Формирование геополитической модели современного мира: реалии и тенденции

Нарастающей сложности переплетающихся  ролей государств, организаций и  негосударственных субъектов свойственно  распространение политических единиц, что приведет к установлению новых  сетей и реанимированных сообществ. К 2025 году никакая политическая единица, по-видимому, не добьется доминирования в большинстве обществ. Сети, основанные на религиозном принципе, могут взяться за существенные проблемы и в целом будут играть более серьезную роль во многих межгосударственных вопросах (таких как окружающая среда и неравенство), чем светские объединения.

США: ослабление доминирующей позиции

 

К 2025 году США окажутся лишь одним из важных субъектов на мировой  арене, хотя пока еще самым сильным. Даже в военной сфере, где США  в 2025 году сохранят значительное преимущество, прорывы других в науке и технологии, расширенное применение нестандартной  тактики ведения военных действий как государственными, так и негосударственными субъектами, распространение высокоточного  оружия с большим радиусом действия и учащение кибернетических атак будет все больше ограничивать свободу  действий США. Более скованная роль США скажется и на других и повысит  вероятность того, что новые программные  вопросы будут решены эффективно. Несмотря на недавний подъем антиамериканизма, США, видимо, не прекратят восприниматься как весьма необходимый стабилизатор на Ближнем Востоке и в Азии. От США будут по-прежнему ожидать существенного участия в применении военной мощи для противодействия глобальному терроризму. В новых вопросах безопасности, таких как изменение климата, лидирующее положение США будет широко восприниматься как крайне важное для усиления конкурирующих и сеющих разногласия взглядов в принятии решений. В то же время многообразие влиятельных субъектов и недоверие крупных держав приведут к тому, что у США сократится возможность задавать тон без поддержки сильных партнеров. Развитие в остальном мире, включая внутреннее развитие ряда ключевых государств – в особенности Китая и России – также может значительно обусловливать курс США.

2025 год – каким окажется  будущее?

 

Вышеназванные тенденции  предвещают серьезные переломы, потрясения и неожиданности, на которых мы делаем акцент на протяжении всего текста доклада. Примером могут служить  использование ядерного оружия или  пандемия. В некоторых случаях  элемент неожиданности – это  просто дело времени: переход в сфере  энергетики, например, неизбежен; вопрос только в том, когда произойдет этот переход и будет ли он резким или  мягким. Переход в энергетике с  одного типа топлива (ископаемых его  видов) на другой (альтернативный) – это событие, которое исторически происходило не чаще, чем один раз в столетие, и последствия были серьезными. Переход от дров к углю помог подстегнуть индустриализацию. В этом случае отход – особенно резкий – от ископаемых видов топлива оказал бы значительное воздействие на производителей энергии на Ближнем Востоке и в Евразии, вероятно, спровоцировав упадок некоторых государств, играющих роль как на мировом, так и на региональном уровне.

Прочие переломы менее  предсказуемы. Они, вероятно, произойдут в результате взаимодействия нескольких тенденций и будут зависеть от качества руководства. К этой категории  мы относим такие неопределенности, как вопрос, станут ли Китай и  Россия демократическими государствами. В Китае растущий средний класс  увеличивает шанс такого исхода, но не гарантирует его. В России политический плюрализм кажется менее вероятным  из-за отсутствия экономического разнообразия. Давление снизу может подтолкнуть к решению этого вопроса, или лидер государства начнет или усилит процесс демократизации, чтобы поддержать экономику или содействовать экономическому росту. Длительное снижение цен на нефть и газ изменило бы эту перспективу и увеличило шансы политической и экономической либерализации России в будущем. Если бы одна из этих стран решилась на демократизацию, это стало бы толчком к новой волне демократизации, весьма значимой для многих других развивающихся государств.

Также неясно, как решатся  демографические проблемы, с которыми столкнутся Европа, Япония и даже Россия. Во всех этих случаях демография необязательно  определит судьбу региональных и  мировых держав. Технологии, роль иммиграции, улучшение здравоохранения и  законы, побуждающие женщин принимать  большее участие в экономике, – вот некоторые из мер, которые могли бы изменить траекторию нынешних тенденций, указывающих в сторону меньшего экономического роста, усиления социальной напряженности и возможного спада.

Приспособятся ли и выживут  ли мировые организации – еще  одна ключевая неопределенность, – также зависит от руководства. Нынешние тенденции, предполагающие распределение власти и влияния, создадут глобальный дефицит управления. Чтобы развернуть эти тенденции в другом направлении, в международном сообществе потребовалось бы мощное лидерство ряда сил, включая зарождающиеся.

Некоторые неопределенности повлекут более серьезные последствия, если они возникнут, нежели другие. В данной работе мы подчеркиваем, что  более серьезный конфликт потенциально возможен – и некоторые его  формы могут стать угрозой  для глобализации. К этой категории  мы относим терроризм с использованием оружия массового уничтожения и  гонку ядерных вооружений на Ближнем  Востоке. Главные неопределенности и возможные следствия рассмотрены  и суммированы в данном тексте. В четырех вымышленных сценариях мы сделали акцент на новых проблемах, которые могут появиться в результате происходящих глобальных изменений.Они повлекут новые ситуации, дилеммы и серьезные затруднения, которые представляют собой отход от недавних путей развития. В целом они не исчерпывают все возможные варианты будущего. И ни один из них нельзя назвать неизбежным или даже вероятным; но, как и в случае со многими другими неопределенностями, эти сценарии способны изменить правила игры.

В «Мире без Запада» новые силы вытесняют его с места лидера на мировой арене.

«Октябрьский  сюрприз»³ иллюстрирует результат пренебрежительного отношения к глобальным изменениям климата; неожиданные серьезные последствия сужают диапазон мировых возможностей.

В «Разногласиях между странами БРИК» споры за жизненно важные ресурсы становятся источником конфликта между главными силами – а в данном случае между двумя появившимися тяжеловесами: Индией и Китаем.

«Политика не всегда локальна», негосударственные сети появляются и устанавливают международные программы действий относительно окружающей среды, затмевая правительства.

Новые игроки

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К 2025 году Соединенные Штаты окажутся всего лишь одним из важных игроков  на мировой арене, хотя и самым  могущественным. Относительное экономическое  и политическое влияние многих стран  претерпит сдвиг к 2025 году в соответствии с моделью международного будущего, измеряющего ВВП, расходы на оборону, население и состояние технологий в каждом конкретном государстве.  Исторически возникающие многополярные  системы были намного нестабильнее, чем биполярные или даже однополярные; большее многообразие и растущая мощь большего числа стран предполагает меньшую согласованность и эффективность  международной системы. Большинство  набирающих силу держав уже хотят  большего права голоса и наряду с  европейцами оспаривают концепцию  права на гегемонию какого-либо государства. Потенциал меньшей согласованности и большей нестабильности также вытекает из относительно плавного сокращения национальной мощи Европы и Японии.

Хотя мы считаем, что существуют хорошие шансы на то, что Китай  и Индия будут продолжать свое восхождение, их подъем не гарантирован и потребует преодоления значительных социальных и экономических препятствий. В силу этих соображений обе страны, по всей вероятности, продолжат уделять  большее внимание внутренней политике и будут значительно отставать  от экономик западных стран в период до 2025 года и после. Жители этих восходящих экономических держав будут, вероятно, ощущать себя бедными относительно населения западного мира, даже если их суммарный ВВП во все возрастающей пропорции будет превосходить ВВП  отдельных западных стран. Для России задача остаться в верхних рядах, где она оказалась после примечательного  возрождения в конце 1990-х годов и в начале XXI века, может оказаться крайне сложной. Демография не всегда является определяющим фактором, но диверсификация экономики таким образом, чтобы Россия сумела подтвердить свои позиции в мире, уход от зависимости от полезных ископаемых и топлива станет центральной проблемой для долговременных перспектив страны. Европа и Япония также столкнутся с демографическими вызовами; решения, принятые сейчас, скорее всего, будут определять долговременную траекторию развития этих стран.

Хотя ни в одной другой стране подъем не сможет по своему значению сравниться с подъемом таких густонаселенных  стран, как Китай и Индия, прочие страны с потенциально высокоэффективными экономиками, например Иран, Индонезия  и Турция, смогут постепенно играть все более важную роль на мировой  арене, особенно в плане создания новых моделей мусульманского мира.

Поднимающиеся тяжеловесы: Китай и  Индия

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Китай: столкновение с потенциальными препятствиями  на пути.

В течение следующих 15–20 лет немногие страны повлияют на мир  сильнее, чем Китай. Если текущие  тенденции сохранятся, к 2025 году Китай  будет обладать второй по величине экономикой и станет ведущей военной  державой. Он также может стать  крупнейшим импортером природных ресурсов и загрязнять окружающую среду еще  больше, чем сейчас.

• Интересы США в сфере безопасности и экономики могут столкнуться с новыми вызовами, если Китай станет равным соперником, который в военном отношении будет так же силен, как динамичен в экономике и ненасытен в потреблении энергоресурсов.

 

Ход экономически растущего  Китая почти наверняка замедлится и может пережить спад, даже при  учете дополнительных реформ, призванных ответить на растущее социальное давление, возникающее в результате роста  неравенства доходов, изношенных сетей  социального обеспечения, слабой регуляции  бизнеса, нехватки импортной энергии, устойчивой коррупции и экологического опустошения. Каждую из этих проблем  отдельно решить можно, но страна рискует  пережить «настоящую бурю», если многие из этих проблем одновременно станут привлекать к себе внимание. Даже если правительство Китая в состоянии  справиться с управлением этими  проблемами, оно может оказаться  неспособным обеспечить высокий  уровень экономического управления. Большая часть экономического роста  Китая будет продолжаться на основе внутренних движущих сил, но ключевые сектора полагаются на иностранные  рынки, ресурсы, технологии в той  же мере, как и на глобальные производственные сети. В результате экономическое  здоровье Китая будет затронуто  состоянием других экономик, особенно Соединенных Штатов и Европейского союза.

Отвечая на эти вызовы, китайские  лидеры должны сбалансировать открытость, необходимую для поддержания  экономического роста, важную для лояльного  отношения общества к монополии  Коммунистической партии на политическую власть в стране, и ограничения, необходимые  для защиты этой монополии. Столкнувшись с таким количеством социальных и экономических изменений, Коммунистическая партия и ее позиции в обществе, вероятно, подвергнутся дальнейшим трансформациям. Действительно, лидеры Коммунистической партии сами открыто высказываются  в пользу необходимости найти  новые способы подтверждения  общественной поддержки господствующей роли Коммунистической партии. Однако до сих пор эти усилия не включают системы свободных выборов и  свободной прессы. Более того, исключив «настоящую бурю», описанную выше, мы не можем предвидеть, каково будет  социальное давление в пользу действительной демократии в Китае к 2025 году. Таким  образом, страна может начать движение к большему политическому плюрализму и более ответственному правлению.

Однако китайские лидеры могут продолжить сдерживать напряженность  путем достижения значительного  роста, не подвергая опасности партийную  политическую монополию, что они  и делают на протяжении последних  тридцати лет. Хотя затянувшийся спад может представлять серьезную политическую угрозу, режим будет испытывать искушение  избежать публичной критики, обвинив  во всех бедах иностранное вмешательство  и поддерживая все более яростные и ксенофобские формы китайского национализма.

• В исторической перспективе народ, привыкший к растущим стандартам жизни, реагирует довольно резко, когда их ожидания более не оправдываются, а мало у каких народов столько оснований для таких высоких ожиданий, сколько у китайцев.

 

Международные позиции Китая  основаны отчасти на расчетах иностранцев, что это «страна будущего». Если иностранцы обращаются со страной менее  почтительно, националистически настроенные  китайцы могут реагировать весьма резко.

 

Индия: сложный  подъем.

В следующие 15–20 лет индийские  лидеры будут бороться за многополярную  международную систему, в которой  Нью-Дели стал бы одним из таких полюсов, а также политическим и культурным мостом между поднимающимся Китаем и Соединенными Штатами. Все более уверенное поведение Индии на международной арене, питаемое главным образом экономическим ростом и успешным демократическим развитием, подталкивает страну к партнерству со многими государствами. Однако это партнерство нацелено на максимизацию самостоятельности Индии, а не на союз с какой-либо страной или коалициями стран.

Возможно, в Индии продолжится  относительно быстрое экономическое  развитие. Хотя Индия сталкивается с замедляющей развитие нехваткой  внутренней инфраструктуры, квалифицированной  рабочей силы и производства энергии, мы ожидаем, что быстро растущий средний  класс, молодеющее население, меньшая  опора на сельское хозяйство и  высокий уровень внутренних сбережений и инвестиций будут способствовать продолжению экономического роста. Впечатляющее экономическое развитие Индии в течение последних 15 лет  сократило число людей, живущих  в абсолютной нищете, но растущая пропасть между бедными и богатыми будет  становиться все более важным политическим фактором.

Мы считаем, что индийцы  сохранят свою сильную приверженность демократии, но общественный строй  станет более фрагментарным и  фракционным, а власть в национальных масштабах будет осуществляться успешными политическими коалициями. Будущие выборы, вероятней всего, окажутся предприятиями, представляющими  самые разные интересы и образующими  экзотические коалиции с неопределенными  мандатами. Общее направление в  принятии экономических и политических решений в Индии вряд ли повернет вспять, но скорость и масштабы реформ могут сильно варьироваться. Региональные и этнические восстания, которые  были главной болезнью страны после  достижения независимости, сохранятся как фактор, но не будут угрожать индийскому единству. Мы допускаем, что  Нью-Дели сохранит уверенность в своей способности сдерживать движение сепаратистов Кашмира. Однако Индия, вероятно, пройдет через опыт возросшей нестабильности, сопровождаемой ростом насилия в некоторых частях страны, по причине растущего маоистского движения наксалитов.