Архивы и библиотеки Древней Месопотамии

Наиболее крупные храмы  уже в древнее время выполняли  важную задачу - заботились о просвещении  и образовании высших слоев населения. При храмах создавались архивы и  библиотеки, при них же открывались  школы, где сыновья представителей этих слоев учились писать и читать клинообразные знаки, изучали счет и приобретали основные сведения по различным научным отраслям того времени.    

Нужды дворцового и храмового  управления вызывали необходимость  в хранении, а при известных  обстоятельствах и в определенной классификации всех документов, касающихся управления и хозяйства, например, записей, списков вещей и лиц, перечней пайков для служащих храма или дворца, жертвоприношений, бухгалтерских отчетов, протоколов, а также переписки, которые вел правитель с управителями городов, наместниками областей и с иностранными государями. Один из крупнейших дворцовых архивов, содержащий около 20000 клинописных документов, обнаружила французская экспедиция под руководством А. Парро в городе Мари. Знаменитыми были архивы царского дворца в Угарите, Алалахе и др.

Наряду с храмовыми  и государственными архивами имелись  архивы торговые и семейные, по которым  мы можем познакомиться с различными общественными и хозяйственными отношениями на протяжении нескольких поколений. Можно привести уже известные архивы староассирийских купцов в их малоазиатской колонии Канесе или архив известного работорговца Бальмунамхе в Ларсе; из архивов нововавилонского времени можно упомянуть об архиве семейных торговых предприятий, например, семьи Мурашу в Ниппуре или Эгиби в Вавилоне. Наиболее древний из деловых домов - дом Эгиби – упоминается впервые в конце VIII в. до н. э., а затем регулярно встречается в документах из Вавилона, Борсиппы, Киша и других городов. Архив этого делового дома, в отличие от других вавилонских архивов, не был найден в одном помещении. Документы, относящиеся к деятельности разных членов этого довольно большого рода, происходят из многих городов Вавилонии и потому хранятся в различных музеях мира. По этой причине архив Эгиби до сих пор не издан компактно, продолжают появляться новые тексты, относящиеся к деятельности различных представителей рода Эгиби. По мнению одного из исследователей архива, И. Крехера, до нас дошло менее одной трети документов, принадлежавших главной ветви рода Эгиби. В настоящее время в архиве делового дома Эгиби имеется около тысячи документов, опубликованных в разных изданиях, с появлением новых публикаций число документов возрастет. Архив дома Мурашу полностью был найден во время раскопок в Ниппуре в одной комнате, и поэтому он издан более компактно. Всего архив содержит 730 табличек, большая часть которых сохранилась прекрасно. Написаны они несколькими десятками писцов на очень чистой и мягкой глине коричневого или сероватого цвета. Составлены они в Ниппуре, а небольшая часть (около 1/10)-в его окрестностях. Архив этот относится ко времени между 455-403 гг. Сохранились также архивы и других частных лиц. Большинство из них происходит из Вавилона, Сиппара и Ниппура. В Уре найден семейный архив некоего Син - убаллита, собиравшийся более столетия. Часть документов этого архива составлена в Вавилоне, Дилбате и других местах, где Син - убаллит временно бывал по своим делам. Архив относится к концу VII в. 

Первые частные архивы начинают появляться в III тысячелетии. Частные лица хранили свои архивы в кувшинах, ящиках и в тростниковых корзинках. Некоторые таблички храмовых и государственных архивов периода III династии Ура из Лагаша, Уммы, Дрехема и Ура указывают на способы их хранения. В этих городах табличками заполняли целые корзинки. При раскопках найдены корзинки до 0,5 метра высотой и шириной, покрытые битумом, чтобы уберечь таблички от сырости. К корзинкам были привязаны ярлыки с указанием содержания и периода, к которому относятся данные документы (обычно один год), или прилепляли опечатанные глиняные буллы. Сами корзинки, по-видимому, хранились на глиняных полках (ср. шумерское dub-lal-“носитель табличек”, обозначавшее такие полки). В Уре Dub-lal-mah назывались главная храмовая канцелярия и архив. Это учреждение было обожествлено, и в честь него даже давали имена. О способах хранения документов в более поздние времена определенное представление дают специальные круги, в которых находились кожаные свитки в ахеменидском Персеполе.

Хозяйственные и частноправовые документы хранились потому, что они могли понадобиться в будущем в случае возникновения необходимости судебного рассмотрения имущественных тяжб. Например, в одной табличке из Сиппара, написанной при Камбизе,  упоминаются документы времени Нергал - шар - уцура, Набонида и  Кира. Это принадлежавшие частным лицам долговые расписки, на основании которых “сиппарский жрец и старейшины города” (то есть Сиппара) вынесли свое решение. Долговой документ относительно овец, составленный в 8-м году царствования Набонида, понадобился суду через десять лет после того, как он был написан. В 520 г. раб храма Эанна в Уруке Гимиллу противозаконно передал своему брату документы относительно арендной платы с храмовых полей, сказав при этом, чтобы тот без его согласия никому не показывал их. Поэтому храмовые чиновники оказались не в состоянии собрать арендную плату с полей. При погашении ссуды все расписки и их копии передавались должнику. Подобным же образом при продаже домов, рабов и т.д. все старые документы относительно отчуждаемого имущества поступали в распоряжение покупателя. Например, в Nbd 832, фиксирующем продажу рабыни вместе с детьми, говорится, что если в доме продавца будут обнаружены документы или копии относительно этих лиц, то они должны быть переданы покупателю.

1.2. Контракты и печати.

Месопотамское право, по-видимому, требовало письменной фиксации заключения сделок. Контракты составлялись профессиональными  писцами, сведущими в юридической  практике, в присутствии свидетелей (обычно от 3 до 10 человек и более), в 2 экземплярах, по определенным формулярам, и каждая из сторон получала по экземпляру. Имена свидетелей приводятся после основного текста документа. Женщина в качестве свидетельницы выступает лишь в чрезвычайно редких случаях. Но если сделка затрагивала ее имущественные интересы, при составлении соответствующего документа она также присутствовала. Свидетели не гарантировали соответствие содержания контракта требуемым юридическим нормам, а лишь подтверждали сам факт, что стороны заключили между собой определенную сделку. Вероятно, не все перечисленные в документе свидетели должны были присутствовать при самом процессе заключения контракта. Например, иногда писец оставлял свободным место для имен свидетелей, чтобы заполнить его позднее. В отдельных случаях писец вписывал имена новых свидетелей между строками, поскольку для этого на табличке места не оказывалось. Сохранились также таблички, на которых места для свидетелей и даты оставлены незаполненными. Это, очевидно, предварительные наброски, черновики часто написаны небрежно.

Еще со времен III династии Ура (XXII-XXI вв.) контракты, письма и другие документы вкладывали в глиняные конверты, предварительно обсыпав тексты глиняной пылью, в целях сохранности их от слипания и повреждения при вскрытии. Если это были письма, то на конвертах писали адрес получателей. На конвертах других документов полностью или кратко записывали содержание вложенного туда текста и ставили оттиски печатей. Это делалось, чтобы уберечь текст от подделки. Содержание его было видно из строк на конверте, и лишь в спорных случаях, если кто-нибудь подвергал его сомнению, конверт ломали и вскрывали внутренний текст. Прочитав его, всегда легко было установить подлинное содержание документа. В нововавилонское время такими конвертами уже не пользовались, потому что сохранность текста от подделки обеспечивалось составлением контракта в 2 совершенно идентичных экземплярах.

К документам прилагаются  печати свидетелей и контрагентов. Печать символизировала личность владельца, и потеря ее считалась большим  несчастьем, о чем имеются документальные свидетельства и прямые указания литературных текстов различных периодов. В одной шумерской табличке дана точная дата, когда была потеряна печать, принадлежавшая какому-то чиновнику, чтобы объявить недействительными все документы, заверенные этой печатью после указанного времени. В ассирийском соннике содержится следующее предостережение: “Если кто-либо имеет печать, а другой возьмет ее, то его (то есть владельца печати) сын или дочь умрет… если (это) печать с именем и кто-нибудь возьмет ее, то сын его (владельца) умрет”. Еще с древних времен вавилоняне пользовались цилиндрическими печатями, делая оттиски на еще влажной глине путем накатывания. Печать чаще всего ставили внизу или сбоку таблички для удостоверения ее подлинности. На таких печатях обычно помещены изображения мифологического и религиозного характера (в частности, символы  Мардука, Набу и Иштар). Пользовались также каменными печатками-штампами. Начиная с ахеменидского времени наряду с цилиндрическими печатями стали употреблять и металлические (из драгоценных и других металлов) перстни, которые удостоверяли личность контрагента или свидетеля. В очень редких случаях к документам прилагались оттиски печатей или перстней и лиц, которые в самом тексте не упомянуты. Например, к одному документу времени Дария I приложена “печать писца” Мардукт - буллитсу, хотя он в тексте не упомянут, а контракт составил другой писец. Довольно редко к документам приложены и печати писцов, составивших эти документы (обычно контракты о продаже полей).

В нововавилонское и  ахеменидское время рядом с оттиском печати или перстня на табличках  писали также имена их владельцев или пользователей. Это делалось для идентификации печатей и  в качестве меры предосторожности, чтобы не употребляли чужие печати, поскольку на них обычно не было никаких надписей, а изображения часто были очень сходными.

Личные печати имели  также цари. Новоассирийские цари кроме своих печатей имели  еще и государственную печать. От селевкидского времени сохранились  печати государственных чиновников с изображением якоря и лошади, являющимися символами царской власти. В Уре найдена древняя коллекция оттисков печатей (около 200 единиц), которые для долговечности были обожжены. Среди них есть оттиски вавилонских, ассирийских, египетских, персидских и греческих печатей. Начиная еще со старовавилонского времени (правда, тогда редко) и до эллинистического периода включительно на документах ставили оттиски ногтей контрагентов и должников с соответствующими идентифицирующими их надписями. Для примера приведем содержание одной надписи к такому оттиску: “Ноготь Бел - ибни, продавца поля, взамен его печати”. По-видимому, оттиск ногтя в большей, чем печать, степени символизировал личность должника. Некоторые долговые расписки содержат одновременно оттиски ногтя и печати должника. Однако оттиски ногтей часто имеют условный характер, и на некоторых табличках они сделаны отнюдь не ногтем, а каким-то острым предметом. Возможно, что их ставил сам писец.

Юридические документы  Месопотамии (и шумерские и аккадские) построены по единому образцу. Сначала назван и точно определен объект сделки независимо от того, идет ли речь о доме, который намереваются снять, о поле, которое желают продать, о девушке, которую хотят взять замуж, или о ребенке, которого считают нужным усыновить. Затем перечисляются имена участников сделки, причем большое внимание уделяется установлению права собственности на объект сделки, который предполагают продать, обменять или выдать замуж. Взаимодействия между владельцем и лицом, приобретающим права или привилегии, выражаются в характерной фразе-формуле, которая определяет суть сделки: “Он купил у…” или “Он нанял у…” или “Он взял взаймы у…” Таким образом, этой формулой определяются основные черты сделки, что требует минимума необходимых слов, указывающих на связь действующих лиц друг с другом. Далее следуют дополнительные условия, относящиеся к передаваемой ценности или принятым обязательствам, количественные и хронологические указания, а также дальнейшие разъяснения, касающиеся второстепенных пунктов. Они тоже формулируются установленным способом, коротко и сжато. Такой твердый и последовательный формализм записи приводит к тому, что иногда приходится разделить сложную сделку на несколько простых, для которых существуют установившиеся формулы, перечисленные в списке “анаиттишу”, составленном в старовавилонский период в Ниппуре для обучения писцов. Список этот дается на двух языках: формулы приведены по - шумерски с переводом на аккадский. В нововавилонский период существовали специальные учебные тексты, по которым шло обучение писца, изучались строгие требования, предъявляемые к юридическим документам.

Формулировки варьируются  в зависимости от времени и  района.  Различаются технические  термины и стиль ключевых фраз, изменяются формы табличек и внешнее оформление письма, включающие датировку и манеру ставить печать. Однако многое остается неизменным или, во всяком случае, преобладающим. Например, необходимость называть свидетелей, чье присутствие при заключении сделки необходимо, а также перечисление имен в конце документа. Свидетели часто прилагали печати, чтобы удостоверить свое присутствие, случалось, что им вручали за услуги небольшую плату. Имя писца почти всегда ставилось после имен свидетелей. Следует, однако, подчеркнуть, что роли нотариуса он не играл. В конце часто указывалась дата и место сделки, причем исключение представляли сделки, оформленные на периферии, в таких местах, как Каниш, Сузы, Нузи или Угарит.

Радикальные изменения  стиля встречаются редко и  только в поздних текстах, найденных в периферийных районах. Так, ряд юридических документов из Нузи носит более личный характер. При этом человек, который делает распоряжение об имуществе, говорит о себе от первого лица единственного числа. Группа поздних нововавилонских документов построена в форме диалога: одна сторона в устоявшейся форме выражает намерение купить, арендовать или жениться, другая, принимающая предложение, также формулой дает ответ.

Самые древние юридические  документы посвящены продаже  рабов и относятся к периоду, предшествующему аккадскому. Однако значительно чаще встречаются такие документы в период III династии Ура. Хотя торговля полями и домами засвидетельствована в некоторых текстах и до периода III династии Ура, но общепринятой она стала с самого начала старовавилонского. Продажа животных, лодок и т.д. лишь изредка подкреплялась документом, несмотря на то, что в Кодексе Хаммурапи такое требование выдвигалось. Доходы за отправление должности при храме стали продавать уже в начале старовавилонского периода; о такой же практики говорят поздние документы, составленные в Уруке (во времена Селевкидов), где это был наиболее часто встречающийся вид текстов. Обязательства поставлять какие-либо товары, оказывать определенные услуги или отпускать товары в кредит оформлялись как займы - правило, ставшее необходимым вследствие строгого формализма месопотамской юридической цивилизации. Во все периоды существования месопотамской цивилизации в документах часто имеются упоминания о выплате аренды за дома, поля, лодки, животных или об оплате услуг. Здесь, как и в сохранившихся в больших количествах расписках о ссудах и поручительствах, касающихся дворцовых поселений, мы встречаемся с разнообразными специфическими оговорками, связанными с местными особенностями, изменением обстановки или обычаев. Столь же сложными были месопотамские законы о семье, если судить по имеющимся в нашем распоряжении юридическим документам. Контракты об усыновлении, а также брачные, широко представленные в ранние периоды, становятся более редким явлением в поздние; то же относится и к документам о разделе имущества, связанным с разводами и завещаниями - всякого рода текстам, устанавливающим распределение собственности между наследниками. Некоторые типы текстов исчезают совсем, например контракты, оговаривавшие плату по уходу за детьми и за их воспитание (они встречаются только в старовавилонский период). Другие контракты появляются лишь в позднее время, например контракты об обучении (почти исключительные в нововавилонский период). На периферии - в Сузах, Нузи, Алалахе и Угарите - регистрация сделок производилось тоже на аккадском языке. В них чувствуется подражание месопотамским образцам, хотя их приспосабливали к иной социальной и экономической обстановке.