Намек как способ косвенной передачи смысла

Так, фраза Армия и флот, ты вспомни, что у тебя есть ружье^[6] представляет собой регулярный намек указанного типа, в котором содержится призыв к армии использовать оружие против правительства/власти.

Еще один пример регулярного намека реализуется  во фразе Да здравствуют люди, в груди которых один призыв звучит: «К оружию, товарищи»^[7]. Его сущность можно проиллюстрировать следующей схемой: ‘здравицы в честь людей, следующих некоторому призыву-лозунгу, эквивалентны призыву следовать этому призыву-лозунгу’.

Пример регулярного  намека обнаруживается и в следующем  примере:

(2) Тем временем пиарщики нашего олигарха не теряют времени даром. Роман Паратов из нефтяного «барона-разбойника» оказывается вдруг ярым государственником. Человек, ставший экономическим бедствием для нескольких регионов России, берется решать за президента, что лучше для страны – когда и как вступать в ВТО, каким экономическим курсом идти правительству. <…> Западное общество пытаются убаюкать сказкой о «чистом» Паратове и «нечистых» Тушинских племянниках. И это понятно – криминальные финансы отмываются за рубежом. Легализация имиджа закономерно следует за легализацией бизнеса и кровавых денег. Однако эти люди надевают белые перчатки лишь для того, чтобы не оставлять отпечатки пальцев. «Главный список»

Во фразе <…> эти люди надевают белые перчатки лишь для того, чтобы не оставлять отпечатки пальцев представлен совершенно прозрачный намек, основанный на следующей схеме: ‘указание на действие, совершаемое человеком, которое типично для участника, выступающего в роли X в некоторой типизированной ситуации, эквивалентно называнию этого участника по его роли в этой ситуации’.

В предшествующем тексте анализируемой публикации упоминались  Тушинские племянники и Р. Паратов, то есть словосочетание эти люди относится и к Р. Пратову и к Тушинским племянникам. Известно, что использование перчаток для того, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, типичное действие преступников во время совершения преступления – часть сценария совершения преступления. Следовательно, содержание намека в том, что и Р. Паратов причисляется автором текста к преступникам.

Из приведенных  примеров становится ясно, что регулярный намек «вписан» в содержание текста и его понимание необходимо для  сохранения связности в понимании. Регулярные или продуктивные намеки можно определить следующим образом:

Регулярный, или продуктивный, намек – это такой способ косвенной передачи информации, который с формальной точки зрения основан на усложнении описания информации языковыми формами (реже – на использовании многозначных действий или действий с нестандартной семантикой), а с содержательной предполагает обязательную реконструкцию своего содержания по неполным данным, то есть угадывание, в основе которого лежат относительно регулярные правила вычисления смысла и знания адресата о мире или конкретной проблемной ситуации, обсуждаемой в тексте, при этом намек формирует не альтернативный уровень содержания текста, а его имплицитную составляющую, непонимание которой может привести к коммуникативной неудаче.

4. Регулярный, или продуктивный, намек и косвенные речевые акты

Регулярные  или продуктивные намеки во многом близки другим косвенным способам передачи смысла, основанным на регулярных преобразованиях. В частности, очевидно сходство намеков  и косвенных речевых актов, то есть случаев использования высказываний, грамматическая форма которых обычно используется для выражения иллокуции X, для выражения иллокуции Y, не равной иллокуции X [Серль 1986]. Например, фразаНе могли бы вы мне передать сыр? грамматически является вопросом, но реально в коммуникации используется для выражения вежливой просьбы. Понимание этой фразы как истинного вопроса, вопроса в первичной функции возможно, но в практическом плане часто оказывается бессмысленным: действительно, простой ответ «да», удовлетворяющий любопытство спрашивающего, ничего не меняет в смысле удовлетворения его желания.

Таким образом, как и намеки, косвенные речевые  акты относятся к непрямым способам передачи содержания. Как и регулярные намеки, они исходно основываются на некотором более или менее стандартном способе переинтерпретации речевой формы^[8]. Однако различия между этими феноменами существуют. Во-первых, косвенные речевые акты лишь по происхождению являются результатом переосмысления соответствующих грамматических форм. Фактически косвенная передача другой иллокуции уже закреплена за соответствующей фразой при ее произнесении в некоторой ситуации. Речевой акт Не могли бы вы мне передать сыр? за обедом, завтраком, ужином и т.п. стандартно понимается как просьба. Аналогично вопрос Ну что мне с тобой делать? по отношению к шалящему ребенку обычно понимается как выражение неудовольствия, а не как желание получить информацию. По сути актуального переосмысления не происходит или оно существенно упрощено по сравнению с намеками. Соответствующие формы косвенных речевых актов настолько конвенциональны, что часто фиксируются в грамматиках (см., например, выделение коммуникативных функций просьбы и совета у предложений, имеющих грамматическую форму вопросов в «Русской грамматике» [Русская грамматика 1980, § 2591]).

Во-вторых, когда  мы говорим о передаче информации (содержания) и ее представлении  в языковых формах, следует разграничивать категорий «прямой – косвенный» и «эксплицитный – имплицитный». Действительно, прямой способ передачи информации чаще всего соответствует ее эксплицитному представлению в языковой форме, а косвенный – имплицитному. Однако это совершенно не обязательно. Косвенная передача смысла может быть совершенно эксплицитной. Действительно, произнося фразу Молока не продашь ли, хозяюшка?, говорящий вовсе не пытается что-то скрыть, представив иллокутивную силу просьбы в имплицитном виде. Косвенная форма передачи коммуникативного намерения преследует здесь цель достижения вежливости, поскольку не-ли-вопрос содержит установку на негативный ответ, который и фиксируется в поверхностной форме вопроса [Баранов, Кобозева 1983]. Вполне эксплицитны и другие косвенные речевые акты. В отличие от косвенных речевых актов, регулярный намек является косвенной формой передачи содержания, приводящей к имплицитной форме выражения этого содержания. Разумеется, истинный намек ведет к имплицитности передаваемого содержания в еще большей степени. В этом отношении намеки отличаются и от двусмысленных высказываний, в которых смысловые планы равноправны^[9].

Как показывает опыт лингвистических экспертиз, весьма часто регулярный намек используется именно для того, чтобы избежать обвинений в обнародовании нежелательной информации – ср. пример 2, а также призывы Армия и флот, ты вспомни, что у тебя есть ружье и Да здравствуют люди, в груди которых один призыв звучит: «К оружию, товарищи», рассмотренные выше. Однако, регулярный намек является обязательной частью плана содержания высказывания и текста и, в отличие от истинного/сложного намека, может быть реконструирован.

В-третьих, непонимание  косвенного речевого акта ведет к  коммуникативной неудаче. Аналогичный  эффект возникает и при непонимании  регулярного намека. Истинный намек  в этом отношении противопоставлен и косвенным речевым актам, и  регулярным намекам: его непонимание не приводит к полному краху коммуникации, поскольку содержание истинного намека образует альтернативный смысловой план.

В-четвертых, если пытаться распространить на рассматриваемые  феномены понятие внутренней формы, то последняя, несомненно, есть у косвенных речевых актов: ее образует речевой акт в коммуникативной функции, типичной для соответствующей грамматической формы предложения. Иными словами, для вопросов в функции просьбы внутренней формой будет речевой акт вопроса. Намеки – как регулярные, так и истинные – в этом смысле внутренней формы лишены. Для истинных намеков внешний, эксплицитный смысловой план не менее важен, чем само содержание намека, а в регулярных намеках имплицитная часть оказывается продолжением его эксплицитной части.

Наконец, в-пятых, многие регулярные намеки с формальной точки зрения представляют собой результат усечения, редукции формы: ср. Кое-кто не хочет заниматься вместо Павел не хочет заниматься. Косвенные речевые акты, напротив, являются не редукцией формы, а ее переинтерпретацией.

5. Заключение

Таким образом, сущность намека заключается в том, чтобы косвенно передать некоторое  содержание, используя модель мира адресата – его знания о ситуации и устройстве действительности, причем это содержание оказывается в  имплицитных слоях семантики высказывания и текста. В общем случае намек основывается на упоминании некоторого компонента типизированной ситуации (фрагмента фрейма или части алгоритма сценария), по которому адресат может реконструировать всю ситуацию в целом или те ее компоненты, которые составляют содержание намека. Если адресат не имеет необходимого фонового знания (нужной когнитивной структуры), то намек не будет прочитан, понят.

Воздействующий  эффект намека, как и при использовании  других скрытых способов управления пониманием, основывается на эффекте приватизации знания [Баранов 1990]. Когнитивная ценность намека в том, что, угадав, вычислив содержание намека по его неполным следам в языковой форме, то есть, приложив дополнительные усилия для получения знания, человек не откажется от него и отнологизирует, то есть введет в модель мира, и будет склонен к его использованию.

Список литературы

1.        Баранов А.Н. Что нас убеждает? (Речевое воздействие и общественное сознание.) М., 1990.

2.        Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста (теория и практика). М., 2006 (в печати).

3.        Баранов А.Н., Кобозева И.М. Семантика общих вопросов в русском языке // Известия АН СССР. Сер. Литературы и языка, 1983, № 3.

4.        Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Об одном способе косвенного информирований // Изв. АН СССР, Сер. Литературы и языка, 1988, Т. 47, № 5.

5.        Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992.

6.        Русская грамматика, М., 1980, тт. 1, 2.

7.        Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. М., 1986.

8.        Словарь русского языка в 4-х тт. / под ред. Евгеньевой А.П., т. II, М., 1986. (МАС)

9.        Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М., 1986.

1.        Шатуновский И.Б. 6 способов косвенного выражения смысла // Труды международной конференции «Диалог-2004». М., 2004.

 

 

 

 

^[1] В узком понимании аутореферентные (или в другом написании «автореферентные») употребления относят только к эксплицитным перформативам, то есть речевым актам типа: Я требую, чтобы вы освободили помещение!, Я прошу вас остаться!, однако распространение данной категории на все метаязыковые употребления языковых форм вполне последовательно и уместно. Дело в том, что появление перформатива в эксплицитной перформативной формуле, в сущности, является метаязыковым комментарием – как и оценка говорящим речевого акта как намека.

^[2] Корпус создан в отделе экспериментальной лексикографии Института русского языка РАН.

^[3] Следует отметить, что некоторые авторы склонны к такому употреблению глагола намекать в большей степени, чем другие – в частности, Ф. Искандер. Иными словами, иногда в этом проявляется авторский стиль. В законченном и совсем уже гипертрофированном виде «невербальный» намек обнаруживается в поэзии: Еще дитя, еще намек, / еще в походке ошибаясь, / приходит в мир, как в свой чертог,/ погоде странной улыбаясь. Б. Ахмадулина.

^[4] «Закон о некоммерческих неправительственных организациях».

^[5] Аллюзия отличается от истинного намека не только еще большей степенью вариативности реконструкции содержания и сложностью его вербализации, но и тем, что аллюзия не имеет какого-то прототипического полного языкового представления, а намек, даже истинный, чаще всего имеет.

^[6] Выступление А.М. Макашова на митинге 4 октября 1998 в г. Москве на Смоленской-Сенной площади. Более подробно анализ семантики призывов, в том числе на данном митинге, см. в [Баранов 2006 (в печати)].

^[7] Выступление В.М. Гунько на митинге 4 октября 1998 в г. Москве на Смоленской-Сенной площади.

^[8] Приводимый в [Шатуновский 2004] вопрос Не хотите ли вы вынести мусор? в значении побуждения как пример нестандартного косвенного речевого акта трудно считать абсолютно нормальным. Дело в том, что он построен по аналогии с вежливыми предложениями сделать адресату что-то приятное, оказать какую-то услугу. Ср.: Не хотите ли еще чайку?; Не хотите ли сигаретку? Использование аналогичной конструкции для предложения заняться каким-то малоприятным делом смотрится странно и может интерпретироваться как форма скрытого издевательства. Так что, дело здесь не в нестандартности – как раз способ косвенного выражения иллокутивной силы вполне стандартен.

^[9] См. аналогичные наблюдения в [Шатуновский 2004].