Общая характеристика "Саксонского зерцала"

В отдельных случаях право владения могло быть приобрететено помимо акта ввода во владение (инвеституры). Так, формальное подтверждение передачи лена со стороны господина было равносильно инвеституре, означая переход права владения к леннику (ЛП I 30). Право владения могло быть приобретено и посредством давности; владеющий имением в течение года и дня, если это владение не встречало основанных на праве возражений, приобретал право владения этим имением (ЗП II 44 § 1). Обладавший правом владения пользовался преимуществом при споре о праве на лен по сравнению с тем, кто не имел такого права (ЛП I 93). Право владения леном во всех случаях являлось основанием вещно-правового притязания, в отличие от права на лен, которое могло ограничиваться обязательственными притязаниями. Лишение как юридического, так и фактического владения допускалось только в судебном порядке (ЗП II 24 § 1; 70). Передача права владения занятым леном была недействительна; господин никому не мог передать инвеституру в отношении лена, который он не имел свободным (ЛП I 122, 123).

Право пользования леном слагалось из права на привилегии, связанные с данным леном, и из права на извлечение доходов от него. К числу привилегий относились различные права, зависевшие от категории лена (право суда, таможенные пошлины, право чеканки монеты и т. п.), а также право на определенный военный щит (ранг).

Право извлечения дохода от лена заключалось в праве хозяйственного использования земельной территории, как для организации своего хозяйства, так и для сдачи земельных участков за различные повинности: за чинш, в качестве крепостного надела и т. п. Если земельная территория лена делилась на две части: на поместье феодала-помещика и на участки, переданные в лен его вассалам, то поместье, в свою очередь, состояло из барской запашки, на которой феодал-помещик организовывал собственное хозяйство при помощи барщинного труда, и из земельных участков, которые фактически находились в хозяйственном пользовании отдельных крестьянских общин или крестьянских дворов и с которых господин получал оброчные повинности, чиншевые платежи и т. п. Обе эти части поместья служили объектом извлечения феодальной ренты со стороны феодального земельного собственника.

Право пользования леном предполагало лишь право использования поверхности земли, так как «все сокровища, находящиеся в земле глубже, чем вспахивает плуг, принадлежат королевской власти» (ЗП I 35 § 1). Добыча ископаемых была королевской регалией. Доход от лена малолетних до 12-летнего возраста получал господин (ЛП I 67), поскольку, конечно, он в качестве опекуна нес расходы по управлению имением малолетнего. Если малолетнему исполнилось 12 лет до дня, установленного для получения чинша, то соответствующий чинш получал уже малолетний (ЗП II 58 § 3).

Для определения содержания права пользования леном весьма существенное значение имеет проводимый «Саксонским зерцалом» принцип, согласно которому право собственности на урожай на корню принадлежит не земельному собственнику, а чиншевику, арендатору и т. п. В связи с этим нужно отличать право пользования в смысле нрава обработки земли, которое принадлежало чиншевику; право пользования в смысле права извлечения доходов в качестве феодального собственника и право пользования леном как элемент права феодальной собственности от права пользования наделом как элемента права простого зависимого феодального держания.

Одним из важнейших правомочий ленника было право распоряжения леном. Известные права распоряжения леном принадлежали и господину, но они ограничивались правом наделения и правом изъятия лена; то и другое господин мог осуществлять только в строго определенных случаях и в определенном порядке. Наделять господин мог только свободным леном, когда не было лиц, имевших право наследования или «ожидания» на этот лен. Изъятие лена возможно было только в судебном порядке и в строго определенных случаях. Передать лен другому леннику можно было лишь с согласия ленника (ЛП I 43). Но, если господин наделил кого-либо леном из своего аллодиального владения, он мог, если оно ему понадобилось бы, изъять лен обратно, но при условии компенсации другим леном из имперских имений в ленном порядке (ЛП II 70).

Если господин противозаконно отнимал у ленника лен, или незаконно отказывал ему в наделении леном, или не давал инвеституры на лен, то ленник имел право подавать жалобу вышестоящему господину. При невыполнении господином распоряжения вышестоящего господина последний переводил лен на себя, и ленник вместе с леном переходил к нему (ЛП I 116).

 

Лен как форма феодального землевладения господствовавшего класса неизбежно предполагал наличие цензивы — зависимого феодального землевладения эксплуатируемого класса, класса непосредственных производителей. Цензива входила в феодальную систему, являлась ступенью феодальной лестницы. Однако цензива как форма феодального землевладения коренным образом отличалась от всех остальных ступеней феодальной иерархии. Владелец феода — это помещик, цензитарий — это крестьянин. В XIII в. в Германии, в связи с превращением основной массы крестьянства в зависимых (Horige) и крепостных (Leibeigene), можно различать различные виды зависимого землевладения, характерные как по субъекту, так и по объекту: 1) наследственное чиншевое владение, 2) пожизненное чиншевое владение, 3) наследственный чиншевой «лен» (вместо ленной службы вносился чинш), 4) служебный надел министериала, 5) вечно наследственная аренда, 6) срочная аренда. Наконец, на низшей ступени крестьянских держаний находился земельный надел крепостного крестьянина.

Субъектами наследственных чиншевых владений были чиншевики-биргельды. Субъектами пожизненных чиншевых владений — чиншевики — Pfleghaften; их земельные участки после их смерти переходили к господину, который имел право передавать земельный участок новому владельцу по своему усмотрению.

Господин имел по «Саксонскому зерцалу» право лишить своего чиншевика его земельного участка, однако он мог это сделать только один раз в году —2 февраля (ЗП II 59 § 1). В этом получило отражение право феодальной собственности господина на земельный участок чиншевика, которое нужно для получения чинша в форме натуральных или денежных повинностей. Это были не личные (как в отношении крепостных крестьян), а вещные повинности.

Тот же характер отношений имел место при наделении наследственным чиншевым «леном» и министериала служебным наделом — весьма близких форм земельных держаний. В наследственный чиншевой «лен» обычно превращались прежние аллоды свободных крестьян, подпадавших под ту или иную форму служебной зависимости. Отношения между господином и владельцем земельного участка строились по аналогии с ленным правом с той только существенной разницей, что вместо ленной службы устанавливался определенный чинш. Что касается служебного надела министериала, то к аналогичным отношениям здесь привела обратная эволюция. Министериалы получали от своего господина земельный участок за службу, но не на основе ленного права. Ленное право особо подчеркивает, что служебный надел нужно строго отличать от лена. «То, что кто-либо получает не в качестве вассала, не признается леном; следовательно, если господин наделяет имением своего министериала, то это совершается не на основании вассалитета, а по домениальному праву. Эта передача лишена ленного права, а является передачей служебной» (ЛП I 1, 130). Лишь впоследствии, с переходом министериалов в сословие благородных, в рыцарское сословие, их служебные наделы превратились в лены, ставшие основой мелкопоместной системы, на которой впоследствии развилась новая хозяйственная форма, — рыцарское имение.

Коренное отличие цензивы и всякого зависимого держания эксплуатируемого класса от землевладения господствовавших классов выражалось в содержании земельных прав, общих для всех различных форм зависимых феодальных держаний, связанных с чиншевыми отношениями.

Прежде всего цензива и все иные зависимые формы земельных держаний были подчинены общине с обязательным севооборотом и столь же обязательным совместным выпасом скота. Этим цензитарий отличался от ленника. Никто не должен был оставлять дома свой скот, который мог идти с пастухом (ЗП II 54 § 1). Никто не имел права содержать отдельного пастуха, что уменьшало бы плату общественного пастуха, кроме того, кто имел три гуфы или более, которые были его собственностью или составляли его «лен»: он имеет право нанимать отдельного пастуха для овец (ЗП II 54 § 2). По-видимому, это был путь к выходу из общины. Земли общего пользования охранялись от захвата отдельными дворами. «Кто запашет, или обведет рвом, или обнесет оградой землю своей крестьянской общины и будет по этому поводу призван к ответу и обвинен сельским старостой, тот должен за это уплатить штраф в размере трех шиллингов» (ЗП III 86 § 1).

Земельным участком чиншевик имел право пользоваться только для сельскохозяйственного производства. Его право пользования распространялось лишь на поверхность земли. Разработка недр вообще была королевской регалией. Более того, чиншевик не имел право добывать камни и глину без разрешения своего господина, равно как рубить дрова или рыть на своем чиншевом участке, если это не вечно наследственный участок (ЗП I 54 §5).

«Саксонское зерцало» проводит принцип, согласно которому собственником урожая на корню является не земельный собственник, а чиншевик или арендатор. «Чей-либо посев, который он произведет своим плугом, принадлежит ему с того момента, как прошла борона, и сад с того момента, как он засажен и расчищен» (ЗП II 58 § 2).

Строения, возведенные чиншевиком на чиншевом участке, принадлежали ему на праве собственности. Он мог их снести. Это мог сделать после его смерти и наследник, но забор (спереди и сзади) и дом господин должен был выкупить по оценке крестьян (ЗП II 53). Речь здесь идет о пожизненном чиншевом владении и тогда, когда после смерти чиншевика господин передает земельный участок не наследнику умершего, а другому лицу. Право на строение и в этом случае сохранялось за наследником с правом господина выкупить жилой дом и двор. Об этом же говорит и другая статья «Саксонского зерцала», согласно которой чиншевик передает свое строение, находящееся на чиншевом имении, своему наследнику (ЗП II 21 § 1).

Основной обязанностью чиншевика являлась уплата чинша. Его неуплата к установленному сроку (дню) влечет на каждый следующий день удвоение платежа (ЗП I 54 § 2). Однако обязанность доказывать наличие права на получение чинша лежала на господине или его представителе (ЗП I 54 § 3). Господин имел право обеспечить исправное получение чинша залогом (ЗП 154 §4).

Помимо чинша, чиншевик обязан был вносить десятину с урожая (каждый десятый сноп), со скота и со всех видов домашних животных. Десятина могла взиматься либо в процентном отношении к урожаю и к количеству скота, либо в твердых ставках с туфы и со стада, принадлежавшего одному двору. Урожай не мог вывозиться с поля до тех пор, пока не было объявлено господину, имевшему право на получение десятины, что урожай собран. Если господин вовремя не примет десятину, то чиншевик должен был обеспечить себя доказательством при помощи свидетелей, что он оставил десятую часть урожая на поле,  Я только тогда с него ответственность снималась за порчу или пропажу десятины (ЗП II 48 § 7). В «Саксонском зерцале» весьма детально определяется порядок внесения десятины по всем видам животных (ЗП II 48 § 4, 5, 8, 11, 12), а также сроки внесения десятины (ЗП II 58 § 2).

Целый ряд ограничений в пользовании земельным участком устанавливался в интересах соседа. Так, запрещено было выводить свои водосточные желоба и канавы на чужой двор (ЗП II 49 § 1; II 51 §3); владелец земельного участка должен был обращать ветви межевых деревьев и плетней в сторону своего двора (ЗП II 50); печь, уборную и свиной хлев запрещалось устраивать ближе трех футов от забора (ЗП II 51 § 1) и т. д.

Всякое законное земельное держание охранялось от противоправных посягательств. Это относится и к межевым знакам, древесным насаждениям, искусственным и естественным водоемам, к урожаю на корню, к скошенному сену и т. д., находившимся на земельном участке правомерного держателя.

Незаконная рубка плодовых или вообще посаженных деревьев, а также ловля рыбы в искусственном водоеме влекли за собой уплату двойного возмещения по сравнению с рубкой дикорастущих деревьев, косьбой травы и ловлей рыбы в естественном водоеме, находившемся на чужом земельном участке (ЗП II 28 §1,2).

Обработавший по ошибке чужой участок терял свой труд (ЗП II 46 § 1), а снявшему по ошибке чужой урожай, но не вывезшему его этот труд следовало оплатить (ЗП III 37 § 4), но урожай принадлежал владельцу земли. В случае спора о земельном участке все посеянное до заявления спора принадлежало тому, кто посеял, и он не обязан был вносить чинш, а посеявший после того, как спор об участке был заявлен, терял весь свой труд и посев (ЗП II 46 § 2, 3). Захвативший и обработавший чужое засеянное поле был обязан возместить весь понесенный ущерб и уплатить пеню (ЗП II 46 § 4).

Изложенный объем полномочий, характеризующий право цензитария на пользование землей, относится в основном ко всем формам зависимого крестьянского владения; к чишневикам, арендаторам и даже крепостным. Различия между ними относились не к праву пользования, а к праву распоряжения. Одни были более свободны в распоряжении своими земельными участками, могли продавать или передавать их по наследству, другие — менее свободны или даже полностью лишены права распоряжения.

В этом отношении от чиншевиков отличались арендаторы-ландзассы. Их связь с земельным участком была крайне слабой и определялась договорными соглашениями с господином. Однако среди арендаторов нужно различать срочных и вечнонаследственных арендаторов. Последние по форме земельного держания приближались к наследственным чиншевикам: их земельные участки переходили по наследству, но в отличие от чиншевиков они платили не чинш, а арендную плату. Вечнонаследственная аренда (эмфитевзис) имела место главным образом на монастырских землях . «Саксонское зерцало» проводит различие между чиншем и арендной платой в целом ряде своих статей. Оно состоит в том, что чинш устанавливался в неизменном размере и закреплялся обычным правом, а арендная плата предполагала элемент соглашения.