Государственные реформы Петра 1

Радикально изменилась система  военного управления. Вместо многочисленных приказов(Разрядный приказ, Приказ военных дел, Приказ генерал-комиссара, Приказ артиллерии и др), между которыми ранее было раздроблено военное  управление, Петр I учредил военную коллегию и адмиралтейств-коллегию для руководства армией и военно-морским флотом. Таким образом, военное управление было строго централизировано. Общая численность войск к концу XVIII в. возросла до полумиллиона человек и они полностью обеспечивались вооружением, снаряжением и боеприпасами за счет отечественной промышленности (она производила в месяц 25-30 тыс. ружей и несколько сот артиллерийских орудий).

итоги военных реформ Петра Великого заключаются в следующем: 
- создание боеспособной регулярной армии, одной из сильнейших в мире, которая дала России возможность воевать со своими основными противниками и побеждать их; 
- появление целой плеяды талантливых полководцев (Александр Меншиков, Борис Шереметев, Федор Апраксин, Яков Брюс и др.);

- создание мощного военного  флота;

- гигантский рост военных  расходов и покрытие их за  счет жесточайшего выжимания  средств из народа.

Итак, реформы в области  организации вооруженных сил  были наиболее успешными. В результате Россия стала могущественной в военном  отношении государством, с которым  приходилось считаться всему  миру. По сути, это могущество наша страна сохранила вплоть до сегодняшних  дней.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. СУД И ПРОЦЕСС.

 

При Петре I в России впервые  появились собственно суды (т.е. государственные  органы, занимающиеся исключительно  отправлением правосудия и не обремененные административными функциями): надворные (губернские) суды, городовые судьи  в городах. Правда, эти суды были упразднены вскоре после смерти Петра I. Однако все же по сути суды не были отделены от администрации. Судебная реформа  явилась составным элементом  реформы центральных и местных  органов государственного аппарата. Судебную реформу Петр I начал проводить в 1719 г., после учреждения Юстиц-коллегия, надворных судов в губерниях и нижних судов в провинциях.

 Смысл реформы состоял  в отделении суда от администрации,  чтобы дать правовые гарантии  купцам и промышленникам от  притеснений дворянской администрации.  Однако идея отделения суда  от администрации и вообще  идея разделения властей, заимствованная  с Запада, не соответствовала  российским условиям начала XVIII в.  Идея разделения властей свойственна  феодализму в условиях нарастающего  его кризиса, разлагающемуся под  натиском буржуазии. В России  буржуазные элементы были еще  слишком слабы, чтобы «освоить»  сделанную им уступку в виде  суда, независимого от администрации.

Во главе судебной системы стоял  монарх, который решал самые важные государственные дела. Он был верховным  судьей и разбирал многие дела самостоятельно. По его инициативе возникли «канцелярии  розыскных дел», которые помогали ему осуществлять судебные функции. Генерал-прокурор и обер-прокурор подлежали  суду царя. Следующим судебным органом  был Сенат, который являлся апелляционной  инстанцией, давал разъяснения судам  и разбирал некоторые дела. Суду Сената подлежали сенаторы (за должностные  преступления). Юстиц-коллегия была апелляционным  судом по отношению к надворным  судам, являлась органом управления над всеми судами, разбирала некоторые  дела в качестве суда первой инстанции.

Областные суды состояли из надворных  и нижних судов. Президентами надворных  судов были губернаторы и вице-губернаторы. Дела переходили из нижнего суда в  надворный в порядке апелляции, если суд решал дело пристрастно, по распоряжению высшей инстанции или  по решению судьи. Если приговор касался  смертной казни, дело передавалось также  в утверждение надворного суда.

В начале правления Петра I общая тенденция развития процессуального законодательства и судебной практики предшествующих веков —замена состязательного принципа следственным, инквизиционным — привела к полной победе розыска. Владимирский-Буданов считал, что «до Петра Великого вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а следственные — исключением»¹⁷. Иной точки зрения придерживался С. В. Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и гражданские дела... рассматривались в порядке обвинительного процесса, т. е. так называемого суда»¹⁸. М.А. Чельцов говорил о «последних остатках состязательного процесса (старинного «суда»)», которые, по его словам, исчезают при Петре I.¹⁹. Думается, однако, что розыск нельзя еще до Петра I считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и исключением.

В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот  в сторону розыска. Именным указом 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии  вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и  о пошлинных деньгах» полностью  отменяется состязательный процесс  с заменой его по всем делам  процессом следственным, инквизиционным. На практике был сохранен судебный порядок рассмотрения некоторых  гражданских дел. Несмотря на обязательность розыска, появляются элементы состязательности.Сам  по себе указ 21 февраля 1697 г. не создает  принципиально новых форм процесса. Он использует уже известные, сложившиеся  на протяжении веков формы розыска.

Указ 21 февраля 1697 г. был  дополнен и развит «Кратким изображением процессов или судебных тяжеб», вышедшим в апреле 1715 г. (одним томом вместе с Артикулом воинским). «Краткое изображение процессов…», основываясь на принципах указа 1697 г., развивает их применительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким образом, специальным законом по отношению к общему закону.

Судебный процесс регулировало Краткое изображение процессов (часть  Воинского устава 1716, подготовленного  в 1715) для военных судов, где судьями  были воинские начальники (генералы и  офицеры). В России в это время  появляется теория формальных доказательств, т.е. законодательно определяются ценность и значимость тех или иных доказательств.

В правовой науке вопрос о пределах действия «Краткого изображения  процессов» вызвал споры. Владимирский-Буданов  счел необходимым применить осторожную формулировку: «Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам  должно быть применено «Краткое изображение  процессов». Думать надобно, что по первоначальной его мысли  применение его ограничивается военными судами»²⁰. Некоторые исследователи прямо утверждали, что этот закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на указ Петра I Сенату 10 апреля 1716 г.

Пределы действия Артикула воинского распространялись только на военные суды. Эти доказательства вполне относятся и к «Краткому  изображению процессов», которое тесно связано с Артикулом. Указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он распространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией, должны были иметь в виду данный закон. Имеются сведения лишь о более позднем применении «Краткого изображения процессов» в невоенных судах.

Вместе с тем «Краткое изображение…» не просто детализирует применительно к армейской обстановке принципы процесса, изложенные в указах 21 февраля и 16 марта 1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Этот закон вносит существенно новые формы и институты в процессуальное право России. В нем закреплялась система судебных органов, а также состав и порядок формирования суда; содержались процессуальные нормы; давалось определение судебного процесса, квалифицировались его виды; определялась система доказательств; устанавливался порядок составления оглашения и обжалования приговора; систематизировались нормы о пытках

Каковы же характерные  черты розыскного («инквизиционного») процесса?

Во-первых, дело начиналось в большинстве случаев по инициативе государства, т.е. самого суда, независимо от того, из какого источника суд  получил сведения о совершенном  деянии, хотя дела о гражданско-правовых спорах по-прежнему начинались, как  правило, по челобитной грамоте истца  или потерпевшего. Во-вторых, в розыскном  процессе судьи сами вели следствие  и сами же решали дело, т.е. данные предварительного следствия не перепроверялись в  судебном следствии другими людьми, у которых мог сложиться иной взгляд на доказательства и существо дела. Таким образом, розыск не давал  гарантии от возможного предвзятого  подхода судей к делу, сложившегося в ходе следствия.

В-третьих, в розыскном  процессе обвиняемый бесправен, он всего  лишь объект деятельности суда, который  «исследует» дело при помощи пытки (дыбы, кнута, раскаленных щипцов и  т.д.), добиваясь собственного признания. Если подсудимый давал противоречивые показания, то его пытали, добиваясь  согласованных показаний. Нередко  пытали и свидетелей, если они давали разноречивые показания. По делам о  «слове и деле государевом» пытали и доносчика, стремясь выяснить, правду ли он донес или оговорил обвиняемого. Показания обвиняемого и свидетелей фиксировались в протоколах. По важным делам руководитель секретной полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции), судьи сами участвовали в допросах. По менее важным делам допрашивали  чиновники более низкого ранга, а затем составлялась краткая  выписка из дела (резюме показаний  свидетелей, обвиняемого, осмотра вещественных доказательств), которая отсылалась «на верх», т.е. судьям и начальникам  судебного органа, которые по этой выписке и решали дела. Подчас судьи  по таким делам вообще не видели подсудимого. Отсюда следует вывод, что в розыскном процессе отсутствовали  состязательность, устность, гласность, непосредственность, т.е. подсудимый нередко не находился непосредственно перед судьями. Судьи видели только письменные документы - краткие выписки из следственного дела и доказательств не перепроверяли.

В-четвертых, для розыскного процесса характерна система формальных доказательств. Ее суть заключалась  в том, что признавались лишь строго определенные доказательства, значение каждого их вида заранее определялось в законе. При помощи формального  закрепления системы доказательств  правительство пыталось ограничить произвол и злоупотребления судей. Судьи обязывались основывать свои решения не на личном и произвольном усмотрении судьи, а на объективных  доказательствах, определенным законом.

«Лучшим доказательством  всего света» закон считал собственное  признание обвиняемого. Если обвиняемый признавался, то и следствие заканчивалось, можно было выносить приговор. Для  того, чтобы получить признание и  применялась пытка. В вопросе  о применении пытки явно сказывался феодальный характер права, ибо от пытки  часто освобождались знатные  дворяне и сановники высших рангов. Пытка была главным рычагом всей системы формальных доказательств, всего розыскного процесса.

Важными доказательствами являлись показания свидетелей. Ими могли  быть только «добрые и беспорочные  люди, которым бы мочно поверить»²¹. Свидетель должен был говорить только то, что видел и слышал лично. «Знатным особам» и «шляхетским женам» разрешалось давать показания дома. Закон отдавал предпочтение свидетелю мужчине перед женщиной, знатному - перед незнатным, духовному перед светским. Показания одного свидетеля признавались лишь половинным доказательством. Согласные показания двух свидетелей, тем более «лучших», считались «полным» доказательством. Важное значение придавалось письменным документам как доказательствам: расписки, купчие крепости, духовные грамоты, выписки из судейских, торговых и прочих книг. Однако купеческие книги считались лишь половиной доказательства. Присяга потеряла свое прежнее значение, ей не верили. Новым видом доказательств, впервые официально введенных Петром I, явились заключения судебно-медицинской экспертизы. В Артикуле воинском прямо говорилось, что при убийстве требуется «лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина к смерти была²²». Стала применяться и судебно-психиатрическая экспертиза.

И, наконец, еще одна особенность  розыскного процесса. Он мог завершиться  не только вынесением обвинительного или оправдательного (что было крайне редко) приговора, но и решением суда «об оставлении в подозрении» (при  недостатке улик). Оставленный в  подозрении не мог занимать должности  в госаппарате, выступать свидетелем в суде, имели место и иные ограничения его прав.

Можно отметить в рассматриваемом  документе такую тенденцию: инициатива сторон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность суда и оценка им обстоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного усмотрения и какой-либо инициативы судей почти  не остается места. Воля сторон и воля суда поглощается и заменяется волей  законодателя. В этом и проявляется  укрепление абсолютизма с его  стремлением сосредоточить управление всеми областями жизни в руках  одного лица — самодержавного монарха.

«Краткое изображение» посвящено  почти целиком вопросам судоустройства и процесса. Изредка встречаются  статьи (и даже последняя глава), содержащие нормы материального  уголовного права. Отделение процессуального  права от материального—большое  достижение русской законодательной  техники начала XVIII в., не известное  еще Соборному Уложению.

Вместе с тем еще  не разграничиваются уголовный и  гражданский процесс, хотя некоторые  особенности уже намечаются (например, в порядке обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий в принципе одинаковы и для уголовных  и для гражданских дел: В отличие  от Соборного Уложения «Краткое изображение» весьма четко построено. Вначале  идут две главы, носящие как бы вводный характер. В них даются основная схема судоустройства и  некоторые общие положения процесса. Затем идет последовательное изложение  хода процесса, своеобразно разделенное  на три основные части.

Формулировки закона несравненно  более четки, чем в Соборном Уложении. Пожалуй, впервые в русском праве  часто даются общие определения  важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель нередко прибегает  к перечислению, классификации отдельных  явлений и действий. Некоторые  статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее теоретическое  обоснование, иногда с приведением  различных точек зрения по данному  вопросу.

Таким образом, по своей законодательной  технике «Краткое изображение» стоит  достаточно высоко. Вместе с тем, нужно  отметить и один внешний недостаток закона. Это уже упоминавшееся  пристрастие законодателя к иностранной  терминологии, обычно совсем не нужной и не всегда грамотной.