Издательская и журналистская деятельность Н.М. Карамзина

Этому вопросу посвящена повесть «Афинская жизнь», которую он написал в 1793 году. В центре внимания автора стоит личность Сократа, одного из величайших смертных. В повести показана жизнь Афин, где каждый человек наслаждался искусством, поэзией и счастьем. Но в просвещенных Афинах также торжествовало зло. Жертвой его стал Сократ, человек, посвятивший жизнь «добродетели и мудрости», питавший пламенную любовь к близким, ревность к истреблению всех предрассудков, унижающих достоинство человека.

Враги добродетели стали  врагами Сократа, они настроили против него всех граждан Афин, и Сократ должен был выпить чашу с ядом. «О человечество! - восклицает Карамзин, - ...я стенаю о твоих заблуждениях!» «Правосудие людей не есть небесное правосудие!.. - продолжает он. - Ослепление не может быть вечно: заблуждения исчезают от света истины...», но «благодетели твои лежат уже во прахе»²³. Таким образом, Карамзин, видя, что в мире царит зло, делает вывод, что не злое начало лежит в основе высших законов, управляющих миром. Сократ погиб, зло временно восторжествовало, но «добродетельный остается всегда победителем», - говорит Карамзин словами Сократа. Автор приходит к выводу, что зло может временно восторжествовать в какой-то момент, ослепление может завладеть людьми, но сквозь хаос человеческих страстей с неумолимой последовательностью пробивает себе дорогу закон развития мира к совершенству, начертанный Высшей волей. Сократ стал жертвой невежества, но его ученики распространили его учение, семена добродетели, посеянные им, дали всходы.

Повесть Карамзина, рассказывающая о прошлом, вся обращена в настоящее. Автор пробуждается от грез и видит себя, сидящим в своем кабинете перед кипой гамбургских газет, которые известят его «об ужасном безумстве наших просвещенных современников». Повесть содержала важные выводы, что жизнь людей, посвятивших себя служению на благо человечества, по большей части трагична, но не проходит даром; добро, посеянное ими, дает всходы; а зло не может окончательно восторжествовать, безумие современников не может быть вечным. Таким образом, уже в «Афинск5ой повести» намечался выход из состояния душевного смятения, которое охватило Карамзина с 1793 года.

Сборники «Аглаи» составляют важную веху в жизни Карамзина. Произведения, вошедшие в них, отразили духовный кризис, который в это время он переживал. Это видно из содержания одной из статей, ранних по времени написания, вошедших в первую книжку «Аглаи», а именно статьи «Нечто о науках, искусствах и просвещении». В ней Карамзин критиковал знаменитое рассуждение Руссо: «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов». Выступление Карамзина против старой статьи Руссо в разгар ожесточенной борьбы противостоящих сил Французской революции; между Горой и Жирондой, надо расценивать как стремление Карамзина отмежеваться от тех демократических, крайних направлений во французском обществе, а значит, и просвещении, которые привели к диктатуре якобинцев. Статья Карамзина содержала не только критику взглядов Руссо, в ней излагалась программа просвещения и общественного развития, автором была разработана концепция эволюционного органического развития, противопоставленная революционным катаклизмам.

Главное возражение вызывает у Карамзина  тезис Руссо: «науки и искусства портят нравы». Возражая Руссо, Карамзин писал: «жалуются на разврат, на гибельные пороки наших времен – но много ли философов? Много ли размышляющих людей?..»²⁴ Человечество, доказывает Карамзин, проходит путь от нравственного несовершенства к совершенству. При этом духовная природа человека «в течение времен, подобно как злато в горниле, очищается и достигает большего совершенства».²⁵ Карамзин оспорил мнение Руссо о добродетельности спартанцев, отвергнув самую мысль о существовании «Счастливой Аркадии». «Аркадия Греции не есть та прекрасная Аркадия, которою древние и новые поэты прельщают наше сердце и душу»²⁶, - писал он. Жители исторически существовавшей Аркадии – спартанцы, не были такими невежественными людьми, какими их представляет Руссо. У них были и науки и искусства, «они имели свою мораль, свою логику, свою риторику, хотя учили их не в академиях, а на площадях...»²⁷ Были ли спартанцы добродетельнее прочих греков? – ставит вопрос Карамзин и отвечает: «Не думаю. Там, где в забаву убивали бедных невольников, как диких зверей; где тирански умерщвляли слабых младенцев... там, следуя общему человеческому понятию, нельзя искать нравственного совершенства»²⁸. Спартанцы под добродетелью понимали мужество и храбрость, «которая только по своему употреблению бывает добродетелью»²⁹. Но это исторически оправдано. Время искупает нравы – это было убеждением Карамзина. В средние века грабеж и разбой почитались обычным явлением и не рассматривались как преступление против нравственности. А в просвещенный XVIII век порок старается скрываться под личиной добродетели. Почему? Да потому, что, по мнению Карамзина, в нынешние времена гнушаются им (пороком) более, нежели прежде. свидетельствует ли это о падении нравов? По мнению Карамзина, нет, так как первый шаг к добродетели «есть познание гнусности порока»³⁰.

К октябрю 1794 года вышла в свет и вторая книжка «Аглаи». В нее вошли повести Карамзина «Сиерра-Морена», «Афинская жизнь», философские статьи «Мелодор к Филалету» и «Филалет к Мелодору» и поэтический шедевр сказ «Илья Муромец».

Итак, «Аглаи» вышло всего два сборника. После них Карамзин издал еще один сборник под названием «Аониды», где помести различные стихотворения, называя поэзию «цветником чувствительных сердец». По мнению Е.А. Соловьева, «о стихах Карамзина можно вообще сказать, что, читая их, вы не ощущаете никакого восторга, точно так же, как его не ощущал сам автор, когда писал их. Карамзину было чуждо именно то, что мы называем вдохновением, оттого и самый язык его не имеет энергии. При чтении вы чувствуете недостаток гармонии и глубокого чувства. Лиризм его самый бледный; раз он касается природы, все дело ограничивается цветистыми лугами, соловьем и малиновкой... Поэты родятся, а Карамзин не был рожден поэтом»³¹.

Этот сборник не пользовался  таким успехом, как «Аглая», и  на время Карамзин оставил ремесло журналиста, хотя никогда не прекращал свою литературную деятельность.

Очередной этап журналисткой деятельности Карамзина наступил в начале нового, девятнадцатого, века. И связан он был с выпуском журнала «Вестник Европы».

2.3. «Вестник Европы» Н.М. Карамзина:

замысел, структура издания, тематика публикаций

В начале XIX века изменилась цензура. Она уже не была столь строга, как прежде. Книгопродавцы и типографщики предложили Карамзину взяться опять за издание журнала. Он согласился, и таким образом появился «Вестник Европы» (1802). Программа была очень интересна. Да и само название – уже целая программа.

«Немногие, - писал Карамзин перед выходом этого журнала, - получают иностранные журналы, а многие хотят знать, что и как пишут в Европе: «Вестник» может удовлетворять сему любопытству, и притом с некоторою пользою для языка и вкуса. Нам приятно думать, что в Грузии и в Сибири читают самые те пиесы, которые (двумя или тремя месяцами прежде) занимали парижскую и лондонскую публику. Сверх того в «Вестнике» будут и русские сочинения в стихах и прозе; но издатель желает, чтобы они могли без стыда для нашей литературы мешаться с произведениями иностранных авторов»³².

«Вестник Европы» во многом определил  тип русских журналов XIX столетия, ставивших политические вопросы. В обращении к чиателям «Вестника» Карамзин писал: «В политическом отделении будут как известия, так и рассуждения; постараемся, чтобы читатели русских ведомостей не находили его излишним»³³.

В сущности «Вестник Европы» был  первым на русском языке обозрением иностранной жизни. Его двухнедельные обозрения заключали самый разнообразный материал. Здесь читатель узнавал о Бонапарте и Питте, о замыслах французского правительства, об ошибках союзников, об учреждении ордена Почетного легиона и т.д. Обозрения были живые и интересные, как и все, что выходило из-под пера Карамзина.

Более подробно программа  журнала изложена в обращении  к читателю, напечатанном в 23-й книжке за 1802 год. «”Вестник” будет... сообразно с его титулом, содержать в себе главные европейские новости в литературе и в политике, все, что покажется нам любопытным, хорошо написанным, и лучшие авторы Европы должны быть в некотором смысле нашими сотрудниками... а нам остается изображать их мысли, как умеем. Сверх того в “Вестнике” будут и русские сочинения в стихах и прозе...».

Журнал выходил два раза в  месяц, и это давало возможность Карамзину быстрее сообщать новости литературные и политические.

«Вестник Европы» положил  начало новому типу журнала в русской  журналистике – литературно-политическому и оказал влияние на все последующее развитие отечественной журналистики. Журнал имел ярко выраженную направленность: все печатаемые в нем материалы отвечали программе издателя, переводной материал служил основой, на которую издатель накладывал свои узоры.

Журнал делился на два  отдела: литературный (отдел «Литература и смесь») и политический (отдел «Политика»). Это было новостью в нашей журналистике. Открывался он литературным отделом. В нем печатались не только художественная проза и стихи, но и статьи по истории, биографии великих людей, статьи по различным вопросам внутренней жизни России. Из художественных произведений Карамзин помещал в журнале переводы сентиментальных повестей (А. де Сталь, А. Коцебу). Из русских писателей печатались близкие Карамзину авторы: И.И. Дмитриев, Г.Р. Державин, В.Л. Пушкин, Ю.А. Нелединский-Мелецкий, В.В. Измайлов, В.А. Жуковский и др. Карамзин напечатал и ряд своих исторических статей и повестей: «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода», «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», «О тайной канцелярии», «Путешествие вокруг Москвы», автобиографический роман «Рыцарь нашего времени», «Моя исповедь» и др.

Политический отдел подразделялся на разделы «Общее обозрение» и «Известия и замечания». В «Общих обозрениях» печатались сообщения о событиях в Европе, Азии, Америке, взятые из иностранных журналов. В «Известиях и замечаниях» давался редакционный обзор событий внутренней и внешней жизни западноевропейских государств и России.

Отдел политики поражает разнообразием тематики, уровнем ее раскрытия. Здесь сообщения о внутренней политике Англии и Франции, о мероприятиях консула Бонапарта, отчеты министров, заседаний парламента, статьи о конституциях различных государств, о событиях в Старом и Новом свете, биографии политических деятелей и многое другое. Диапазон журнала был широк, охватывая все стороны жизни России. Журнал нес читателю огромное количество информации, изложенной хорошим литературным языком.

«Вестник Европы» Карамзина  очень быстро завоевал большую популярность. Уже 14 января 1802 года Карамзин сообщил Дмитриеву, что «пре-нумерантов немало: около 580; вероятно, что и прибавится». Вскоре число подписчиков превзошло 1200 и потребовалось второе издание журнала.

И.И. Дмитриев назвал «Вестник Европы» «лучшим нашим журналом, который удовлетворял читателей обоих полов, молодых и старых»³⁴. А.И. Тургенев также упоминает о «Вестнике Европы», который читает с большим удовольствием: «Пиесы интереснее прежних; слог у Карамзина стал чище... право, мало, очень мало немецких журналов, которые бы могли с «Вестником» сравниться»³⁵.

Правда, по сравнению с «Московским журналом», в «Вестнике Европы» отсутствовал отдел критики. Сам Карамзин объяснял это «неприятностью иметь дело с беспокойным самолюбием людей» и тем, что «мы еще не Крезы», т. е. бедностью литературы, а критика может вообще отбить охоту писать.

Как и «Московский журнал», «Вестник Европы» пользовался большим  успехом у читателей. Однако, несмотря на успех, Карамзин расстался с журналом очень скоро – уже в 1803 году. Его слабые глаза не выдерживали напряженной работы, постоянного чтения корректур и рукописей. «Вестник Европы» прекратился и опять очистилось место для «Невинного развлечения» или «Что-нибудь от безделья на досуге» и т.п. журналам, нищенские заглавия которых достаточно говорят о их содержании.

Оставляя журналистику – и уже навсегда – Карамзин успел подготовить себе почву для создания важнейшего труда своей жизни – «Истории государства Российского».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«К чему ни обратись в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, публицизму, изучению истории»,³⁶ - в этом многократно цитированном выскзывании В.Г. Белинского точно определено и значение Карамзина в истории русской литературы и разнообразие его дарований, которые он, по выражению Н.В. Гоголя, «не зарыв в землю».

Однако, выделенные Белинским сферы  деятельности Карамзина изучены  неравномерно: лучше известен Карамзин-писатель, Карамзин-реформатор, чем Карамзин-журналист, хотя до революции появлялись серьезные статьи, посвященные этой теме (нанпример, М. Погодин «Московский журнал», А. Пятковский «Русская журналистика при Александре I» и др.).

В данной работе мы попытались на основе имеющихся материалов из различных  источников рассмотреть деятельность Карамзина как журналиста. Но следует отметить, что вопрос о Карамзине-журналисте не может считаться до конца исследованным, он требует рассмотрения гораздо более обстоятельвственного, чем это возможно в рамках пособий и небольших статей.

Ведь, на наш взгляд, Н.М. Карамзин является родоначальником русской журналистики. Это отмечал также и В.Г. Белинский: : «До Карамзина у нас были периодические издания, но не было ни одного журнала: он первый дал нам его. Его “Московский журнал” и “Вестник Европы” были для своего времени явлением удивительным и огромным, особенно если сравнить их не только с бывшими до них, но и после них на Руси журналами».³⁷

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13-ти т. Т. 6, 7 – М.: Художественная литература, 1955.
2. Березина В.Г. Карамзин-журналист. // Проблемы журналистики. Вып. 1. – Л., 1973. – С. 92 – 99.
3. Ворошилов В.В. Журналистика. – СПб.: Издательство В.А. Михайлова, 2002. – 656 с.
4. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. – М.: Аспект Пресс, 1998. – 453 с.
5. Карамзин Н.М. Нечто о науках, искусствах и просвещении. // Карамзин Н.М. Соч. в 2-х т. «. Критика и публицистика. – М.: Л.: Художественная литература, 1984. – С. 44 – 60.
6. Карамзин Н.М. Об издании «Московского журнала». // Карамзин Н.М. Сочинения в 2-х т. Т. 2. Критика и публицистика. – Л.: Художественная литература, 1984. – С. 6 – 7. 
7. Карамзин Н.М. Что нужно автору? // Русская критика XVIII – XIX веков. – М.: Просвещение, 1978. – с. 26 – 27.
8. Кулешов В.И. История русской критики XVIII – начала XX веков. – М.: Просвещение, 1991. – 432 с.
9. Пирожкова Т.В. Н.М. Карамзин – издатель «Московского журнала». – М.: Издательство МГУ, 1978. – 57 с.
10. Портреты историков. Время и судьбы: В 2-х т. Т. 1. – М.: Университетская книга, 2000. – 432 с.
11. Смирнов А.Ф. Николай Михайлович Карамзин. – М.: Российская газета, 2005. – 560 с.
12. Татаринова Л.Е. Русская литература и журналистика XVIII века. – М.: Проспект, 2001. – 368 с.
13. Соловьев Е.А. Карамзин. Его жизнь и литературно-научная деятельность. // Карамзин. Пушкин. Аксаковы. Достоевский. Биографические очерки. – Челябинск. – Урал LTD, 1997. – С. 5 – 96.