Криминологические версии

Основоположник  теории социальной дезорганизации французский  ученый Дюркгейм, основные работы которого вышли в конце XIX века, рассматривал преступность не только как закономерное социально обусловленное, но в сущности нормальное и даже в известном смысле полезное явление в жизни общества. Полезное как боль в физиологии, которая хотя и причиняет страдания, но очень важна для медицины, для диагностики болезней, их лечения.

Дюркгейм разработал понятие  аномии-безнормативности, то есть ослабления и разрушения общепринятых норм поведения, их недостаточность и противоречивость, которые вызывают разобщенность  людей, высокий уровень тревожности, отчужденности и как следствие  всего этого — социальную дезорганизацию, приводящую к аморализму и преступности. Одной из основных причин преступности Дюркгейм считал гипертрофированную мораль потребительства.

Концепция Дюркгейма получила развитие в трудах многих ученых, особенно американских. Характерно, что один из них — Шур выпустил книгу, выразительный  заголовок которой "Наше преступное общество" (М., 1977) говорит сам за себя.

Теория конфликта  культур, сформулированная в работах  американского криминолога Селлина, исходит из того, что различия в мировоззрении, привычках, стереотипах поведения, характерные для разных социальных групп, в которые одновременно входит один и тот же индивид (семья, бытовое окружение, профессиональные корпорации, коллеги, национально-этнические сообщества и т.д.), нередко создают для человека ситуацию нелегкого выбора, чреватую внутренним конфликтом, а, следовательно, и угрозой противоправного, преступного его разрешения.

В концепции субкультур (американский социолог Коэн -1955 г. и  др.) дана еще более дробная дифференциация социальных групп, рассматриваются специфические нравственно-культурные ценности уже сугубо криминальных сообществ. Человек, попавший в такое сообщество, руководствуется не общепринятыми ценностями и правилами поведения, а противостоящими им нормами криминальной

субкультуры.

В соответствии с  теорией стигмы, основные положения которой были сформулированы в 1938 г. американским ученым Таннебаумом, одним из наиболее значимых криминогенных факторов является неадекватная реакция общества на отклоняющееся поведение, так называемая драматизация зла. Стигма в переводе с латыни означает "клеймо". Клеймение преступников (не только физическое, как в средние века, но и нравственно-правовое, практикуемое в цивилизованном обществе) еще более отторгает их от общества, превращает в изгоев, для которых преступное поведение делается привычным.

Основоположник  теории дифференциальной ассоциации американский ученый Сатерленд, основные труды которого опубликованы в 20—40-е годы XX века, считал, что преступление — это результат влияния на индивида тех социальных групп, с которыми он контактирует в повседневной жизни. В механизме преступного поведения решающее значение имеет подражание, преступное обучение как восприятие у микросреды криминально окрашенных знаний, привычек, умений и прежде всего неуважительного отношения к закону. С некоторой долей условности концепцию Сатерленда можно трактовать как теорию дурной компании, подтверждаемую многими наблюдениями, фактами реальной жизни, особенно применительно к преступности несовершеннолетних и молодежи.

В своих изысканиях Сатерленд  коснулся и другого большого массива  противоправных деяний — преступности

"белых воротничков". Ученый доказывал, что казнокрадство,  финансовые аферы, мошеннические  действия государственных чиновников, бизнесменов, других представителей  элиты общества составляют огромный  слой фактически невыявляемой  и ненаказуемой преступности. Преступность  гетто в сравнении с ним  - это капля воды в море.

Концепции социальной дезорганизации, стигматизации  и других направлений социологической  школы получили концентрированное  выражение в рамках радикальной  криминологии, которая зародилась в  середине XIX века в русле идей марксизма, а в качестве целостной криминологической  теории оформилась на рубеже 70-х годов XX века. Представители этой школы  занимают различные идейно-политические позиции: одни (например, Куинни) тяготели к марксизму, другие (Дауне) склонялись к идеологии анархизма, третьи (Кларк, Шур) являлись умеренными реформаторами. Но их объединяло резко критическое отношение к существующей социально-экономической и политической системе, пороки которой особенно обнажились в США после неудачной войны во Вьетнаме. По мнению "радикалов", преступность — грозный симптом болезни общества. В социальной практике, как и в медицине, надо воздействовать и на симптомы, и на саму болезнь. Противодействие преступности требует не только симптоматического лечения, применения "болеутоляющих средств" в виде полицейских, пенитенциарных и тому подобных традиционных мер, но и радикального вмешательства - глубоких социальных реформ, кардинальных преобразований в области социального обеспечения, организации трудовой занятости, здравоохранения, образования, жилищно-коммунальной сферы, защиты материнства и детства и т.д.

Широкий социологический  подход преобладает в виктимологических  теориях (включающих также элементы социобиологических, биопсихических и других концепций). Заслугой ученых, разрабатывавших виктимологию, является то, что традиционную криминологическую проблематику (преступность, преступления, преступники) они дополнили Учением о жертвах противоправных посягательств. Виктимология, от слов victima (жертва — греч.) и logos (учение), означает учение о жертве, применительно к криминологии — о жертве преступления. Сатерленд уже в учебник криминологии, изданный в 1924 г., включил специальную главу о жертве преступлений. По его расчетам, вероятность стать потерпевшим от преступлений у негров США в 100 раз выше, чем у представителей других национальностей.

Одну из первых попыток сформулировать основные положения  виктимологии как целостной теории предпринял в 40-х годах XX века немецкий ученый Гентиг, работавший в США. В 1948 г. он издал монографию "Преступник и его жертва. Исследование по социобиологии преступности". В дальнейшем виктимологическое направление стало бурно развиваться.

Виктимологи прослеживают связь  поведения жертв как с внутренними (мотивацией), так и с внешними (объект посягательства, способ, средства и орудия, последствия и др.) характеристиками преступного поведения. Убедительно  доказано, что действия жертвы могут  стимулировать, провоцировать криминальную активность, облегчать ее реализацию в конкретных поведенческих актах  преступника, способствовать достижению преступного результата. Некоторые  личностные характеристики (например легкомыслие, вспыльчивость, авантюрность, половая распущенность), профессионально-ролевые  особенности (связанные, например, с  исполнением обязанностей кассира, инкассатора, сторожа), а также ситуационные факторы (например, затянувшийся се-мейно-бытовой  конфликт или выяснение отношений в состоянии сильного алкогольного опьянения) предопределяют уровень виктимности людей (степень вероятности для них стать жертвой преступления). Во многих случаях преступления могло бы не быть, если бы преступник столкнулся с надежными преградами на своем пути: предусмотрительностью и надлежащим отпором со стороны жертвы, надежно охраняемыми жильем, имуществом и т.д. Влияя на факторы виктимности, общество, государство, его правоохранительные органы и другие институты могут снижать ее и тем самым оказывать целенаправленное воздействие на преступность.

Идеи, сформулированные представителями  данного направления криминологии, легли в основу виктимологи-еской профилактики — системы мер предупреждения, позволяющих охватить превентивным воздействием миллионы потенциальных жертв преступлений.

Значение

Рассмотренные социологические  концепции в криминологии нельзя оценивать однозначно — либо только положительно или лишь отрицательно.

В целом можно сказать, что их позитивный заряд выше, чем  у антропологических (биологических) теорий. Представители социологической  школы несравненно ближе к  истине в понимании сущности и  закономерностей преступности, ее корней и истоков. Значительное число их положений конструктивного характера  основательно проработано и взято  на вооружение практикой противодействия  преступности. Таковы, например, предложения  о необходимости целенаправленного  воздействия на криминальные субкультуры  как необходимое условие коррекции  взглядов, установок и поведения  правонарушителей (концепция аномии); об экономии репрессии, расширении некарательных  и отказе от некоторых не оправдавших  себя карательных мер противодействия  преступности (теория стигмы); о контроле за референтными группами в целях  воспрепятствования обмену криминальным опытом (теория дифференциальной ассоциации) и многие другие. Высокий уровень  критичности по отношению к внешне благополучному общественному устройству, системность, убедительное обоснование  значения широкой и последовательной социальной реформации как основы противодействия  преступности характерны для радикальной  криминологии. Гуманизм, рационализм  и большие перспективы присущи  виктимологическим теориям.

Разумеется, рассмотренные  социологические концепции в  криминологии не свободны и от недостатков, порой весьма существенных. Некоторые  из них страдают односторонностью, неоправданно распространяют закономерности частного на общее. Так, в теории дифференциальной ассоциации можно отметить переоценку роли подражания, обучения в генезисе противоправного поведения. Эти феномены, весьма значимые для преступности несовершеннолетних, молодежи, вряд ли могут быть положены в основу объяснения противоправного поведения многих людей из числа взрослых. В целом эта теория отвечает скорее на вопрос, как, но не почему человек становится преступником. В теории стигмы в какой-то мере гипертрофирована криминогенная роль "клеймения" преступников, ее положения вполне применимы к познанию механизма уголовного рецидива (правда, не всего), но явно недостаточны для понимания причин и условий значительной части первичных преступлений. Теория множественности факторов преступности во многом эклектична, причины и условия преступности в ней недостаточно дифференцированы и не ранжированы по силе криминогенного действия, в их ряду не всегда проводятся различия между главным, решающим и второстепенным, малозначимым.

Эти и другие недостаточно обоснованные положения рассмотренных  социологических теорий опровергнуты как самим ходом жизни, практикой  противодействия преступности, так  и продолжающимися криминологическими исследованиями. И все же в совокупности эти теории, с учетом позитивного, ценного в их содержании, явились  для человечества значительным шагом  вперед на пути познания сложнейшего  феномена преступности, позволили раскрыть многие ранее неизвестные грани, стороны этого социально негативного  явления.

Отдельного хотя бы краткого рассмотрения заслуживает история  отечественной криминологии. Она  не ограничивалась восприятием многих из изложенных идей, интерпретацией их применительно к российской действительности, а вносила собственный, весьма заметный вклад в развитие криминологической  мысли.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ  КРИМИНОЛОГИИ

Не углубляясь в очень  далекую историю, среди отечественных  ученых, плодотворно изучавших проблемы преступности, ее предупреждения, следует  прежде всего отметить А.Н. Радищева (1749-1802 гг.). Он предложил конструктивную методику изучения, статистического  наблюдения преступности и ее причин, разработал для этого систему таблиц ("ведомостей"). До сих пор не потеряли научного значения его слова о том, что, "имея перед собой судопроисшествия разных городов и разных областей России, видно и ясно будет: какие были побуждения к содеянному преступлению или к начатой тяжбе — недостаток ли в учении, худое ли воспитание или невежество... Видя источник тяжбы и преступления, тому и другому найти возможно будет преграду"1.

В декабре 1823 г. на заседании  Российской Академии наук состоялся  доклад Германа К.Ф. (1767—1838) "Изыскания  на тему смертоубийств и самоубийств  в России", основанный на анализе  данных уголовной статистики с применением  сводок, группировок, коэффициентов  преступности и других приемов криминологических  исследований. Примечательна реакция  на эту работу властей, в сущности "похоронивших" ее: как выразился  министр просвещения, "хорошо извещать о благих делах, а такие, как смертоубийства, должны погружаться в вечное забвение".

Систематизированные криминологические исследования в  России развивались в основном в  русле классической, еще в большей  мере социологической школы, а чаще в комбинированном виде. Для них также была характерна тесная связь с уголовно-правовой проблематикой. И.Я. Фойницким, Е.Н. Тарковским, Н.С. Таганцевым, Н.Д. Сергиевским и другими учеными преступность рассматривалась не только как юридическое понятие (совокупность составов преступлений), но и как социальное явление, много внимания уделялось анализу "природных и общественных условий" преступности (И.Я. Фойницкий), ее социальной детерминированности, экономических и других объективных причин. Широко использовались результаты статистического наблюдения преступности, связанных с нею явлений и процессов общественного бытия и сознания.

Антропологическое направление в России не получило столь широкого распространения, как  на Западе. Причем российские "антропологи" обычно в большей мере, чем их западные коллеги, уделяли внимание социальным факторам преступности, занимали, по существу, биосоциологические позиции. Так, ДА. Дриль (1846—1910), издавший в 1982 г. книгу под тем же названием, что и Ломброзо, — "Преступный человек", несколько позже отмечал: "поведение и поступки человека - это равнодействующая усилий факторов двух категорий: особенностей психофизической природы деятеля и особенностей внешних воздействий, которым он подвергается"

(1912).

Последовательные сторонники антропологической школы в России были в основном в среде не юристов, а врачей. Так, профессор психиатрии Юрьевского университета В.Ф. Чиж без  каких-либо оговорок утверждал, что "социальная среда не влияет на преступность" (1894).

Ряд ученых, начинавших свою научную деятельность в царской  России, продолжали разработку проблем  уголовного права и криминологии после 1917 года (М.Н. Гернет, М.М. Исаев, А.А. Жижиленко, С.В. Познышев, П.И. Люблинский и др.).

В первые годы советской власти криминологические исследования проводились  весьма интенсивно. Наряду со статистическими  наблюдениями, изучением экономических, социальных факторов преступности большое  внимание уделялось антропологическим  измерениям, исследованию физической конституции, возрастных особенностей, состоянию здоровья, деятельности желез  внутренней секреции, наследственности преступников. В 1925 г. был образован  Государственный институт по изучению преступности и преступника, созданы  многочисленные кабинеты криминологического, криминально-антропологического и  т.п. профилей.