Беременность и материнство

В первом факторе отражение матерью ее отношений с ребенком в реальной жизненной среде представлено через  критерии «контроль» и «тревожность за ребенка» (интерпсихический уровень  внутреннего диалога). На интрапсихическом уровне внутреннего диалога при  этом воссоздаются следующие образы (когнитивная составляющая): «Я как  мать» — безобразная, твердая, жестокая, единая; «Мой внутренний ребенок» —  безобразный, несчастный, болезненный, неприятный, темный, страдающий, тяжелый, пессимистичный, возбужденный, хаотичный; «Мой реальный ребенок» — пессимистичный, безжизненный, страдающий, наказуемый, равнодушный, болезненный, несчастный, жестокий, пассивный, ограниченный, медленный, единый, возбужденный, неподвижный.

Символическое отношение к своему родительскому  пути описывается на языке атрибутов  объектов другого рода и собственных  атрибутов, отражает ситуацию отношений  с ребенком через сюжет и внутренние ощущения в их субъективной интенсивности. Это сопровождается эмоциями страха (тревоги) по отношению к «внутреннему ребенку», отсутствием смущения и  вины по отношению к взрослому  Я матери со стороны «внутреннего ребенка», презрением и отсутствием  интереса по отношению к Я матери со стороны «реального ребенка» (аффективная  составляющая).

Внутренний  диалог разворачивается вокруг образа «реального ребенка», который воспринимается в целом как наказуемый. Причем в диалог с этим образом вступает, прежде всего, образ «внутреннего ребенка», который описывается как страдающий. Собственный образ матери при  этом занимает значительно меньшее  пространство во внутреннем диалоге, но выступает как монолитная жесткая  фигура.

Подобное  соотношение внешней реальности и конфигурации пространства внутреннего  диалога вскрывает, на наш взгляд, борьбу противоречивых переживаний  матери вокруг проблемы автономии ребенка. Если ее внешнее взаимодействие с  ребенком характеризуется выраженным доминантным, контролирующим поведением, высокой тревогой за ребенка, то внутреннее отражение женщиной этой ситуации показывает, что ее «внутренний ребенок» сострадает «реальному ребенку», который терпит родительское наказание. Однако мать отторгает  «внутреннего ребенка» как опасного, способного нанести ущерб ее взрослому  благополучию, и, избегая соприкосновения  с собственной детскостью, устанавливает  четкие границы дозволенной активности «реального ребенка». Для эмоционального состояния матери при этом характерно презрение к собственному родительскому  образу, который рассматривается  как не соответствующий образу «хорошей мамы».

2. Поиск  путей сближения с ребенком  — отсутствие опыта решения  подобных ситуаций в детстве.  Во внутреннем диалоге матери  при этом разворачиваются следующие  смысловые позиции: «Я хочу  быть близка с тобой, но в  моем детском опыте нет места  эмоциональности. Ты — другой. Ты — страстный и нежный. Этим  ты не похож на меня. Мне  лучше отдалиться».

Во втором факторе интерпсихический уровень  внутреннего диалога матери представлен  через критерии «отвержение», «эмоциональная дистанция» и «отсутствие тревоги  за ребенка». На интрапсихическом уровне при этом воссоздаются образы (когнитивная  составляющая): «Я как мать» —  простая, неосознанная, кратковременная, неприятная, пластичная, безопасная, неподвижная; «Мой внутренний ребенок» — бесполезный, обычный, ограниченный, равнодушный, темный; «Мой реальный ребенок» — простой, хаотичный, бесполезный, мягкий, неосознанный, маленький, страстный.

Символическое отношение к своему родительскому  пути описывается на языке собственных  атрибутов, отражает ситуацию отношений  с ребенком через сюжет как  структурное целое, сопровождается эмоциями страдания (печали), гнева. При  этом выражен интерес «внутреннего ребенка» к матери, тревога (страх) «реального ребенка» по отношению к матери (аффективная  составляющая). Внутренний диалог разворачивается  вокруг образа «реального ребенка», который  воспринимается в целом как неосознанный. Большее пространство внутренней коммуникации с этим образом начинает захватывать  собственный образ матери, который  тоже неосознан, но пластичен. Образ  «внутреннего ребенка» при этом занимает меньшее пространство и выступает  как равнодушный и бесполезный.

Соотношение внешней и внутренней ситуации переживания  материнства, представленное в этом факторе, отражает, на наш взгляд, рефлексивный процесс, сопровождающий выстраивание эмоциональной связи с ребенком. Соприкасаясь с опытом детства только на когнитивном уровне, женщина не находит в бесполезном и равнодушном  «внутреннем ребенке» возможный  эмоциональный источник. «Реальный  ребенок» в этой ситуации воспринимается также как далекий, мать не тревожится за него и отвергает его. Трудности  в установлении значимых эмоционально близких отношений рождают у  нее чувство печали и гнева.

3. Предоставление  ребенку возможности быть свободным  от взаимодействия — наслаждение  собственной свободой. Во внутреннем  диалоге при этом разворачиваются  такие смысловые позиции: «Я  наслаждаюсь жизнью, совсем как  в детстве. Я позволяю тебе  быть таким же свободным и  счастливым. Для тебя это радостно, но пока страшно».

В третьем  факторе отражение матерью ее отношений с ребенком в реальной жизненной среде (интерпсихический уровень внутреннего диалога) представлено через критерий «отсутствие сотрудничества». На интрапсихическом уровне при этом воссоздаются такие образы (когнитивная  составляющая): «Я как мать» —  веселая, чистая, здоровая, живая, упорядоченная, счастливая, наслаждающаяся, многообразная, поощряемая, приятная, конкретная, сильная; «Мой внутренний ребенок» — чистый, поощряемый; «Мой реальный ребенок» —  теплый, чистый, красивый, наслаждающийся, несчастный, добрый, слабый.

Символическое отношение к своему родительскому  пути описывается на языке воздействия  на субъект, отражает ситуацию отношений  с ребенком через движение, не связанное  общим сюжетом и сопровождается эмоциями интереса, радости. При этом выражено удивление по отношению  к «внутреннему ребенку», радость, страх  «реального ребенка» по отношению к  взрослому Я матери (аффективная  составляющая). Пространство внутреннего  диалога захватывает собственный  образ матери, который в целом  можно охарактеризовать как удивленный, наслаждающийся и сильный. В коммуникации с данным образом находится образ  «реального ребенка», который воспринимается также как наслаждающийся, но при  этом слабый и несчастный. Образ  «внутреннего ребенка» выступает как  поощряемый.

Подобная  конфигурация пространства внутреннего  диалога матери кажется весьма парадоксальной при сопоставлении с тем, как  обстоят дела в пространстве внешнего реального взаимодействия матери и  ребенка. С одной стороны, ситуация отсутствия сотрудничества с ребенком переживается ею как невольное создание условий, в которых ребенок будет  наслаждаться свободой (при ее отстранении  от взаимодействия). Но при этом женщина  считает его пока слишком слабым перед лицом возможных «страшных» событий и потому не способным  испытать истинное счастье при отсутствии рядом сотрудничающей матери. С другой стороны, женщина счастлива сама насладиться моментом, когда она может позволить себе не вступать в активное взаимодействие с ребенком и поощрить, побаловать себя саму, своего «внутреннего ребенка», появление которого в собственном внутреннем пространстве она обнаруживает с удивлением. Неоднозначность, амбивалентность поведения матери рождает такую же амбивалентность и на эмоциональном уровне: мать приписывает «реальному ребенку» страх и радость при взаимоотношении с ней.

4. Вытеснение  образа ребенка — неприятие  своей родительской функции. При  этом происходит столкновение  следующих смысловых позиций  во внутреннем диалоге: «Мне  плохо с тобой, я чувствую  себя беспомощной. Ты ускользаешь  от меня. Тебе страшно и стыдно  за меня».

В четвертом  факторе на интерпсихическом уровне внутреннего диалога представлены критерии «строгость» и «отсутствие  удовлетворенности отношениями  с ребенком». На интрапсихическом уровне при этом воссоздаются следующие  образы (когнитивная составляющая): «Я как мать» — тяжелая, тусклая, маленькая, грубая, пессимистичная, бесполезная, единая, медленная, равнодушная; «Мой внутренний ребенок» — плавный, слабый, мягкий, маленький; «Мой реальный ребенок» - кратковременный, плавный.

Символическое отношение к своему родительскому  пути описывается на языке атрибутов  объектов другого рода и собственных  атрибутов, без употребления воздействия  на субъект, отражается ситуация отношений  матери с ребенком как стремление передать естественную атмосферу, непосредственно  выразить ощущения и впечатления, что  сопровождается эмоцией интереса. При этом выражен стыд со стороны «внутреннего ребенка» по отношению к матери; стыд (смущение) и страх со стороны взрослого Я по отношению к «внутреннему ребенку»; страх (тревога), стыд (смущение) и презрение со стороны «реального ребенка» по отношению к взрослому Я матери (аффективная составляющая). Внутренний диалог разворачивается вокруг образа «Я как мать». Хотя этот образ занимает большее пространство, он воспринимается при этом как тусклый и бесполезный. Диалог с ним ведет в основном «внутренний ребенок», который характеризуется как слабый, мягкий. Образ «реального ребенка» занимает при этом самое маленькое пространство внутреннего диалога и выглядит как кратковременный и плавный.

Такая конфигурация внутренней коммуникации отражает следующее. Внешне мать проявляет строгость (очевидно, утрируя свою воспитательную функцию), но это не приносит ей удовлетворения от отношений с ребенком. Поэтому  внутренне женщина практически  вытесняет образ «реального ребенка», который вызвал негативный рисунок  ее строгого внешнего поведения и  привел к потере ею позитивного образа себя. Отсюда эмоции страха (тревоги), стыда (смущения) «реального ребенка» по отношению  к матери. При этом детский опыт («внутренний ребенок») женщины воспринимается ею как маленький и слабый, по отношению к нему она испытывает стыд (смущение) и страх. Возможно, в  собственном детском опыте матери также могли быть представлены ситуации, когда и по отношению к ней  взрослые вели себя излишне строго и портили тем самым детско-родительские отношения.

Выводы:

Смысловое переживание материнства как  новообразование в сфере самосознания женщины проявляется посредством  особой внутренней деятельности –  «смыслостроительства», осуществляющейся во внутреннем диалоге матери. В  этом диалоге происходит развертывание  и развитие смысловых позиций, которые  отражают переживание матерью отношений  с ребенком в реальной жизненной  среде (интерпсихический уровень), а  также переживание ею особенностей развития собственного внутреннего  мира в векторах «Я как мать», «Мой внутренний ребенок», «Мой реальный ребенок» (интрапсихический уровень).

На интерпсихическом уровне внутреннего диалога каждая позиция выстраивается вокруг критериев, отражающих взаимодействие матери и  ребенка в реальной жизненной среде, которое по своему содержанию носит негативный характер: «контроль» и «тревожность за ребенка», «отвержение» и «эмоциональная дистанция», «отсутствие сотрудничества», «строгость» и «отсутствие удовлетворенности отношениями с ребенком». Представляется, что в полученном результате зафиксированы определенные болевые точки переживания матерью своей родительской роли. Именно анализируя сложные ситуации обыденной реальности, в которых она проявляет себя отрицательно, женщина постепенно вырабатывает собственную родительскую позицию.

На интрапсихическом уровне внутреннего диалога при  этом актуализируется содержание смысловых  позиций, которое связано с интеграцией  женщиной своего детского опыта и  опыта собственного материнства. Во-первых, это решение вопроса о возможности  предоставления ребенку автономии. Во-вторых, рефлексия по поводу установления эмоциональной связи с ребенком. В-третьих, дилемма относительно того, может ли мать позволить себе не вступать в активное взаимодействие с ребенком и наслаждаться личной свободой. В-четвертых, проработка темы возможной утраты женщиной позитивного  образа себя при выполнении материнской  роли. Обдумывая эти проблемы, женщина  обращается к собственному опыту  детства, рефлексирует по поводу того, как ее поведение будет воспринято ребенком.

Глава III. Исследование отношения к материнству и смысловой сферы женщины в период беременности

3.1 Организация эксперимента

Цель  эксперимента: Изучить отношение  к материнству и смысловую  сферу женщины в период беременности.

Задачи  эксперимента:

1. Проанализировать отношения беременной женщины (к самой себе, окружающим и т.п.).
2. Рассмотреть особенности смысловой сферы женщины в период беременности.
3. По результатам эмпирического исследования разработать рекомендации по проведению психологической работы с беременными женщинами.

При изучении отношения к материнству  и смысловой сферы беременной женщины были использованы «Тест  отношений беременной» (ТОБ, И.В. Добрякова) (см. приложение 1), для исследования системы ценностных ориентаций беременных женщин нами была использована методика М. Рокича (RVS - Rokeach Value Survay) (см. приложение 2), также была разработана социологическая  анкета для получения дополнительных сведений об участниках эксперимента (см. приложение 3).