Финансирование терроризма

Основой финансирования большинства радикальных исламских группировок являются поступления, изначально получаемые в виде религиозных пожертвований. После окончания «холодной войны» организации религиозно-политического характера, в особенности исламистские, имели более устойчивую финансовую базу, чем все светские группировки националистической, левой или любой другой ориентации. Причем исламистские объединения (например, «Хамас» на палестинских территориях) пользуются репутацией организаций, менее коррумпированных, чем любые другие.

Важнейшим источником финансирования всех исламских группировок служат регулярные (закят) и добровольные (садака) пожертвования верующих на благотворительные нужды. Они считаются обязательными для всех правоверных мусульман. Хотя закят вносится частными и юридическими лицами регулярно, он традиционно юридически не регулируется властями (особенно светскими) и не подлежит налоговой, аудиторской и какой-либо другой проверке со стороны государства.

На стадии сбора (в мечетях, исламских банках и т.д.) эти средства абсолютно легальны. Они управляются различными исламскими фондами и благотворительными организациями, такими, как Международная организация исламской помощи в Саудовской Аравии или Всемирная мусульманская лига, имеющая свыше 100 филиалов в более чем 30 странах мира. Большую роль играют также институты исламской банковской системы[3].

В соответствии с нормами ислама, регулярные пожертвования в виде закята официально предназначены для благотворительности: помощь бедным (лиль-фукара), нуждающимся, в том числе путникам (лиль-масакиин), и, наконец, на богоугодные дела (фи-сабиль-алла), например, на пропаганду ислама, печатание и распространение Корана и строительство мечетей. На деле часть этих средств может перераспределяться на нужды джихада и его ведущих радикальных исламистских группировок. Таким образом, даже те из радикально-исламских организаций, которые ведут террористическую деятельность и объявлены вне закона, зачастую финансируются из изначально легальных (!) источников. «Подпитка» в этом случае осуществляется по принципу не отмывания грязных денег, а загрязнения чистых.

Следовательно, борьба с отмыванием денег с ее традиционно высокими требованиями к легальности доходов любых «подозрительных» лиц или организаций не вполне учитывает специфику финансирования исламистских объединений. В этом смысле ее эффективность заведомо ограничена. Вот почему требуется комплекс мер, сфокусированных именно на предупреждении криминализации средств, полученных легальным путем – как в собственно мусульманских странах, так и в исламских общинах немусульманских, прежде всего, западных государств.

Ускоренный рост численности мусульманских диаспор на Западе в 1990-х годах сопровождался усилением замкнутости, относительной самодостаточности, отчуждением от окружающей среды принимающих обществ и религиозно-политической радикализацией части исламских общин. Это привело к активизации очагов поддержки исламских радикалов внутри Западного мира. Мусульманские диаспоры, особенно в Великобритании, ФРГ и скандинавских странах, не только стали все активнее использоваться радикальными исламскими группировками как источник финансовой поддержки (поступавшей в виде легальных религиозных пожертвований и потому юридически неуязвимой), но и сами начали генерировать исламский экстремизм.

В самом упрощенном виде, средства «исламских пожертвований» от частных лиц, компаний и финансовых институтов посредством банковских переводов поступают на счета головных благотворительных организаций, сохраняя на этом этапе легальный характер. Затем они переводятся (тоже зачастую легально) в местные отделения соответствующих фондов. Там они дробятся и различными путями поступают в распоряжение радикальных группировок, на этом этапе и происходит криминализация денег.

На ранних стадиях цепочки средства могут проходить по официальным каналам банковско-финансовой системы, включая ее наименее прозрачные сектора, например, страны с ограниченным финансовым контролем и высокой степенью банковской тайны[4]. При этом в глазах террористов дополнительным «преимуществом» исламских банков является присущая им практика слияния, смешивания средств разных вкладчиков, в том числе пожертвователей, при формировании пулов инвестиций в те или иные проекты. При такой системе работы труднее проследить путь прохождения анонимных денежных переводов, их настоящий источник, а самое главное – конечного получателя.

Кроме того, официальные банковские каналы являются отнюдь не единственным инструментом перевода финансовых трансакций. В исламских странах распространена, например, традиционная неформальная система денежных переводов, известная под названием хаваля[5]. Она основана на доверии, закрепленном, как правило, чрезвычайно длительным (иногда на протяжении нескольких поколений) опытом личного или семейно-кланового делового общения между финансовыми посредниками в разных странах. В рамках такой системы нормальной практикой является устное (по телефону) уведомление одной стороной своего представителя в другой стране или другом городе о необходимости просто (без расписки или иной документации) передать наличные средства непосредственно какому-то названному лицу. Естественно, такого рода операции официально никак не регистрируются, их факт почти невозможно подтвердить юридически, а проследить чрезвычайно сложно.

«Прикрывая» перевод денежных средств, нелегалы прибегают к такому относительно простому способу, как выписка чеков с заведомо завышенными суммами оплаты легальных экономических операций. Наконец, используются методы контрабанды наличности, золота и драгоценных камней.

Из всех исламистских организаций «Аль-Каиде» удалось создать наиболее развитую международную сеть сбора и перераспределения средств. Основная часть ее бюджета поступала из формально легальных источников, прежде всего закята, а также в виде доходов от законной экономической деятельности (строительного бизнеса, торговли), личного состояния семьи бен Ладенов. По некоторым оценкам, за 1990-е годы общий объем средств, собранных в виде закята и переправленных «Аль-Каиде» через благотворительные организации и другими путями, мог быть эквивалентен 300-500 млн. долларов, то есть до 50 млн. долларов ежегодно[6].

Среди благотворительных организаций, часто упоминаемых в связи с «Аль-Каидой», отметим Комитет поддержки Афганистана (Афганистан), Фонд Аль-Рашида и гуманитарная организация «Вафа» (Пакистан), Общество возрождения исламского наследия (Кувейт), Фонд «Аль-Харамейн» (Саудовская Аравия), Фонд помощи и развития Святой Земли, базировавшийся в США. Хотя эти организации и их филиалы действовали в разных странах, включая западные, основным источником финансирования этих фондов были исламские пожертвования. При этом наибольшая часть подобных исламских пожертвований традиционно собирается в Саудовской Аравии и других богатых арабских странах Персидского залива. Сбор средств велся и в других странах Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии, Европы и даже Северной Америки.

Большая часть этих средств (возможно, до 90%) шла на развитие инфраструктуры системы партнерства «Аль-Каиды»[7] в разных регионах – от Юго-Западной и Центральной Азии до Филиппин и Индонезии, а так же на оплату «защиты и убежища» со стороны режимов стран, гостем которых был бен Ладен после запрета его организации в Саудовской Аравии (правительство Тураби в Судане и режим талибов в Афганистане). Во всех странах пребывания эта организация оставалась на самофинансировании – не местные правительства финансировали «Аль-Каиду», а она оказывала им финансовую помощь. Судя по структуре расходов «Аль-Каиды», ее сеть была ориентирована прежде всего на максимально широкое распространение радикальной идеологии, поиск союзников, консолидацию широкого транснационального джихадистского движения.

Крупные затраты на поддержание сети в целом позволяли существенно сократить текущие оперативные расходы «Аль-Каиды». Последние были в основном связаны с инвестициями в легальный и теневой бизнес в странах базирования новых ячеек, а также с планированием, подготовкой и осуществлением террористических актов. Тесные контакты «Аль-Каиды» с местными исламистскими группировками, лучше приспособленными к действиям в конкретных условиях стран пребывания, частично объясняют, почему непосредственные расходы этой организации на террористическую деятельность могли составлять менее 10% ее общих затрат. Важно учесть и то обстоятельство, что проведение даже масштабных терактов с применением обычных средств, не требует особенно крупных затрат: по некоторым оценкам, стоимость подготовки терактов 11 сентября 2001 г. в США составляла 300-500 тыс. долларов[8].

Пресечь основные каналы финансирования исламских экстремистских организаций – сложная задача. Соответствующие меры недостаточно учитывают специфику финансовой «подпитки» исламистов. В частности, вряд ли стоит ожидать особого результата от таких мер, как создание «белого списка» благонадежных исламских благотворительных организаций[9] или поголовное выявление, принудительная постановка на учет всех действующих в США профессиональных посредников, осуществляющих денежные переводы по системе хаваля[10].

Некоторые жесткие меры, предпринятые Соединенными Штатами для разгрома финансовых компаний, специализировавшихся на переводе денежных средств выходцев из исламских стран в страны их происхождения, больнее всего ударили по населению бедных исламских государств. Так, в результате предпринятого Соединенными Штатами ужесточения мер последовало фактическое разорение крупнейшей сомалийской финансово-экономической группы «Аль-Баракат». Итогом стало резкое ухудшение экономической ситуации в Сомали, значительная часть населения которой живет на денежные переводы от сомалийской диаспоры в западных странах[11].

Правительства «умеренных» мусульманских стран способны разрабатывать более адекватные, учитывающие местные условия меры для ограничения финансовой подпитки террористов. Однако, как показывает практика, готовность властей к принятию решительных и неортодоксальных шагов против террористов в решающей мере зависит от того, как сами местные правительства оценивают меру террористической угрозы для своей страны. Хотя, например, власти Саудовской Аравии запретили деятельность «Аль-Каиды» на территории своей страны еще в 1991 году, а в 1994-м заморозили счета Усамы бен Ладена, саудовское правительство начало активно бороться с финансированием терроризма лишь после серии масштабных терактов 2003-2004 годов на территории самого Королевства.

Эр-Рияд ввел систему своеобразных финансовых «фильтров», призванных отделить законное использование средств закята от незаконного. Предложенные меры предусматривали ограничение расчетов наличностью при уплате исламских налогов, запрет на сбор наличных денег в качестве пожертвований в мечетях, крупных магазинах и культурных центрах, а также исключение практики выдачи наличности со счетов благотворительных организаций. Последним разрешалось открывать новые счета только в национальной валюте, причем все средства было предписано сосредотачивать на одном счете, движение по которому подлежало строгому контролю. Теперь за пределы Саудовской Аравии благотворительные средства можно переводить только по специальному разрешению министерства иностранных дел. А все благотворительные организации и фонды Королевства были обязаны пройти аудиторские проверки, которые завершились в основном к маю 2003 года.

Кроме того, в стране была создана правительственная Комиссии по надзору за благотворительными организациями. Постепенно (при поддержке администрации США и ряда европейских стран) были ликвидированы филиалы Фонда «Аль-Харамейн» в Боснии, Сомали, Индонезии, Кении, Танзании, Пакистане, Афганистане, Албании, Бангладеш, Эфиопии и Нидерландах. В июле 2004 г. была распущена и головная организация этого фонда в самой Саудовской Аравии. Для координации частной исламской благотворительности, в том числе за пределами страны, было решено создать единую неправительственную организацию, которой, однако, предписывалось действовать в тесном контакте с властями[12].

Одновременно была выдвинута идея ввести правила расходования средств от закята, использование которых предлагается ограничить целями финансирования исключительно конкретных гуманитарных, образовательных и социально-экономических проектов с соответствующим уровнем официальной банковской отчетности.

Доля внутренних и внешних, легальных и нелегальных, неправительственных и государственных источников в финансировании радикальных исламских организаций сильно варьируется. Как правило, чем шире спектр деятельности организации, тем сложнее ее структура и тем больше у нее возможностей получить финансовую помощь[13]. Наряду с религиозными пожертвованиями и уменьшающейся поддержкой со стороны некоторых государств, источником финансирования ряда исламистских группировок может служить теневой бизнес и связи с преступностью, в том числе транснациональной. При этом наибольшее сходство с деятельностью преступных группировок состоит в нелегальных методах аккумуляции средств и их последующего отмывания, в то время как основные различия приходятся на характер их расходования.

С точки зрения степени вовлеченности исламистских организаций и сетей в криминальную и теневую экономическую деятельность, можно выделить две основные тенденции и соответствующие им два типа группировок.

Во-первых, речь идет о том, что в целях сбора средств теневые виды экономической деятельности все чаще используются группировками и движениями, изначально сформировавшимися на базе радикальной исламской идеологии. В практических действиях они руководствуются специальными религиозно-правовыми постановлениями (фетвами).

Для организаций этого типа криминальная активность не являлась традиционной. Большинство из них не использовали в качестве источника финансирования такие типичные для неисламских террористических группировок криминальные «промыслы», как грабежи, «экспроприации», нападения на банки, рэкет и другие формы вымогательства[14].