Специфика репрезентации концепта PR фразеологическими средствами американского и британского вариантов английского языка

Данные взгляды разделяются и отечественными лингвистами. Так, например, Е.С. Кубрякова, анализируя концепт «память», выявляет такие компоненты его когнитивной структуры, связанные с представлениями о хранилище, вместилище, складе, кладовой, библиотеке, емкости, отпечатке, следе, которые на языковом уровне эксплицируются образными средствами языка [Кубрякова 1991].

Исследование процессов метафоризации фрагментов картины мира и способов отражения концептуальных метафор в языке дает возможность сделать вывод о существовании более или менее универсальных метафор, проявляющихся в разных языках и культурах, и метафор, которые являются культурно специфическими. Например, метафора «ЛЮБОВЬ – ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ» встречается в разных культурах и языках, но метафора «ЛЮБОВЬ – ЭТО ИГРА В БЕЙСБОЛ» характерна для Северной Америки (см. выражение I really struck out with my date. ‘Мне просто не повезло (букв.: я выбит) на свидании.’, которое употребляет тот, кто вернулся с неудачного свидания). Культурная модель брака в США также является специфичной. Например, одна из схем американской модели брака состоит в том, что брак прочен. Эта схема отражена в таких метафорах, как «БРАК – ЭТО ПРОЧНАЯ СВЯЗЬ» (см. We’ve cemented together; Our relationship gelled)  и «БРАК - ЭТО ПРОМЫШЛЕННЫЙ ПРОДУКТ» (см. We worked hard at making our marriage strong; Our marriage was built to last) [Фундаментальные направления современной Американской лингвистики: 354-355].

Изучение системы концептуальных метафор (‘conceptual metaphors’) в языке приводит исследователей к выводу о том, что наиболее фундаментальные культурные ценности согласованы с метафорической структурой основных понятий данной культуры и существует глубокая связь метафор с мировосприятием лингвокультурной общности [Rohrer 1991: 163-181].

Однако следует учитывать и то, что избранный метафорический образ обеспечивает лишь частичное понимание рассматриваемой сущности -  концепта, и сам выбор одной из метафор в качестве центральной для конкретного концепта высвечивает лишь один из его аспектов, оставляя остальные возможные на периферии области исследования.  Как бы глубоко ни укоренились такие метафоры как “время – деньги”, “спор – война”, первый компонент каждой пары может интерпретироваться и через другой метафорический образ.

Применительно к нашему исследованию очень важно положение, согласно которому  вся информации об окружающем мире структурирована сознанием,  структуры эти носят метафорический характер и могут быть реконструированы по данным языка. Таким образом, исследуя языковые метафоры, можно приблизиться к пониманию специфики восприятия явления носителями языка - то есть описать ментальное (концепт) через материальное (язык).

С другой стороны, можно интерпретировать языковые единицы, принимая во внимание их корреляцию с определенным концептом, т.е. исследовать материальное (языковую единицу) через ментальное (концепт и его метафору/метафоры).

Постулируя метафоричность всей концептуальной системы, а также учитывая тот факт, что все метафоры находятся в отношениях корреляции с человеческим опытом, который может быть представлен в виде идеализированных когнитивных моделей, можно утверждать, что для определенного типа концептов (например таких, которые сформировались в результате деятельности, направленной на преобразование окружающей действительности) сложился конкретный метафорический образ. Именно область концептуальных метафор может стать ареной исследования соотношения языкового фактора в мышлении и проявления различных аспектов мышления в языке.

Основываясь на классификации слоев концепта, предложенные Ю.С. Степановым и Г.В. Токаревым, а также учитывая необходимость выявления концептуальной метафоры концепта, мы уточняем рассмотренные выше  классификации, и выводим следующую методику, которой и будем придерживаться в нашем исследовании:

1.Этимологический слой.

а) Экстралингвистические факторы формирования концепта;

б) Мотивированность именования концепта;

в) Ментальная схема концепта;

г) Базовая метафора концепта.

2. Универсальный слой.

3. Национальный слой.

4. Профессиональный слой.

Приблизиться к пониманию специфики восприятия явления носителями языка - это описать ментальное (концепт) через материальное (язык и его единицы). Когда концепт получает языковое выражение, то те языковые средства, которые использованы для этого, выступают как средства «вербализации, языковой репрезентации, языкового представления, языковой объективации концепта» [Стернин, Попова 2002: 38]. Языковой знак является средством доступа к концептуальному знанию и позволяет подключить к мыслительной деятельности разнообразные концептуальные признаки, которые могут и не быть названными непосредственно данным языковым знаком. Нередко его уподобляют «включателю» - он включает концепт в сознании, активизируя его в целом и «запуская» его в процессе мышления [там же: 39].

Согласно З.Д. Поповой и И.А. Стернину, средствами доступа к концептуальному знанию являются:

-     номинативные средства  языка – лексемы, устойчивые номинации, фразеологизмы, фиксирующие то или иное членение объектов национальной действительности, а также лакунарность разных типов;

-   функциональные средства  языка, т.е. наиболее частотные, коммуникативно релевантные языковые средства (лексические и фразеологические единицы), которые избираются лингвокультурным сообществом на фоне всего корпуса единиц языковой системы;

-    образные средства языка  – национально-специфическая образность, языковые метафоры, особенности развития переносных значений и др. [Стернин, Попова 2003: 6-7].

У исследователей не вызывает сомнений тот факт, что средством языковой репрезентации концепта, структурирующим элементом языковой модели мира [Филоненко 2003: 87] являются, наряду с лексическими единицами, и единицы фразеологического состава языка. Фразеология является фрагментом языковой картины мира, каждая фразеологическая единица  выполняет определенные функции в описании реалий окружающего мира  [см. Дорошенко 1999; Ковшова 1999; Смоленцева 2002; Телия, 1996, 1999; Чибышева 2002; Чернейко 2001; Шаховский, Панченко 1999; Powel 1995 и др.].

В меру выполнения номинативной функции по отношению к предмету, явлению, свойству, действию и т.п. ФЕ относится к «неклассическим типам номинативных единиц», называющих и обозначающих фрагменты действительности как целостные внеязыковые объекты [см. Kendall 1998, 1997; Powel 1995; Савицкий 1993: 56-59; Телия 1999: 57].

Доказано и то, что фразеологическое единицы реализуются в виде тех же когнитивных структур, что и лексемы, т.е. наряду с лексическими концептами существуют концепты фразеологические [Бабушкин 1996]. Между концептами обоих типов не существует резко очерченных границ, они носят коллективный характер, что объясняется единством мира, постигаемого индивидуальным сознанием носителей языка.

Фразеологические единицы  признаются наиболее релевантными для выявления этнической, культурной специфики концептов, поскольку в них эксплицитно отражены особенности познавательного и эмоционального опыта того или иного этноса, специфика распредмечивания человеком мира [см. Федуленкова 1995; Постовалова 1999; Алефиренко 1999; Алефиренко, Золотых 2001 и др.]. Система образов, закрепленная во фразеологическом составе языка, связана с материальной, социальной или духовной культурой данной языковой общности, и поэтому может свидетельствовать о ее культурно-национальном опыте и традициях [Телия 1996: 215]. Анализ лежащих в основе единиц вторичной номинации образных гештальт-структур, которые представляют собой «типовые для данного народа представления о каком-то свойстве человека, о состоянии или действии, о качественном или количественном признаке» [там же: 86], дает возможность выявить национальную и культурную маркированность, специфичность  языковых репрезентаций концептов.

В данной работе фразеологическая единица (ФЕ) является основным языковым материалом для исследования национальной специфики репрезентации концепта.

Определение понятия ФЕ в лингвистической литературе неоднозначно, однако можно выделить ряд признаков, которые выдвигаются большинством ученых в качестве основных, характеризующих ФЕ как специфическую единицу языка [см. Архангельский 1964: 102-125; Виноградов 1946; Балли 1961: 19, 110; Копыленко, Попова 1989; Михалев 2000: 37-38; Телия 1996 и др.]:

• семантическая целостность ФЕ, т.е. соответствие “единице мысли – конкретному представлению или абстрактному понятию” [Балли 1961: 110];
• цельность номинации, т.е. направленность значения всей ФЕ, но не ее отдельного элемента, на означаемое [Архангельский 1964: 105];
• переносный характер значения ФЕ3;
• устойчивость, понимаемая как объем различных типов микроустойчивости: 1) устойчивость употребления; 2) структурно-семантическая устойчивость; 3) семантическая устойчивость; 4) лексическая устойчивость; 5) синтаксическая устойчивость [Кунин 1972: 6-8].

Основными признаками формальной стороны ФЕ всеми исследователями выделяется сверхсловность и раздельнооформленность.

На основании этих признаков мы сформулируем рабочее определение ФЕ, которое послужит нам основой для выделения ФЕ - репрезентантов национально-культурной специфики концепта. Под фразеологической единицей мы понимаем относительно устойчивое, традиционно воспроизводимое в речи сверхсловное, раздельнооформленное лексико-грамматическое образование, обладающее целостным, частично или полностью переосмысленным значением, номинирующее фрагмент действительности как целостный внеязыковой объект.

Поскольку фразеологический фонд языка неоднороден, как с точки зрения их формальных, структурных характеристик, так и с точки зрения их когнитивной основы, выявляемой путем семантического анализа, структурная классификация [Архангельский 1964], [Виноградов 1946] подразделяет ФЕ на единицы, имеющие строение 1) словосочетания (субстантивного;  адъективного; адвербиального; глагольного); 2) предложения (двусоставного; односоставного).

Семантическая классификация ФЕ [Балли 1961; Шанский 1963; Диброва 2001 и др.] основывается на компонентном составе значения ФЕ: ее идиоматичности (смысловой неразложимости ФЕ на значения слов-компонентов, ее составляющих), мотивированности, наличии/отсутствии внутренней формы (первоначального денотативного значения, вытекающего из суммы реальных значений слов-компонентов) и образа (целостного, непосредственного представления, раскрывающего в наглядном виде отношение к изображаемой действительности), выраженности коннотаций (экспрессивности и эмотивности) и оценок.  С точки зрения семантики можно выделить следующие типы ФЕ:

1. Фразеологические сращения, обладающие такими семантическими признаками, как 1) идиоматичность, 2) немотивированность (to show the white feather; a fishy story).
2. Фразеологические единства, характеризующиеся наличием: 1) идиоматичности, 2) мотивированности значения ФЕ значением слов-компонентов, 3) внутренней формы и, как правило, 4) экспрессивно-эмоциональной окрашенности и оценочности (win a parcel, dig a pit for smb).
3. Фразеологические сочетания, один из компонентов которых обладает фразеологически связанным значением и, как правило, может быть заменен словом со свободным значением (white day, bee line). Выбор сочетаемости зависит от семантики опорного, свободного слова, которая раскрывает его мотивационные способности, разрешающие /запрещающие ту или иную связь.
4. Фразеологические выражения, состоящие из слов со свободным значением, однако обладающие качественно-определенным устойчивым значением (men of good will; political correctness). В ряде случаев стабильное значение ФЕ такого типа сопровождается экспрессивно-эмоциональной окрашенностью и оценочностью, что обусловлено наличием внутренней формы (store is no sore; the world, the flesh and the devil).

Первые два типа ФЕ входят в состав идиом – косвенно-номинативных единиц языка, обладающих слитным фразеологическим значением, возникшим в процессе метафоризации (интеракции двух систем признаков: признаков объекта, вошедших в номинативный замысел обозначить предмет, свойство, процесс, состояние и т.п., и подобных признаков сущности, уже названной в языке).

Основание метафорического смысла идиом воспринимается носителями языка как образная гештальт-структура (изобразительное или умозрительное образование, служащее стимулом для положительного или отрицательного эмоционального отношения, переживаемое в форме «чувства-отношения» к тому подобию, через призму которого воспринимается обозначаемое [Телия 1996: 150].  Поскольку процесс метафоризации непосредственным образом связан с когнитивной деятельностью сознания, а так же ввиду того что метафоры обладает свойством адаптироваться к различным способам представления знаний, идиомы можно классифицировать по когнитивному признаку, т.е. по доминации в ее образовании одной из типов метафор – идентифицирующей или концептуальной [Телия 1996: 131-154]. Такую классификацию будем называть когнитивно-семантической, в рамках которой мы выделяем следующие типы единиц:

1. Идиомы, в основе которых лежит идентифицирующая (индикативная) метафора (подобие именуемых сущностей предметам материального мира и артефактам). В идентифицирующих метафорах постоянно присутствует модус фиктивности (постоянно ощущается отсылка к предмету подобия). Эти единицы направлены на именование уже существующей реалии, а не на создание нового объекта в мире идеального (step by step (шаг за шагом, постепенно), say good-buy to smth (распрощаться, расстаться с ч.-л.)).
2. Идиомы, в основе которых лежит концептуальная метафора (создание нового идеального объекта). Реализовав функцию сравнения на образно-ассоциативном уровне, референция к предмету подобия  в концептуальной метафоре исчезает. Идиомы, образованные таким образом, «заполняют лакуны в номинативном инветнаре» [Телия 1996: 81] (dog’s breakfast (не просто «беспорядок», а полная неразбериха), kick the bucket (не просто «умереть», а «окочуриться», умереть недостойной человека смертью, либо от безысходности (слово bucket может означать перекладину, на которую подвешивают на бойне свиную тушу, либо ведро, которое отталкивает ногами самоубийца, собирающийся повеситься [АРФС: В-1036]).

Итак, подводя некоторые итоги обзора существующих в современной науке толкований понятия «концепта», мы пришли к следующим выводам:

1. Концепт – ментальная сущность, идеальный объект, существующий в психике человека, категория сознания, хранящая информацию о том или ином фрагменте действительности.
2. Концепты – ключевые элементы культуры; своего рода сценарии культуры, в которых слово и жест, речь и невербальное поведение  соединяются в неразрывное целое, что позволяет считать их единицами культурной коммуникации; свернутые в сжатую форму или схему, концепты определяют стереотипы поведения, в том числе и поведения речевого.
3. «Содержание концепта» в сознании носителей языка можно реконструировать путем анализа совокупности языковых средств выражения концепта, а так же текстов, в которых он значимо употребляется. Концепт, выступая в роли ментальной репрезентации культурно-значимого феномена в массовом сознании, фиксируется в лексикографических толкованиях имени концепта, составляя содержательный минимум концепта, в его синонимических связях, в образных переосмыслениях, в ассоциативных реакциях, в паремиологии и неклишированных текстах.
4. Эти  определения не противоречат, а, напротив, являются дополнением друг другу, поскольку представляют разные аспекты одного явления: лингвистический, когнитивный, культурный и прагматический. Это  фазы единого психо-ментального процесса: сложение языковой единицы и ее значений, включение ее в культурный контекст, актуализация ее в акте коммуникации.
5. Классификационные аспекты являются в данной работе вспомогательными, поскольку изучение концепта на материале фразеологии предполагает выявление тех внутриязыковых особенностей, которые придают фразеологизмам способность к культурной референции и тем самым – к отображению в их знаковой форме черт культуры того или иного языкового коллектива, а также требует обращения к различным типам экстралингвистических предпосылок, соотносимых с предметной областью культуры, которая является «второй природой» для человека [Телия 1999: 13].