Большие преоброзования Д.Г.Левицкого

  С другой стороны, Левицкий создавал проникновенные образы, раскрывающие внутреннее «я» человека, чьи личностные качества вызвали симпатию мастера. Эта тенденция возобладала в камерных портретах, как принято именовать небольшие по формату погрудные или поясные изображения с нейтральным фоном, без каких-либо предметов обстановки.

    Камерный портрет сложился в России к середине ХVIII века – позже других портретных жанров. Среди его отечественных родоначальников был и учитель Левицкого – А. П. Антропов. Во второй половине столетия в русском искусстве уже существовала собственная самобытная традиция камерных изображений. Среди современников за исключением, пожалуй, только Ф. С. Рокотова, Левицкий здесь не имел себе равных. С непревзойденной тонкостью он был способен проникнуть в индивидуальность человека. Мастер создает галерею портретов духовно близких ему людей – литераторов А. В. Храповицкого, И. М. Долгорукова, французского философа-просветителя Дени Дидро, Е. А. Бакуниной, М. А. Дьяковой. Особняком в этом ряду стоит портрет дочери, выполненный в русской крестьянской манере.

    Общепризнанным успехом живописца стала серия портретов смолянок – питомиц Воспитательного общества благородных девиц при Смольном монастыре (позже – Смольный институт).

    На рубеже 1770-1780-х годов в художественной манере портретиста произошел явственный сдвиг. Радостное приятие жизни, мажорные интонации портретных образов будто исчерпали себя к концу десятилетия. Портретные характеристики персонажей психологически усложняются, становятся подчас противоречивыми. Теперь в лицах современников Левицкий отмечает черты рефлексии, горечи, быть может, наделяя своих героев собственным видением мира. Такое мироощущение прослеживается в «рембрандтовском» портрете старика-священника, директора Певческой капеллы М. Ф. Полторацкого, М. А. Львовой-Дьяковой. Это становится особенно очевидно при сравнении двух портретов – друга художника, архитектора, поэта, музыканта Николая Львова и его собственного автопортрета,  которые во многом нарочито перекликаются по композиции.

    В 1780-е годы Дмитрий Григорьевич Левицкий был прославленным и популярным художником. Его не обделяют престижными заказами на парадные портреты. Он пишет графиню и придворную даму Урсулу Мнишек, графа Ф. Г. Орлова, фаворита Екатерины II А. Д. Ланского, итальянскую певицу Анну Давиа Бернуцци, графиню, директора Академии наук Е. Р. Дашкову и многих других.

    Одним из таких репрезентативных портретов, который стал вехой на творческом пути мастера, стала «Екатерина II – законодательница». Произведение необычно для художника: в нем портретный образ-идея раскрыт через аллегорическую композицию. Левицкий написал своеобразную живописную оду в традициях русской «учительной» поэзии. Это было своего рода публицистическое выступление по актуальному вопросу идейной полемики: о гражданском долге монарха, обязанного не только издавать законы, но и подчиняться им. Произведению сопутствовал шумный успех, и автор несколько раз повторял свое творение (одна из копий находится в Третьяковской галерее).

    За свою жизнь Левицкий написал не менее двадцати двух изображений венценосной особы, но императрица не настолько благоволила мастеру, чтобы позировать ему. Во всяком случае, исследователи не располагают никакими письменными свидетельствами об этом. Художник воспроизводил образ царицы с других работ портретистов. Например, создавая в 1782 году очередной портрет государыни, он воспользовался «Портретом Екатерины II перед зеркалом» Вигилиуса Эриксена. В других случаях он, очевидно, использовал в качестве модели свою жену Настасью Яковлевну, чей портрет хранится в Русском музее. Супруга художника действительно была схожа с Екатериной II.

    В 1770-1780-х годах возрастает стилистическое мастерство Левицкого, который проявил себя одним из самых чутких и восприимчивых мастеров своего времени. Он свободно владел всеми средствами художественного выражения от насыщенной пластики и повышенной «цветности» барокко до строгой, почти аскетичной рассудочности классицизма. Не ограничивая себя рамками однажды найденной формы, мастер каждый раз выбирает новый способ выражения в точном соответствии со своим замыслом, исходя из особенностей личности запечатлеваемого человека. На пути пристального наблюдения натуры художник приходит к системе реалистического живописного образа. В целом творческий путь Д. Г. Левицкого представляет несомненное движение к реализму⁸. В таком направлении шло развитие качеств, присущих ему изначально.

    В августе 1787 года происходит событие чрезвычайной важности для художника: он подает в Совет Академии прошение об отставке по болезни и немедленно получает увольнение. Почти семнадцать лет руководил Левицкий портретным классом Академии художеств, был ее гордостью, немало способствовал российскому искусству. Что же произошло? На это можно ответить лишь предположительно. Художнику пятьдесят два года – он в расцвете творческих сил. Возможно, увольнение – следствие репрессий, направленных против просветителей – деятелей культуры. Президент, царедворец И. И. Бецкой стремился вытравить дух независимости и творческого соревнования, который поддерживал когда-то А. Ф. Кокоринов. Другое предположение связывает уход Левицкого с разногласиями между педагогическими установками художника и руководством Академии. Общая направленность творчества художника не расходилась с теми тенденциями, которые развивались в искусстве других признанных мастеров того времени, здесь нет причин для конфликта, который мог бы вызвать прошение об отставке.

    Быть может, система обучения искусству портрета, которую предлагал Левицкий, слишком сильно тяготела к реалистическим принципам и расходилась с официальными требованиями совета Академии. Мастером была разработана трехступенчатая система обучения. От копирования высоких художественных образцов (Рембрандт, Ван Дейк, Грез, а также русские мастера Никитин, Лосенко) мастер вел ученика к навыкам самостоятельного композиционного мышления, к умению выразить достаточно отвлеченную идею, к решению собственно портретной задачи – к внимательному изучению натуры с целью выражения общего в индивидуальной характеристике облика. Ученики Левицкого – С. С. Щукин, П. С. Дрождин, Л. С. Миропольский. Е. Д. Камеженков, – следуя учителю в творческом методе и сохраняя свою индивидуальность, внесли позднее значительный вклад в развитие русского портрета.

    Так или иначе, в 1787 году Левицкий вынужден был выйти из состава академической профессуры. Оценивая его творчество за предшествующие семнадцать лет, нельзя не признать, что именно этому мастеру принадлежит ключевая роль в развитии русской портретной живописи второй половины ХVIII века.

    С годами у художника утрачивались черты благодушия и восторженности, все более усиливалась настороженность к людям, особенно из придворного круга, с которыми волей-неволей связывала Левицкого его возросшая слава. В высшем обществе положение художника, если он не был иностранной знаменитостью, никогда высоко не расценивалось, к тому же вельможи не скупились на колкости, больно задевавшие его творческое самолюбие.

    В 1790-х годах Левицкий написал огромное количество заказных портретов официального характера. Это и прославленные полководцы екатерининских войн, кавалеры ордена св. Владимира – В. А. Румянцев-Задунайский, А. В. Суворов, П. В. Завадовский, Н. В. Репнин, С. К. Грейг, И. Л. Голенищев-Кутузов, В. П. Коновницын; видные дипломаты и советники Екатерины II – С. Р. Воронцов, П. В. Бакунин-Меньшой, И. И. Шувалов, Г. А. Потемкин, А. А. Безбородко. Портреты подобного ряда представляют собой новый разработанный Левицким тип просветительского репрезентативного портрета. Отказавшись от барочной пышности и классицистической атрибутики, художник рассматривает свою модель трезво и деловито. Он не ищет новые композиционные решения, эффектные позы, жесты. Простота и чувство собственного достоинства – вот те «изящности душевные», которые он подчеркивает. Однако отстраненность художника и торжественная холодность выдают парадный характер этих изображений. Самого портретиста они не воодушевляли. Последним заказом стала сюита портретов детей наследника престола Павла Петровича и Марии Федоровны.

    В этот период усиливаются философско-масонские искания Левицкого, о которых, к сожалению, известно слишком мало.  С этими мировоззренческими представлениями художника связан портрет человека, близкого ему по духу, единомышленника-масона Николая Новикова, тогда только что вышедшего из Петропавловской крепости. Оригинал, очевидно, утерян, но сохранилось несколько неавторских копий, одна из них хранится в Третьяковской галерее.

    Первое десятилетие ХIХ века стало временем безоговорочного признания таланта и заслуг Левицкого. Он снова возвращен в совет Академии; на страницах журналов его единодушно называют в числе выдающихся современных мастеров. И. Е. Яковлев пишет его портрет, исполняя программу на звание академика.

    Слава Левицкого меркнет во второй половине 1810-х годов, после окончания войны с Наполеоном. Его имя исчезает со страниц журналов и отчетов академического совета, он не получает официальных заказов. Одна из главных загадок судьбы Левицкого – это творческое молчание художника в последнюю четверть века его жизненного пути. Ведь за этот срок он написал всего с десяток полотен. Правда, эти холсты превосходны, но не слишком ли мало для такого мастера?

    Напрасно это  будут целиком приписывать болезни  глаз, которая лишь в глубокой  старости привела Левицкого к  слепоте. Нет, не слепнуть стал  художник в середине девяностых  годов, а именно в эти годы  он, наконец, прозрел. И помогла  ему в этом сама жизнь и  его замечательный друг, писатель  и просветитель Новиков. В какой-то  миг с ослепительной ясностью  Левицкий почувствовал всю ложность  своего состояния. Его тонкий  ум, его честная и прямая душа  содрогнулись от ощущения фальши  и лицемерия, которые окружали  его ежедневно, ежечасно. Он содрогнулся  от внезапного сознания, что он  участвует сам в каком-то огромном  фантасмагорическом обмане. Казалось, жизнь шла по-старому. С утра  художник становился за мольберт, и холст за холстом покидали  мастерскую, радуя вельможных заказчиков. Но не радовался лишь живописец.  Счастье созидания, творчества  ушло. Осталось не уходящее чувство  неудовлетворенности и пустоты.  И художник ищет новые пути. Он ищет пути к народу, к  народной тематике.

    Он пишет портрет  своей дочери в свадебном народном  уборе. Долголетнее писание заказных  портретов сделало свое. Портрет  Агаши не задался. Он получился салонный, далекий от жизненной правды, несмотря на то, что поводом к написанию полотна послужила семейная радость –предстоящая свадьба единственной дочери. Душа художника была выхолощена дворцовыми буднями, сиятельными портретами, где почти каждый холст носит следы искусственности и холодности. Словом, художник потерпел, в этой своей попытке создать образ одухотворенной юной женщины, неудачу.

    Искусство не  прощает постоянных, хотя и маленьких  уступок и полуправды. Многочисленная, иногда, салонная продукция Левицкого  теперь мстила ему. Великолепное  мастерство, владение цветом, рисунком, тоном не могли заменить главное  в искусстве – правду! И этот  надлом, надрыв, чутко ощущаемый  тонким художником, все нарастал... Нестерпимыми стали часы заказной  работы, все больше тянуло художника  к одиночеству, к чтению, к горьким  размышлениям. Но Левицкий не  был готов к роли борца. Он  бесконечно устал. Его тревожила  болезнь глаз. И он томился,  тосковал и молчал.  Потекли  однообразные будни. Вельможные  заказчики, двор стали забывать  некогда прославленного мастера. 

    Левицкий умер  восьмидесяти семи лет, почти  забытый как художник.   Смерть  его прошла незамеченной. Расположение его могилы было забыто, хотя и сегодня один из участков Смоленского кладбища в Петербурге называется «Левицкой аллеей». Сохранился дом, где почти полвека жил и трудился замечательный русский художник – дом № 23 по Съездовской линии Васильевского острова.

    Принятая, в его отношении, «формула заката» растянулась почти на четверть столетия: от начала 1800-х годов портрет камер-фрейлины Протасовой, калужские заводчики Билибины, — вот, собственно, и, почти, все, на что осталась способна некогда плодовитая кисть. Однако и это последнее десятилетие жизни не было бесплодным для художника, о чем свидетельствуют портреты священника Петра Левицкого, а также Н. А. Грибовского и А. А. Стахиева, датируемые 1818 годом.

2. Портретная галерея Д.Г.Левицкого

1. Портретная серия

«Воспитанницы Смольного  института благородных девиц»

    Самой прославленной   портретной серией Левицкого  стали портреты воспитанниц Смольного института благородных девиц – «смолянок» –  С. Ржевской и Н. М. Давыдовой, Е. И. Нелидовой, Е. Н. Хрущовой и Е. Н. Хованской, А. П. Левшиной, Н. С. Борщовой, Е. И. Молчановой, Г. И. Алимовой (1772-76 г.г.).  Каждая смолянка представлена  или на пейзажном фоне в маскарадном костюме, разыгрывающей сценку из какой-нибудь  приторной пасторали⁹, или в интерьере в окружении предметов, указывающих на ее талант или увлечение.

    Это был заказ  самой императрицы Екатерины  II, которая поручила ему написать  портреты воспитанниц Смольного  института благородных девиц.  В то время в России не  было ни одной школы, где  бы учились девочки. Девочек-дворянок  учили дома, а девочек из бедных  семей, как правило, не учили  совсем. И Екатерина II решила открыть  в Смольном монастыре «Воспитательное  общество благородных девиц», чтобы,  как говорилось в указе, «... дать государству образованных  женщин, хороших матерей, полезных  членов семьи и общества».

    Левицкий приступил  к работе в начале 1770-х годов.  В знаменитой портретной сюите  смолянок художник должен был  сделать очевидными плоды просвещенного  воспитания, за которое так ратовала  Екатерина II. Портретисту позировали  воспитанницы, отличившиеся особенными  успехами в науках и искусствах. Работа над серией завершилась  в 1776 году, что совпало по времени  с первым выпуском учениц. Парные  изображения Ф. С. Ржевской  и А. М. Давыдовой, Е. Н.  Хрущевой и Е. Н. Хованской,  грациозно танцующей Н. С. Борщевой, Е. И. Нелидовой и А. П. Левшина явили новую для русского искусства разновидность жанра – «портрет в роли». На полотнах развертывается живописное повествование о героинях, которые живут одновременно и в театрализованном облике, и в собственном замкнутом мире взрослеющей юности. В портретах воспитанниц старшего возраста Е. Н. Молчановой  и Г. И. Алымовой  двойственность образа усиливается: каждая из них – конкретная личность и одновременно аллегория Науки и Музыки.