Декабристы. Их роль в истории России

Однако  ранним утром 14 декабря произошли события, которые нарушили заранее разработанный план.

В 6 часов  утра Якубович, который должен был  возглавить Гвардейский морской  экипаж, направляемый для взятия Зимнего  дворца, заявил Рылееву о своем  отказе выполнить возложенные на него поручения. В это же время Каховский, соглашавшийся убить Николая под видом самостоятельно предпринимаемого террористического акта, также отказался от его осуществления. Все эти события, хотя и не срывали полностью намеченного плана, но требовали незамедлительных мер, и в первую очередь замены Якубовича Николаем Бестужевым, о чем необходимо было срочно предупредить офицеров Гвардейского морского экипажа.

Вскоре  к Рылееву приехал Трубецкой  и сообщил, что начался съезд  сенаторов в Сенате, где присяга  назначена на 7 часов утра. Действовать в данный момент было нельзя: полки на площадь не были выведены, и восстание еще не началось. План восстания требовал срочных и кардинальных изменений. Ситуация еще больше увеличивала роль диктатора, от которого зависело принятие немедленных решений как в связи с уже изменившимися обстоятельствами, так и с теми новыми неожиданностями, которые могли возникнуть в дальнейшем. Но диктатор Трубецкой к этому времени, ничего не говоря товарищам, уже, очевидно, решил не принимать на себя руководство восстанием.

Приближалось  время решительных действий. "Это  было, — вспоминает декабрист Штейнгель, — смутное петербургское декабрьское  утро с восемью градусами мороза. До девяти часов весь правительствующий  Сенат был уже во дворце. Тут  и во всех полках гвардии производилась присяга. Беспрестанно скакали гонцы с донесениями, где и как шло дело. Казалось все тихо...".  

А тем  временем Николай I принимал присягу  во всех полках гвардии. Первыми присягнули конногвардейцы. Небольшая заминка  произошла у кавалергардов, но, в конечном счете, все прошло благополучно. Пришла очередь Московского полка. Здесь в момент присяги, помимо офицеров этого полка, члена Северного общества Михаила Бестужева и недавно привлеченного в общество Щепина-Ростовского, находился также Александр Бестужев. Воспользовавшись тем, что начало присяги в Московском полку из-за опоздания командующего гвардейским корпусом генерала Бистрома несколько задержалось, брать 1я Бестужевы направились в 6-ю роту, которой командовал Щепин-Ростовский, где Александр Бестужев произнес горячую речь с призывом не присягать Николаю. Выступление незнакомого офицера произвело большое впечатление на солдат. Далее Александр Бестужев и Щепин-Ростовский направились в 3-ю роту, которой командовал Михаил Бестужев. Ротный командир призывал солдат последовать примеру Семеновского полка. Бестужеву и Щепину-Ростовскому удалось вывести на улицу около 800 человек. Попытка командира полка и некоторых офицеров преградить солдатам выход из казарм окончилась неудачей.

Придя в  одиннадцатом часу на Сенатскую площадь, московцы построились в каре. Никого из назначенных накануне руководителей  восстания на площади не оказалось. Московцы в полном боевом порядке  ожидали помощи и дальнейших распоряжений. Часа через два к каре московцев присоединились лейб-гренадеры, а затем и матросы Гвардейского морского экипажа.

В лейб-гвардии  гренадерском полку присяга Николаю  проходила вначале почти без  инцидентов. Однако вскоре прибывший  в казармы полка декабрист  Одоевский сообщил одному из ротных командиров, Сутгофу, о событиях в Московском полку.

Сутгоф, член Северного общества, поспешил вывести свою роту из казарм и, переправившись по льду через Неву, направлялся  прямо к Сенатской площади. Несколько  позже поручику Панову удалось увлечь за собой еще часть полка. В общей сложности, Сутгофу и Панову удалось привести на площадь 1250 человек.

Наибольшего успеха достигли члены Северного  общества в Гвардейском морском  экипаже. Из 1280 матросов экипажа на площадь вышло 1100 человек.

Таким образом, 14 декабря 1825 г. членам Северного общества удалось сконцентрировать на площади более 3 тыс. человек.

Попытки уговорить солдат принять присягу  Николаю повторялись еще несколько  раз, чередуясь с попытками применить  вооруженную силу.

Все призывы  к солдатам поверить в законность прав Николая на престол и добровольность отречения Константина оставались тщетными. Солдаты держались бодро, не поддавались ни на какие уговоры.

После того как первые попытки уговорить  солдат разойтись успеха не имели, Николай  решил разогнать восставших при помощи конницы. Атаки конногвардейцев и кавалергардов были легко отбиты восставшими. Но от обороны к нападению восставшие не перешли, несмотря на то, что и выстроенные на Сенатской площади солдаты, и находившиеся с ними члены тайного общества не могли не видеть, что их возможности далеко не исчерпываются теми силами, которые здесь представлены.

Бесспорное  сочувствие восставшим, которое проявлялось  со стороны войск, еще формально  находившихся на правительственной  стороне, легко могло перейти в активную помощь им.

Горячее сочувствие восставшим проявляли и  народные массы. В Петербурге в это  время проживало более 420 тыс. человек. Из них более 68 % составляло трудовое население столицы (крестьяне, дворовые, разночинцы и пр.). Жители Петербурга внимательно следили за развертывающимися на их глазах событиями. Как только солдаты Московского полка вышли за ворота казарм, они были окружены многочисленной толпой горожан.

Это, на мой  взгляд, — лишнее доказательство того, что люди (не все, конечно) ждали, верили и возлагали свои самые "радужные" надежды на декабристов.

Даже  сам Николай вспоминал, что настроение толпы было далеко не в пользу "божьего  помазанника".Прежде чем перейти  к решительным действиям против восставших, были приняты меры для  разгона собравшейся на площади толпы. Против народных масс вначале предприняли несколько атак конной гвардии. Но атаки были отбиты, и лишь несколько позднее, под давлением полиции, народ начал отступать. Характерно, что некоторые из теснимой полицией толпы просили восставших продержаться еще немного, обещая им скорую поддержку. 

Диктатор  князь Трубецкой не принял командования. На площади он не появлялся. Фактически восставшие остались без руководства.

Общее командование взял на себя Оболенский. Ему помогал  И. И. Пущин. Находясь уже в отставке, он был не в военной одежде, но солдаты охотно слушали его команду, видя его спокойствие и бодрость. На некоторое время к каре приезжал Рылеев, но вскоре уехал хлопотать о помощи. Неотлучно на площади находились братья Бестужевы. Александр Бестужев принимал деятельное участие в построении каре. Однако дальше организации обороны и обнадеживания солдат руководители не пошли.

Таким образом, инициатива оказалась в руках  Николая. Когда кавалерийские атаки  себя не оправдали, Николай решил окружить каре декабристов присягнувшими ему войсками. Окружение должно было лишить восставших подкреплений и моральной поддержки, изолировать от народных масс и помешать их движению к Петропавловской крепости, Зимнему дворцу и другим стратегическим центрам столицы.

Но окружение  площади, которого правительственной  стороне удалось достигнуть часам к трем дня, еще не означало поражения восставших. Среди войск, находившихся на стороне Николая, значительная часть сочувствовала декабристам. Надвигавшаяся темнота могла способствовать присоединению новых частей к восставшим. На это бездействие полка декабристы и делали свою основную ставку. На правительственной стороне не могли не понимать опасности дальнейшего промедления. "Государь, — предостерег Николая генерал Сухозанет, — сумерки уже близки, а толпа бунтовщиков увеличивается. Темнота в этом положении опасна..."

Прямая  атака против каре декабристов была невозможна: непосредственное соприкосновение  солдат с восставшими могло завершиться  братанием. У Николая был лишь один выход — обратиться к помощи артиллерии.

Распространенное  представление о полной неподготовленности декабристов к активному сопротивлению не соответствует действительности. Небоеспособными на Сенатской площади были лишь матросы Гвардейского морского экипажа, в подавляющем большинстве вышедшие на площадь с ружьями, но без боевых патронов. Но среди матросов кое-кто имел, очевидно, боевые заряды. Как свидетельствует один из декабристов, когда конногвардейцы попытались атаковать гвардейский экипаж, "матросы их встретили боевыми зарядами, ранили полковника Вельо и многих конногвардейцев".

Московцы и лейб-гренадеры, учитывая возможность вооруженного столкновения, выступили, имея боевые патроны. В своих записях М. Бестужев пишет, что, раздав боевые патроны, он выстроил свою роту во дворе и разослал надежных агентов в другие роты, чтобы те брали с собой боевые патроны и выходили из казармы на двор. А. Сутгоф, как свидетельствует Розен, вывел свою роту лейб-гренадеров "в полной походной амуниции, с небольшим запасом хлеба, предварив ее о предстоящих действиях". 

Но захватом огнестрельного оружия, по существу, и ограничилась подготовка к событиям 14 декабря. Вопросами технической подготовки восстания декабристы не занимались. Они недооценили возможностей сосредоточить ее в своих руках. Но даже на Сенатской площади не все было потеряно, и восставшие еще имели шансы овладеть артиллерией.

Среди артиллеристов  имел даже место случай отказа стрелять "по своим". Об этом свидетельствует  ряд современников. "Когда наконец  решено было прибегнуть к картечи, —  сообщает в своих записках Голицын, — то государь скомандовал: "Первая!", а Бакунин, командовавший двумя первыми орудиями, подхватил команду: "Пли!", но, увидев, что после команды "Первая, пли!" номер с пальником замялся и не наложил пальника на трубку, подскочил к нему с энергичным словом "Что ты?". "Ваше благородие — свои", — тихо отвечал номер с пальником. После этого Бакунин выхватил у солдата пальник, "сам нанес его на трубку и произвел первый выстрел".

"Первая  пушка грянула, картечь рассыпалась,  — вспоминает последний эпизод  памятного дня 14 декабря Н.  Бестужев, — одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетом снег и пыль столбами, другие — вырвали несколько рядов из фронта, третьи — с визгом пронеслись над головами и нашли свои жертвы в народе, лепившемся между колоннами Сенатского дома и на крышах соседних домов". Из трех орудий, расположенных около угла здания Адмиралтейства, было сделано подряд несколько выстрелов картечью прямо из колонны. "Орудия наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое", — вспоминает генерал Сухозанет. После второго выстрела толпа восставших вздрогнула и побежала.

Некоторые декабристы делали какие-то попытки  организовать отпор, но успехом они  не увенчались.

Всячески  стремясь не упустить благоприятной  возможности, Пестель решает начать восстание, не дожидаясь активных действий на севере. 1 января 1826 г. Вятский полк должен был нести караул в главной квартире 2-й армии. Этим Пестель и решил воспользоваться с целью ареста высшего командования, что должно было полностью деморализовать на юге правительственную сторону и лишить ее возможности оказать какое-либо сопротивление восставшим. Теперь необходимо было, по мнению Пестеля, действовать смело и решительно, вне зависимости от тактики и возможностей Северного общества.

Южане имели  все основания предполагать, что  их организация раскрыта и находится накануне разгрома. Общество действительно было раскрыто.

Густая  сеть провокаций, опутавшая южную  организацию, привела к аресту Пестеля  еще до того момента, когда он успел  возглавить предполагаемое выступление.

Вслед за Пестелем были арестованы Юшневский, Крюков и другие члены Тульчинской управы, которая оказалась физически разгромленной. Каменская же управа была, во-первых, малочисленной, а во-вторых, значительную часть ее членов составляли отставные военные, лишенные связи с солдатами. Надежда на поддержку военных поселений не оправдалась.

Утром 30 декабря из Ковалевки в направлении  к Василькову уже выступили две  роты Черниговского полка.

Во главе  восставших рот, кроме Муравьева, теперь находился и возвратившийся Бестужев-Рюмин. Муравьев рассчитывал достигнуть Василькова в один переход, для чего необходимо было пройти более тридцати верст.

Обо всем случившемся в Трилесах в Василькове уже знали. Здесь ожидали прихода  восставших и приняли некоторые  меры предосторожности. Майор Трухин, который теперь командовал не присоединившейся к восставшим частью Черниговского полка, увеличил в городе караулы и отдал распоряжение о сборе в Васильков всех остальных рот. Прибывшие в город офицеры Черниговского полка Соловьев и Щеполло немедленно были арестованы как участники восстания. Командование Черниговского полка намеревалось оказать у Василькова упорное сопротивление двум восставшим ротам, рассчитывая на их полный разгром.

Но во второй половине дня 30 декабря 1825 г. авангард восставших под командованием Сухинова, не встретив никакого сопротивления, вступил в город. Восставшие направились к центральной городской площади. Сюда во главе с освобожденным из-под ареста Соловьевым явились расположенные в Василькове роты Черниговского полка. Ночь восставшие провели в Василькове. В вечернем приказе предложено было всем ротам собраться на площади на следующий день утром. Теперь, когда подавляющая часть полка была на стороне декабристов, нужно было решить вопрос о плане дальнейших действий.