Карамзин Н.М. и его творчество

Исторический  взгляд выводит к поэтике. Полностью  и сознательно реализованный  метр - это стих для прописей или  компьютерные стиховые модели, образцовые и потому не живые. Ритм - живое мелодическое звучание, возникшее в результате поисков индивидуальных интонаций с их неповторимыми спадами, подъемами, ускорениями и замедлениями, в результате ориентации на метрическую схему и одновременно ее преодоления. Метр вне ритма оказывается лишь теорией, но и ритм вне метра не сможет обрести в стихе завершенную форму. Любое поэтическое творение начинается с противоборства, а нередко - острого конфликта метра и ритма.  

Карамзин оказался одним из первых русских поэтов, различавших стихотворство и  поэзию. Первое, считал он, это - следование метру и точный подбор рифм. Второе - следование внутреннему зову души, когда сама форма стиха начинает служить «сильному и стройному воображению и необыкновенной чувствительности». Он призывал быть «не только стихотворцем, но и Поэтом». Основываясь в «Осени» на заявленной метрической схеме, он тут же преобразует ее, ведомый «воображением и чувствительностью».  

Проследим за ритмической  организацией «Осени». Она не проста. Поэт соединил в одной строке два  разных размера: дактиль и хорей. Составим метрическую схему. Вынесем  в нее все слоги четырех строчек начальной строфы. Обозначим ударные слоги акцентным знаком «Сћ» (латинское accentus - ударение). И разделим каждую строку на стопы:  

Что мы видим? Более  протяжно звучащий дактиль (он ведь трехсложный) соединен в строке с более отрывисто  и четко звучащим хореем (он двусложный да еще и завершает строку, как бы ее обрывает). Подобное сочетание настраивает читательское восприятие на нечто тревожно-беспокоящее, требующее завершения. Завершить последнюю стопу до дактиля мог бы еще один, недостающий здесь слог. Но его нет! Поэту было важно найти такой ритм, такие мелодические интонации, которые своей легкой несостыковкой поселили бы в душе читателя разноречивые чувства. Перед нами - своего рода ритмическая подсказка. Ритм помогает объединить в едином всплеске эмоций радостное воодушевление при мысли о вечном обновлении природы и печальное уныние при мысли о неизбежном «увядании» человека.  

Пожалуй, одно из самых сложных и впечатляющих стихотворений Карамзина - его знаменитая «Меланхолия», вольный перевод отрывка из поэмы Делиля «Воображение». Поэт избрал для темы лирического произведения те самые «оттенки, переливы чувства». Именно в движении чувства, в его изменчивости и противоречивости он попытался обнаружить истинную его глубину и подлинность:  
 

      О Меланхолия! нежнейший перелив

      От  скорби и тоски к утехам наслажденья!

      Веселья нет еще, и нет уже мученья;

      Отчаянье  прошло Но слезы осушив,

      Ты  радостно на свет взглянуть еще не смеешь

      И матери своей, печали, вид имеешь. 

Поэт убежден, что постигнуть всю глубину переживания человек может, только находясь «в уединении с собой»:  
 

      Бежишь, скрываешься от блеска и людей,

      И сумерки тебе милее ясных дней.

      Безмолвие любя, ты слушаешь унылый

      Шум листьев, горных вод, шум ветров и  морей.

      Тебе  приятен лес, тебе пустыни милы;

      В уединении ты более с собой. 

Поэт графически курсивом (то есть особым шрифтом) выделил  строку об уединении, о полной погруженности  в переживаемое чувство. Пройдет  совсем немного времени, и в произведениях  Жуковского мотив уединения, одиночества, при котором только и возможна, по мысли автора, насыщенная духовная жизнь человека («весь мир в мою теснился грудь»), сделается одним из главных мотивов романтической поэзии. Сентименталист Карамзин вплотную подошел к пониманию разъединенности внешней и внутренней жизни человека и попробовал эту разъединенность сделать темой элегического произведения, придав ей психологическую мотивировку.  

Поэзия сентиментализма  выдвинула на первый план еще одну психологически значимую ситуацию: человек  способен понять себя лишь на лоне природы и в согласии с ней. Именно она открывает человеку истинное его душевное состояние:  
 

      Природа мрачная твой нежный взор пленяет:

      Она как будто бы печалится с тобой.

      Когда светило дня на небе угасает,

      В задумчивости ты взираешь на него.

      Не  шумные весны любезная веселость,

      Не  лета пышного роскошный блеск  и зрелость

      Для грусти твоея приятнее всего,

      Но  осень бледная, когда, изнемогая

      И томною рукой венок свой обрывая

      Она кончины ждет. Пусть веселится  свет

      И счастье грубое в рассеянии новом

      Старается найти: тебе в нем нужды нет. 

И, наконец, еще  один, заключительный, поворот в  развитии темы. Собственно, это одновременно и финал, и кульминация (композиционно  стихотворение иногда может быть построено и так):  

      Там музыка гремит, в огнях пылает дом;

      Блистают  красотой, алмазами, умом:

      Там пиршество но ты не видишь, не внимаешь

      И голову свою на руку опускаешь;

      Веселие твое - задумавшись, молчать

      И на прошедшее взор нежный обращать. 

Финалы стихотворений  Карамзина, как правило, звучат грустно и умиротворенно. Здесь же - всплеск эмоций, напряженное лирическое одушевление. В его основании лежит антитеза (греческое слово antithesis - противоречие): противопоставление блеска огней, грома пиршественной музыки и задумчивой тишины, меланхолической самоуглубленности лирического героя.  

Тишина - естественное и лучшее состояние души человека. Это мы встречаем у поэтов-сентименталистов, и это перейдет от них к поэтам-романтикам. «Тихий» окажется самым частым и  любимым поэтическим эпитетом Жуковского. Прекрасный рисовальщик, Жуковский будет постоянно на листах бумаги набрасывать тихий вечерний пейзаж с уснувшим прудом и ивой, опустившей над водою свои ветви. Он любил тишину и доверял только ей. Как важно почаще вспоминать об этом в наше донельзя шумное время! Карамзин предваряет Жуковского даже в выборе любимого эпитета.  

«Меланхолия»  вошла в историю русской литературы как удачный опыт медитативной элегии - ведущего жанра, прокладывающего мостик из поэзии XVIII века в поэзию века XIX. Начинания Карамзина продолжат М.Н. Муравьев и особенно Жуковский в своих замечательных элегических опытах.  

Уже завершая поэтический  путь, Карамзин написал стихотворение  «Берег». Оно необычно и по ритмической  форме, и по мажорному лирическому  настрою. Поэт был более склонен к тихой печали и меланхолии. Это же стихотворение - бодрое и энергетичное, несмотря на драматизм содержания.  
 

      Берег

      После бури и волненья,

      Всех  опасностей пути,

      Мореходцам  нет сомненья

      В пристань мирную войти.

      Пусть она и неизвестна!

      Пусть ее на карте нет!

      Мысль, надежда им прелестна

      Там избавиться от бед.

      Если  ж взором открывают

      На  брегу друзей, родных,

      О блаженство! - восклицают

      И летят в объятья их.

      Жизнь! ты море и волненье!

      Смерть! ты пристань и покой!

      Будет там соединенье

      Разлученных здесь волной.

      Вижу, вижу вы маните

      Нас к таинственным брегам!..

      Тени  милые! храните

      Место подле вас друзьям. 

Бодрое мелодическое звучание стиха возникает главным  образом благодаря восходящему  ритму строк. Это значит, что ударные слоги сконцентрированы преимущественно в последних стопах строчек. Восходящая мелодическая интонация способствует ощущению радостного воодушевления. Чему же радоваться? Разумной непреложности законов человеческого бытия, - так считает поэт. Пока ты живешь, наслаждайся жизнью: ее волнениями, бурями, манящими опасностями пути. Воспринимай жизнь, как безбрежную стихию моря. Но и смерть не должна пугать человека. Ведь она - лишь «мирная пристань и покой». Она соединит тех, кто был разлучен бурными волнами жизни.  

Перед нами - еще  одно поэтическое открытие Карамзина. В «Береге» элегический грустный мотив претворен в анакреонтическую жизнеутверждающую форму. «Анакреонтические» стихи писал, как помним, еще Ломоносов. Но у него изображенные предмет или  чувство были строго заданы «высоким» жанром: слишком монолитные и потому условные. У Карамзина несколько иначе. В пределах одного произведения видим два разных начала, соединенных в образ-символ берега. Берег - граница бытия и небытия. Он одновременно и волненье жизни, и покой последней пристани. Через два десятилетия в поэзии К.Н. Батюшкова и Пушкина найдем замечательное развитие этого образа-символа.  

Как многим обязана  русская поэзия Карамзину! Он оставил  по себе след как заглавная фигура целого литературного периода. Чем отмечен этот период? Тем, что, благодаря Карамзину, русский читатель начал несколько по-иному думать, чувствовать и изъясняться. А от этого лучше понимать и себя, и других. Значение личности и творчества Карамзина не только историческое. Мы используем в своей речи много слов, введенных в разговорный оборот именно Карамзиным. А ведь речь есть всегда отражение и интеллекта, и культуры, и духовной зрелости человека. Моральный, трогательный, утонченный, занимательный, влюбленность, общение, влияние, обдуманность, развитие, цивилизация и много других слов и понятий привнес Карамзин в литературу и в наш повседневный быт.  

Первоначально перечисленные слова были только кальками (французское слово calque означает копия). Калька образуется путем более  или менее точного воспроизведения на родном языке иностранного слова или выражения. Это - заимствование, приспособленное к нормам своего языка. Например, моральный - карамзинская калька с французского moral. Утонченный - его же новое словечко, образованное от французского raffin (рафинированный, то есть утонченный). Карамзин начал реформу русского литературного языка, завершить которую выпало на долю Пушкину.  

Когда уже в  начале XIX столетия Карамзин резко отошел от литературы, наверное, не без сожаления, а может быть, даже душевной боли, оставлял он занятия поэзией. Все свои силы обратит теперь этот удивительный человек на труднейшее и благороднейшее дело: воссоздание истории Отечества. В 1836 году, незадолго до собственной кончины, Пушкин скажет: «Чистая, высокая слава Карамзина принадлежит России, и ни один писатель с истинным талантом, ни один истинно ученый человек, даже из бывших ему противниками, не отказал ему дани уважения глубокого и благодарности».  

Литература

1. Карамзин Н.М.  Избранные сочинения: В 2 т. М.; Л., 1964.

2. Карамзин Н.М.  Полное собрание стихотворений  / Вступ. ст. Ю.М. Лотмана. М.; Л., 1966.

3. Карамзин Н.М.  Сочинения: В 2 т. М.; Л., 1986.

4. Гуковский  Г.А. Русская поэзия XVIII века. Л., 1927.

5. Кочеткова  Н.Д. Поэзия русского сентиментализма. Н.М. Карамзин. И.И. Дмитриев // История русской поэзии: В 2 т. Л., 1968. Т. 1.

6. Орлов П.А.  Русский сентиментализм. М., 1977.

7. Лотман Ю.М.  Сотворение Карамзина. М., 1987.

8. Русская литература. Век XVIII. Лирика. М., 1990.

9. Словарь литературоведческих терминов. М., 1974.

10. Литературная  энциклопедия терминов и понятий.  М., 2001.