Искусство индейской маски Северной Америки

Маска dzonokwa, принадлежавшая к братству тюленей, играла второстепенную роль. Танцор, державший ее, притворялся спящим или хотя бы сонным. Веревка, протянутая от его сиденья до двери, позволяла ему передвигаться на ощупь. Этот персонаж также обычно прибывал слегка с опозданием, как бы с тем, чтобы присутствовать на резне, которую имитировал вновь инициированный в братство каннибалов. Ритуальные песни прославляют силу людоедки: «Вот великая Dzonokwa, захватывающая в свои руки людей, вызывающая кошмары и помрачения сознания. Великая носительница кошмаров! Знатная дама, заставляющая нас терять сознание! Ужасная Dzonokwa!» И все же она слишком сонная, чтобы танцевать, блуждает, огибая очаг, и спотыкается; надо снова препроводить ее на место, где она сразу же засыпает. Всякий раз, как пробуждается, она не принимает 
активного участия в церемонии, и как бы ни тыкали в направлении нее пальцем, она опять впадает в сон.

Если квакиутль заимствовали маску swaihwe у сэлиш, то и те и другие владеют совместно персонажем Dzonokwa либо его эквивалентом. В разных племенах это черная великанша, с заросшими бровями, глубоко посаженными глазами, с длинными густыми волосами, наморщенным ртом с крупными губами и впалыми, как у трупа, щеками. Держатель маски покрывался черной накидкой и стоял у двери, шатаясь, как если бы ему не удавалось побороть сон. Однако если ношение маски породило наследственную привилегию, то купить ее могла любая семья, лишь бы имелись средства. Покупка маски представляла собой обременительный способ, но во всех прочих отношениях легкий для обретения социального статуса.

Мифы, где фигурируют Dzonokwa, происходят главным образом из групп квакиутль, распределенных примерно по оси восток — запад: накоакток, тсаватенок, тенактак, авайтлала, нимкиш, тласкенок, к которым следует добавить северных нутка. Однако все эти места — островок напротив реки Нимкиш, место в глубине Сеймур Инлет, различные 
участки на Найт Инлет, где разворачиваются те мифы, что мы рассматривали. На деле центр тяжести, так сказать, мифов «с Dzonokwa» располагается на Найт Инлет и в его окрестностях. Найт Инлет — это наиболее выдающийся в территорию квакиутль фьорд; он вклинивается в горный массив с вершинами до 3000—4000 метров, а иногда и выше: гора СеребряногоТрона и пики Уаддингтон, Тильдеманн, Мандей, Роуделл. Это весьма 
отдаленный на восток, наиболее опасный и труднодоступный район. Итак, если мифы о xwexwe располагаются между двумя полюсами: страной комокс, иначе говоря — миром чужаков, если не врагов, и большим пространством, где также чужаки, то полюса оси, идущей поперечно к предыдущей, по которой располагаются мифы о Dzonokwa, соот- 
ветствуют, с одной стороны, морю, а с другой стороны, суше, последняя и менее достижима и более пугает.

Нимкиш рассказывают, что, для того чтобы заставить замолчать ребенка, непрерывно плакавшего, ему погрозили людоедкой. Глухой ночью ребенок сбежал, и Dzonokwa похитила его. Она увлекла его с собой под землю; слышно было, как он кричит, но не могли до него добраться. После напрасных попыток прекратили поиски. Людоедка увела ребенка далеко в глубь территории. Но маленькая жертва была хитра: ребенок убил ее и сжег на костре. По возвращении в деревню он рассказал о своем приключении. Они отправились к Dzonokwa и завладели всеми ее богатствами: консервированными ягодами, сушеным мясом, мехами... Отец юного героя раздал их во время праздника.

У южных квакиутль Dzonokwa появляется также во время праздника потлач. Фигурант, изображающий ее, держит корзину, куда нагромождены искусно обработанные медные пластинки. Он передает их вождю, по мере того как тому это требуется. В наиболее торжественный момент сам вождь надевает маску Dzonokwa. Исполнение ее — более тщательное; оно придает великанше взамен ее обычно глупого выражения физиономию твердую и полную власти. Вождь, надевающий маску, является воплощением Dzonokwa; итак, именно она вводит для продажи или дарит изделия из меди, целые либо предварительно разрезанные ею твердым деревянным резцом, на передней головке которого часто также имеется ее скульптурное изображение.

Все мифы, относящиеся к Dzonokwa, делают из нее обладательницу сказочных богатств, спонтанно предлагаемых ею своим протеже, либо люди ими завладевают, убив ее или обратив в бегство. Есть и другой способ добыть их: у Dzonokwa есть младенец, который никогда не плачет, как она с гордостью утверждает (в отличие от тех детей, что она похищает). Если как-нибудь удавалось застать ее врасплох с ее ребенком и, ущипнув, заставить его закричать, то от людоедки получали великолепные подарки: магическую пирогу, воду молодости и луч смерти. Ее богатства, какими их описывают мифы, оказываются исключительно земного происхождения: изделия из меди, меха, дубленые кожи, сало и мясо четвероногих, сушеные ягоды.

Сверхъестественные существа, наделенные плачущим младенцем, весьма широко распространены в Америке, и можно предположить, что они образуют достаточно архаическую тему для того, чтобы быть рассеянными по обоим полушариям. Древние мексиканцы видели зловредную инкарнацию бога Тлалока и наделяли его криком, подобным крику плачущего ребенка; но горе тому, кто, испытывая сострадание, пошел бы на розыски: он был бы схвачен и утоплен. Верование тем более интересно для нас, что квакиутль сменили на противоположную, с негативной на позитивную, ценность, приписываемую мексиканцами выдрам; фактически они сделали из морских выдр подательниц больших богатств. У них, следовательно, в функции выдр удваивается функция Богатой Дамы. Однако для их соседей цимшиан таковая была водным созданием, она дала в приданое сестре своего человеческого мужа «одеяние богатства»; согласно хайда и тлинкитам, Богатая Дама делает богатым всякого, кто услышит, как плачет ее ребенок.

Подобные же верования существуют в Южной Америке. По всей гвиано-амазонской области говорят о водных духах, плачущих, как маленькие дети. Один из этих духов представляется в облике изумительно красивой женщины, убивающей юношей, которых она соблазняет. Араваки Гайаны еще больше сближаются с индейцами северного 
Тихоокеанского побережья, так как они верят в Даму Воды, которая, застигнутая врасплох человеком, оставляет на берегу свой серебряный гребень.

Следовательно, у сэлиш маски swaihwe означают одновременно легко обретаемые богатства, землетрясения и брак на хорошем расстоянии, противопоставляющийся инцесту. Маски xwexwe у квакиутль также означают брак на хорошем расстоянии, по случаю его они передаются, и землетрясения, которые их танцоры умеют вызывать; 
но их отношение к богатству противопоставляется отношению, превалирующему между богатством и масками swaihwe; ибо xwexwe отказывают в богатстве или даже забирают назад его вместо того, чтобы раздавать. Тлинкиты, у которых нет маски, связывают инцест с происхождением землетрясений — отношение, инвертируемое у дене, делающих из противоположности землетрясения (и из утраты высшего богатства, меди) следствие инцеста, а не его причину. Благодаря этому новому ухищрению подтверждается операционная ценность выделенной нами сложной системы преобразований.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

III. Заключение.

При посредстве логических операций, которые проецируют представления на расстояние, преобразуют либо инвертируют их, история масштабом в тысячелетия, развернувшаяся на Крайнем Севере, могла перекрыться другой, более недавней и более короткой по продолжительности. О ней, дальше к югу, свидетельствуют миграции континентальных сэлиш на остров, а затем с острова на континент, а также столкновения и союзы тех же сэлиш с южными квакиутль — память о таком развитии сохраняют локальные традиции, даже если они преобразуют его в события мифа.

Важно будет отметить, что разные племена воспевали культы духов  и животных, так у них существовали: культ личных духов-покровителей, культ бизона, культ солнца, культ табака и трубки, культ лошади и др.

На протяжении около трех тысяч  километров нагромождены идеологические структуры с соблюдением всех ограничителей, присущих их ментальной природе, и, в согласии с ними, эти структуры кодируют, как сегодня говорят, данные окружения и истории. Они включают эти сообщения с прежде существовавшими знаниями, порождая из этого новое в виде мифологических верований, ритуальных практик и пластических творений. Эти верования, практики и творения остаются на таком огромном протяжении солидарными, когда подражают одни другим и, вероятно, в особенности когда стремятся опровергнуть друг друга. Ибо и в том и другом случае они уравновешиваются, помимо 
лингвистических, культурных и политических границ, прозрачность которых доказана всей моей аргументацией, разве что их замкнутость, совершенно относительная, служит логическим ограничителем настолько же, как и историческое, и маркирует пункты, где осуществляются переворачивания.

Стремясь быть оригинальным, художник убаюкивается иллюзией, возможно плодотворной, но привилегия, которую он дарует себе, совершенно нереальна. Когда он полагает, что спонтанно выражает себя, создавая оригинальное творение, он отвечает другим творцам — прошлым либо настоящим, актуальным либо потенциальным. Знают 
об этом или нет, но по тропе творения никогда не продвигаются в одиночку.

В наше время интерес ко всему  тому, что связано с индейской  цивилизацией, и в частности с  культурой, не угасает, а только растет. Несомненно, это связано и с  таким удивительным искусством, как  маски. Да, существует много народов и общностей, в которых также существует искусство маски (африканская, китайская и т. д.), но не нужно доказывать, что каждый тип маски отличается своей индивидуальностью, несет в себе какие-то важные и значимые черты каждого народа.

Сейчас существует множество разнообразных музеев, выставок, частных коллекций индейской маски, пользующихся калосальным интересом не только со стороны антропологов, ученых и различных исследователей, но и со стороны обычных туристов. Так, например, известны государственный музей антропологии в Ванкувере, музей антропологии в Мехико, музеи в Нью-Йорке и Виктории. Среди выставок можно отметить одну из самых популярных в Месоамерике выставку ритуальной маски «El Gesto Ritual», также большой популярностью пользуется центр культуры Уичоль в Найярите. Итак, из всего мною ранее сказанного не трудно понять, что индейская маска очень актуальна и в наши дни. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

V. Иллюстрации масок.

 

Ритуальные  маски и костюмы индейцев Северной Америки.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Mask of Hami ("dangerous thing").

 

 

Tluwulahu Costume .

Hamasilahl. Winter Dance ceremony .

Kwahwumhl. Raven mask. Numhlin ceremony .

Zahadolzhaacute. Navajo man .

 

 

Tesuque Buffalo Dancers.

 

Masked Dancers.

Sisiutl .

 

Nuhlimahla.

 

 

Paqusilahl ("man of the ground embodiment").

 

 

 

 

 

 

 

 

Kwakiutl ceremony.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Kwakiutl ceremony.

 

 

Фотографии были сделаны Эдвардом Куртисом (Edward S. Curtis), выдающимся американским фотографом и этнографом.