравнения. Прочие политические лидеры оцениваются в  контексте заведомо проигрышного для них сравнения с "национальным лидером", на фоне которого их собственные достоинства или недостатки становятся менее существенными.

Эта ситуация создает ряд системных  проблем для президентского лидерства  Д.А.Медведева. В результате оно строится путем последовательного отказа от негативной категоризации. Медведев начинает выстраивать свое лидерство с концептуализации позитивной содержательной программы. Модернизационная риторика, несомненно, предполагает критику всего отсталого, коррумпированного, забюрократизированного. Более того, есть основания предполагать, что такой выбор категорий потенциально удачен, так как личность президента по объективным (диспозиционным) основаниям соответствует ему: владение современными информационными технологиями, высокий уровень образования и профессиональная компетентность. Мобилизационный потенциал лидерства Медведева ограничен трудностями с категоризацией "чужих". Другими словами, третий президент России противопоставляет себя тем же условным врагам (outgroups), что и его предшественник. Это обстоятельство существенно уменьшает его лидерский потенциал, способствуя формированию модели "зависимого" президентства.

Таким образом, модели российского президентского лидерства, описанные с опорой на ситуационные факторы, выглядят в самом общем виде так:

- лидерство  Б.Н.Ельцина, сформированное в  рамках четких категориальных  границ, но неадекватное параметрам  прототипа;

- лидерство  В.В.Путина, основанное на высоком  уровне соответствия прототипа президента категориям, сформулированным негативным путем;

- лидерство  Д.А.Медведева, с высоким уровнем  соответствия прототипа президента  актуализированным позитивным категориям (ingroup),характеризующимся размытостью категориальных границ.

Иными словами, лидерство российских президентов  реализуется в рамках трех моделей, связанных с действием различных  политико-психологических факторов (диспозиционных и ситуационных). Разнообразие моделей, рассмотренных здесь, не является конечной величиной. В широком историческом контексте российское президентство до сих пор переживает стадию формирования. Однако, есть основания полагать, что дальнейшая институциализация лидерских моделей будет проходить с учетом опыта первых трех президентств, полученных эмпирическим путем представлений о потенциале института, его скрытых и явных возможностях.

Бендас  Т. В. Психология лидерства. СПб.: Питер, 2009.